Первым из них был Маан. Мы должны были захватить его до начала операций на других территориях. Предоставление дополнительных транспортных средств увеличило бы радиус действия соединений арабской регулярной армии, и они могли бы занять позиции в нескольких милях к северу от Маана и постоянно перерезать железную дорогу, вынуждая гарнизон Маана выходить из города для борьбы с этими диверсиями. А в полевых условиях арабы с легкостью наносили бы туркам поражения. Мы потребуем семьсот вьючных верблюдов, дополнительное количество артиллерийских орудий и пулеметов и, наконец, гарантий против нападения с фланга, из Аммана, на время проведения операции по захвату Маана.

План был разработан именно на этой основе. Алленби приказал направить в Акабу два соединения верблюжьего транспортного корпуса, представлявшего собой организацию египтян под руководством британских офицеров, которая действовала весьма успешно в ходе беэр-шебской кампании.

Это был хороший подарок, потому что его суммарная грузоподъемность теперь обеспечивала нам возможность держать четыре тысячи солдат регулярной армии на расстоянии в восемьдесят миль от базы. Были обещаны также и орудия, и пулеметы. Что же касается защиты от нападения из Аммана, то Алленби сказал, что обеспечить ее будет нетрудно. Он намеревался для безопасности своего собственного фланга в кратчайшее время захватить Сальт, за Иорданом, и удерживать его силами индийской бригады. На следующий день было назначено корпусное совещание, и, чтобы присутствовать на нем, я был вынужден задержаться.

На этом совещании было определено, что арабская армия немедленно выступит на Маанское плато для захвата Маана, что британцы перейдут через Иордан, оккупируют Сальт и дезорганизуют юг Аммана, а также по возможности разрушат железную дорогу, в особенности большой тоннель. Произошла дискуссия о том, какое участие в британской операции примут амманские арабы. Болс считал, что мы должны продвигаться вместе. Я возразил против этого, поскольку последующий отход в Сальт вызвал бы слухи и соответствующую реакцию, и будет лучше, если мы не станем входить, пока это не уляжется само собой.

Четвуд, который должен был руководить наступлением, спросил, как его солдаты отличат «своих» арабов от противника, поскольку они предвзято относились ко всем, кто «ходит в юбке». Я сидел на совещании в долгополой хламиде и, естественно, ответил, что те, кто носит юбки, недолюбливают людей в военной форме. Общий смех закрыл этот вопрос, и все пришли к согласию в том, что мы поможем британцам удерживать Сальт только после того, как они в нем укрепятся. Как только падет Маан, арабские регулярные части подойдут ближе и обеспечат снабжение из Иерихона. Вместе с ними подойдут все семьсот верблюдов, которые помогут обеспечить им радиус действия в восемьдесят миль. Этого должно быть достаточно для того, чтобы арабы могли действовать под Амманом во время крупного наступления Алленби по фронту от Средиземного до Мертвого моря – второй фазы операции, имеющей целью захват Дамаска.

Я покончил со своими делами и уехал в Каир, откуда меня через два дня по воздуху переправили в Акабу для заключения новой договоренности с Фейсалом. Я высказал ему свое мнение о том, что они поступили со мной плохо, потратив без моего ведома деньги специального назначения, которые в соответствии с соглашением я привез исключительно для кампании в районе Мертвого моря. По этой причине я отказался от услуг Зейда, посчитав невозможным держать такого советника.

Итак, Алленби прислал меня обратно. Но мое возвращение отнюдь не означало, что ущерб делу был возмещен. Была упущена великолепная возможность, и ценное продвижение вперед не состоялось. Турки без труда за одну неделю могли бы вернуть себе Тафилех.

Фейсала тревожила мысль о том, как бы потеря Тафилеха не повредила его репутации, и он был шокирован тем, что я не проявлял большого интереса к судьбе города. Желая его успокоить, я заметил, что этот город теперь не имел для нас никакого значения. В зоне компетенции Фейсала настоящий интерес представляли находящиеся на противоположных ее концах Амман и Маан. Тафилех не стоил потери даже одного солдата: в самом деле, если бы турки пошли на Тафилех, они неизбежно ослабили бы или Маан, или Амман и фактически облегчили бы нам задачу.

Это его не очень успокоило, но он послал Зейду срочное предупреждение о наступавшей опасности. Без всякой пользы для себя через шесть дней турки захватили обратно Тафилех. Тем временем Фейсал перестроил снабжение своей армии. Я сообщил ему хорошую новость: Алленби в благодарность за проведенную операцию в районе Мертвого моря и Абу-эль?Лиссане выделил триста тысяч фунтов в мое единоличное распоряжение и прислал караван из семисот вьючных верблюдов, укомплектованный персоналом и оснасткой.

Этому очень обрадовалась вся армия, потому что обозные колонны помешали бы нам воспользоваться преимуществами в полевых сражениях арабских регулярных войск, на обучение и организацию которых Джойс, Джафар, а также множество арабских и английских офицеров потратили долгие месяцы. Мы составили приблизительные графики и планы действий, после чего я быстро отправился на пароходе обратно в Египет.

Главы с 92?й по 97?ю. По согласованию с Алленби мы выработали тройственный план соединения за Иорданом, целью которого было захватить Маан и отрезать Медину за одну операцию. Он был слишком вызывающим, и никто из нас не выполнил свою часть этого плана. И тогда арабы, отказавшись от контроля за Мединской железной дорогой, приняли на себя более тяжкое бремя окружения в Маане турецких сил, по численности равных имевшейся в их распоряжении арабской регулярной армии. В помощь этой операции Алленби расширил наши транспортные возможности, чтобы мы могли увеличить мобильность и радиус наших действий. Маан был для нас неприступен, и поэтому мы сосредоточились на отрезании его Северной железной дороги и на отвлечении усилий турок и ослаблении таким образом маанского гарнизона со стороны Аммана.

Понятно, что в основе подобной тактики не было никакого конкретного решения, но в этот момент германское наступление во Фландрии потребовало отзыва из подчинения Алленби британских соединений, что лишило его преимущества перед турками. Он уведомил нас, что не в состоянии перейти в наступление.

Тупик, в котором мы оказались на весь 1918 год, был совершенно нетерпимой перспективой. Мы планировали усилить арабскую армию для осенних операций под Дераа и на территории племени бени сахр. Если бы противник в результате этого вывел одну дивизию из Палестины, это позволило бы британцам провести вспомогательное наступление, одно из тех, целью которых должно было стать наше соединение в долине Нижнего Иордана, у Иерихона. После месячной подготовки этот план был отклонен, отчасти из-за большого риска, отчасти в связи с появлением нового, улучшенного плана.

В Каире, где я провел четыре дня, наши дела были теперь далеки от необдуманных решений. Улыбка Алленби дала нам штаб. У нас появились офицеры-снабженцы, специалист по погрузке и отправке грузов, специалист по вооружению, разведслужба, которую возглавил Ален Доуни, брат разработчика беэр-шебского плана, теперь уехавшего во Францию. Доуни был для нас ценнейшим подарком Алленби, стоившим больше, чем тысячи вьючных верблюдов. Являясь профессиональным офицером, он был наделен классовым чутьем, так что даже самый «красный» из его слушателей удовлетворялся вполне аутентичной «левизной» его речей. Он отличался чутким умом, инстинктивно улавливал тонкие особенности идеи восстания, и при всем этом военное образование обогащало его подход к этому противоречивому предмету. Он сплавлял в себе воедино войну и восстание. Как и его старший брат в Янбо, он вполне отвечал моему представлению о том, каким должен быть офицер регулярной армии. И все же за три года практической деятельности в этом преуспел только Доуни.