— О, боже, — как в трансе шепчет Крис, подходя к кабриолету и проводит рукой по идеальному изгибу крыла. — Какая же она…

— Великолепный выбор, — тут же приступает к своим обязанностям Антон. — Пятьсот восемьдесят лошадиных сил, до сотни за две и восемь…

Я, кашлянув, напоминаю о нашем договоре насчет безопасности.

Кристина разочарованно дует губы, смотрит на эту красную торпеду с такой тоской, будто у нее отняли последнюю конфету.

Но помня наш договор, все-таки разворачивается по залу, ведет взглядом.

И… задерживается на тачке, которую для нее мыслено выбрал я.

«Тайкан», в том самом сложном серо-бежевом цвете. Он не кричит о себе, как этот красный жеребец. Он — как пантера: грациозный, но мощный, правильным образом «увесистый».

На мой взгляд — идеальная тачка для моей козы: безопасно, красиво, и погонять можно, если что.

Она осторожно подбирается ближе, смотрит на него, потом на ценник, и быстро отводит взгляд.

Неужели даже не рискнешь, Барби?

Даю ей еще секунду, и беру ситуацию в свои руки.

— А что насчет той? — как бы небрежно киваю на «пантеру на колесах».

— Красивая… — Говорит очень осторожно и растерянно хмурится. — Но, кажется, очень… дорогая.

— Пойдем, посмотрим, — беру ее за руку, переплетаю наши пальцы. Она вздрагивает, но тут же крепче сжимает свои пальцы вокруг моих.

Менеджер летит за нами, на ходу перестраиваясь, как натренированный солдат.

— Вадим Александрович, у вас безупречный вкус! Это не просто машина, это…

— Расскажите Кристине, — обрываю его. — Меня интересует максимальная комплектация.

Пока менеджер, открыв рот, пытается осознать заказ, Кристина садится в салон.

Прикасается к рулю, к огромному изогнутому дисплею, к алькантаре на потолке.

Пищит, и тут же стыдливо закрывает рот ладонью, в восторге, как ребенок, которому дали самую крутую игрушку в мире. Жадно вдыхает запах новой кожи.

Пожалуй, можно констатировать, что красный «брелок» благополучно забыт.

— …и, конечно, система InnoDrive, проекция на лобовое стекло, матричные фары… — придя в себя, тараторит менеджер. — Система распознания пешеходов и велосипедистов и….

— И панорамная крыша с контролем солнца, — добавляю я.

— С чем? — не понимает Кристина.

— Смотрите, — Антон нажимает кнопку на потолке, и гигантская стеклянная крыша над головой мгновенно становится матовой, отсекая свет, а потом — полностью прозрачной. — Вы можете регулировать прозрачность. Полностью или сегментами.

Кристина издает такой восторженный визг, что Марк у меня на руках вздрагивает, а потом, решив, что это какая-то новая веселая игра, начинает так же визжат в ответ.

— Тай, я хочу эту! — кричит Крис, вылетая из машины. — Вот эту!

Начинает носиться вокруг нее и прыгать.

Ни капли не притворяется — посто безумно фонтанирует эмоциями.

Она забыла, где находится, вообще про все забыла — просто радуется, и мое сердце на секунду… как будто замирает. Так, что после паузы пару раз ударяет в ребра чуть выразительнее.

— Машина будет под заказ, — говорит Антон, уже доставая планшет. — В такой комплектации, с таким цветом… Думаю, около трех месяцев.

— Я заберу ее через два, — говорю ровно, не отрывая взгляд от сияющего лица Кристины. — Это не обсуждается, Антон.

Менеджер бледнеет, но кивает и клянется сделать все возможное.

Крис в этот момент просто вибрирует от счастья. Издает такие звуки, которые я вообще впервые в жизни слышу. Подбегает, тянется на цыпочках изо всех сил, обвивает руками мою шею и прижимается губами к моим губам.

Жмурюсь, ощущая соль в нашем поцелуе.

Отрываюсь, фиксирую слезы на ее щеках.

— Эй, коза, не реви — 911 тоже возьмем.

Она громко икает. Ее глаза распахиваются на максимальную ширину.

Не верит, но я серьезен.

— Только с условием, что дальше поселка ты на ней выезжать не будешь. Ну хотя бы первое время.

Кристина снова энергично кивает, шепотом (почему, блин, шепотом?) добавляет, что может вообще просто для фоточек ее использовать. До меня доходит, что она все равно не очень верит, что я серьезно, но доказывать в данном случае я тоже ничего не собираюсь. Лучшим доказательством будет эта красная мелюзга в гараже.

Хотя вот насчет того, куда она будет на ней ездить, я как раз серьезен как никогда.

Решив все организационно-денежные вопросы, мы выходим.

Марику явно понравилось внутри, потому что как только переступаем порог — впервые за день начинает капризничать и выразительно тянуться назад. Кристина быстро его успокаивает, по одному поцеловав кулачки — для этого ей снова приходится встать слишком близко и запах от ее волос заставляет меня нервно сглотнуть. Пора признать, что абсолютно никакая обстановка — автосалон, улица и даже младенец на руках — не мешают мне ее хотеть.

Это чувство торчит во мне примерно… где-то так с той самой «летучки» в офисе, где она выступила вместо Лазаревой и нарочно сунула мне под нос свои офигенные ноги. Если бы я в тот момент своей жизни я не носи в себе призрак другой женщины, то, возможно, все было бы иначе.

Или если бы она не влезла мне в постель, одержимая желанием отомстить за то, чего я не делал.

Все эти «если» в нашей с Крис истории торчат со всех сторон как ржавые гвозди: куда ни стань, за что не возьмись — везде этот пиздец.

— Спасибо, Авдеев, — ее шепот буквально за шиворот тянет меня из резко испортившегося настроения. — Это лучший подарок на День Рождения.

Я замираю, вот так внезапно переставая думать о том, как она пахнет и как близко стоит, концентрируясь только на последних словах.

День, мать его, Рождения?!

— Что? — Внимательно изучаю ее лицо все еще веря, что это просто шутка или типа того. У нее же вроде бы… в октябре?

— Мне сегодня двадцать семь, — улыбается Крис, ни капли не ёрничая. Даже как будто слегка смущается, озвучивая возраст, как будто плюс год что-то кардинально меняет.

— Твой День Рождения в октябре, Крис. Двадцать третьего. А сегодня четырнадцатое мая.

— Что? Нет. Мой день рождения… — Ее улыбка медленно гаснет. Она смотрит на меня с недоумением. А потом резко проводит языком по губам, еще раз сжимает кулачок Марка и отступает. — Это у Кристины Барр двадцать третьего октября, а у обманщицы Кристины Тарановой — сегодня.

Вот, сука, еще один гвоздь.

Они, блять, реально везде. И что с этим делать — я не знаю.

Если бы знал, то, наверное, она бы уже или носила мою фамилию, или испарилась из моей головы.

Эти несколько недель — они вообще про что? Про то, что мы оба делаем вид, что все ок и нет никакого хуёвого прошлого? Или действительно пытаемся хотя бы заколотить назад эти ебучие гвозди?

— Слушай, давай… я… — Кристина нервно — вижу, как дрожат ее пальцы — закладывает прядь волос за ухо. Делает так снова и снова, потому что та упрямо лезет обратно. — Я не хочу эти машины. «Роллс-Ройс» супер, а если надо — я вполне доберусь на такси. Нет никакой необходимости в…

— Это твои машины, Крис, — отбриваю сразу же. Даже дослушивать эту ерунду не собираюсь.

— В них нет никакой необходимости, я просто… ну, знаешь, ударилась в ностальгию и вспомнила, что любила пугать тебя разорением.

— Ты все еще плохо стараешься, коза. Тачки — твои, не обсуждается.

Она смиренно кивает, но от прежней радости в ее взгляде не остается и следа.

Пиздец.

Обратная дорога из автосалона проходит как в тумане.

На этот раз Вадим сам садится за руль, а я перебираюсь на заднее сиденье, к Марику, который от всех этих впечатлений моментально засыпает.

Я в полном раздрае. Никогда не чувствовала себя настолько выбитой из колеи.

С одной стороны — я все еще чувствую на кончиках пальцев классный гладкий руль шикарной тачки, и эта эйфория до сих пор в моей крови, но ее уровень стремительно падает, потому что на другой чае весов — очередное напоминание о нашем с ним прошлом.