— О, спасибо за напоминание о том, какая я лживая тварь!

— Крис, Авдеев приедет через неделю. — Шутов просто как будто игнорирует все мои попытки свести разговор к простой женской истерике. — Это хорошая возможность поговорить. Нейтральная территория. Мы будем рядом. Мы тебя поддержим. Я не дам тебя обидеть, хотя не думаю, что это понадобится.

— Нет, — категорично дергаю подбородком. — Я еще не настолько сошла с ума, чтобы танцевать на граблях. Если ему вдруг понадобятся еще дети — его новое страшилище их ему родит. Придумают что-нибудь.

— У тебя неделя впереди, малая. Подумай, ладно? Не все правильные решения — приятные и радужные.

Когда он уходит и в моей маленькой квартирке снова поселяется беспощадная тишина, я заглядываю под крышку коробки из кондитерской, достаю умопомрачительно пахнущий шоколадный макарун и с жадностью вонзаю в него зубы. Каким-то образом разговор с Шутовым разбудил во мне правильную злость.

И стопроцентную убежденность в том, что я — права, решив навсегда вычеркнуть Авдеева из своей жизни.

Я не хочу снова проходить через этот ад.

Не хочу снова видеть его ледяные глаза.

Я нахожу визитку красавчика-шведа — она лежит на дне сумки, даже особенно стараться не приходится. Набираю его номер, и он отвечает почти сразу, очень радостным голосом. Говорит, что был уверен, что я избавилась от его визитки сразу же — такое у меня было лицо. И сам предлагает сходить куда-то на кофе. Просто прогуляться. Можно даже сейчас. Заботливо уточняя, подходит ли мне это, явно с намеком на мою беременность.

Я соглашаюсь и называю ему адрес кафе с красивой летней террасой, неподалеку от моего дома, откуда вид на реку и парк.

Вытираю слезы, хватаю коробку с пирожным и иду к гардеробу, прикидывая, во что бы одеться, чтобы выглядеть беззаботно и воздушно.

Будь счастлив со своей безобразной Эльзой, мое Грёбаное Величество!

Салют!

Я лежу на спине в спальне Лизы, ее дыхание ровное, кожа теплая под моими пальцами.

Она прижимается ближе, рука скользит по моей груди, но это — просто движение, отработанное, как механизм швейцарских часов. Секс с Лизой похож на сделку: все на своих местах, все по плану.

Ее губы находят мои, ее тело двигается в знакомом ритме.

Я отвечаю — четко, технично, как на тренировке.

Это расслабляет, сбрасывает давление, как клапан на паровом котле. Но внутри — тишина.

Лиза — это порядок, который я выбрал абсолютно сознательно.

Я отстраняюсь, сажусь на край кровати, простыни шуршат. Воздух в спальне Лизы пахнет так же, как она сама — тонким, едва уловимым ароматом сандала, дорогих уходовых средств и выверенной до миллиметра чистоты. Все правильно. Все на своих местах. Даже простыни из египетского хлопка смяты как-то… идеально. Как будто она и в постели умудряется все контролировать.

В этом мы с ней поразительно похожи.

Я застегиваю пуговицы на рубашке, стоя спиной к кровати. Лиза лежит под шелковым покрывалом. Чувствую, как рассматривает мою спину, но молчит. Не устраивает сцен, не пытается удержать. Знает, что бесполезно. Я никогда не остаюсь.

Надеваю часы, защелкиваю браслет. Металл холодит кожу.

Я ни разу не привозил ее в свою квартиру в «Престиже», хотя один раз случайно о ней обмолвился. Само собой, не приглашал домой. Не звал на конюшни. Сафина, конечно, ни разу не спросила, почему. Слишком умна для этого. Объяснять сам тоже не видел смысла.

В той квартире в последний раз я был, когда вырвал Таранову из своей жизни.

После Кристины сделал для себя жесткое табу — никуда и никого минимум полгода.

Пару раз снимал пентхаусы в отелях, пару раз мы оставались в СПА.

Ездили за город, снимали там дом.

Никакого дискомфорта для Сафиной, как мне кажется, это не доставило. По крайней мере она ни разу на это не намекнула.

Идеальная женщина. Идеальная до зубовного скрежета.

— Снова не останешься на ночь, Авдеев? — Голос Лизы ровный, с легкой, почти незаметной иронией. Она лежит на кровати, подперев голову рукой, и край одеяла сполз, обнажая гладкое, покрытое легким загаром плечо.

— У меня завтра ранний вылет, — отвечаю, не оборачиваясь. Набрасываю на плечи пиджак. — Нужно заехать домой, собрать вещи.

— Я могла бы помочь, — мягко намекает Лиза.

Это не предложение. Это констатация факта. Она всегда готова помочь. Всегда готова быть удобной.

Я поворачиваюсь, разглядываю ее сверху вниз. Не очень красивая, на мой вкус. Слишком правильная, слишком выверенная. Но умная. И спокойная. Как гавань после девятибалльного шторма. Гавань, в которой я пытаюсь убедить себя, что это именно то, что мне нужно. Что тишина лучше, чем эмоции.

В пизду эмоции.

— Не стоит, Лиза. Справлюсь.

Она спускает ноги с кровати, прижимает покрывало к груди и идет ко мне.

Не знаю почему думаю, что Таранова ни хуя бы не прикрывалась — а запрыгнула бы на меня голой, и нашла бы способ если не задержать меня до утра, то своровать еще час моего времени — точно.

Лиза же просто мягко пробегает пальцами по манжетам моей рубашки, как будто ищет за что бы зацепиться, чтобы поправить. Легко касается губами моих губ. Никаких мурашек. Никакого электричества. Просто прикосновение. Правильное. Как подпись под очередным контрактом.

— В воскресенье в филармонии Берлинский симфонический оркестр, — как бы невзначай говорит Лиза, когда я уже отстраняюсь. — У меня два пригласительных. В ложу.

В ее голосе нет просьбы. Только информация. Но в целом не трудно догадаться, что это — проверка. Тонкая, почти незаметная. Она хочет знать, есть ли в моих планах место для нее.

Есть ли для нее место в моей повседневной жизни.

— В воскресенье я еще буду в Осло, — смотрю прямо ей в глаза, вычленяю реакцию. — У друзей.

В ее серых глазах на долю секунды мелькает разочарование. Лиза быстро его гасит, прячет за маской светской вежливости. Но я все равно успеваю заметить. Она — как хороший, но не очень опытный игрок в покер, который умеет скрывать свои карты, но легкая дрожь в пальцах сдает ее блеф с головой.

— Понятно, — она чуть улыбается. — Передавай им привет.

Она не спрашивает, надолго ли я уезжаю. Не спрашивает, почему не сказал раньше. Не устраивает сцен. Просто принимает мои планы как данность.

Наверное поэтому, Лиза Сафина — идеальная женщина для мужчины, который устал от эмоциональных качелей. Для мужчины, который хочет простой ёбаной тишины.

— Сходим куда-нибудь, когда вернусь. — Предлагаю альтернативу. Это не обещание. Просто констатация факта. Часть нашего негласного договора, условия которого мы никогда не обсуждали, но оба безупречно соблюдаем.

Ее улыбка становится чуть более расслабленной.

— Буду ждать.

Я выхожу из ее дома и мира идеального порядка и сдержанных эмоций, и погружаюсь в ночной, холодный город.

«Бентли» бесшумно плывет по пустым улицам. Я веду машину сам. Люблю это ощущение полного контроля. Над скоростью, над траекторией.

Над собственной жизнью.

Думаю о Сафиной

Она похожа на хорошо продуманный инвестиционный проект. Низкорисковый актив с гарантированной, пусть и не заоблачной, доходностью. Стабильный портфель, который не требует круглосуточного мониторинга и не грозит обвалиться в одночасье. «Голубая фишка» на рынке человеческих отношений. Надежная. Предсказуемая.

Наши отношения — четко выстроенная бизнес-модель. Встречи два-три раза в неделю. Ужины в дорогих ресторанах, где еда — искусство, а разговоры — интеллектуальная разминка. Светские выходы пару раз в месяц, когда Лиза выполняет роль идеального аксессуара, подчеркивающего мой статус.

Секс. Хороший, качественный, технически безупречный, но лишенный огня. Он как идеально приготовленное, но пресное блюдо. Насыщает, но не рвет. Но тут дело не в Лизе — дело во мне. Никакой огонь мне на хуй не уперся. Потрахаться, сбросить напряжение — ок. Достаточно.