Не очень-то научно звучит, правда? Я хочу сказать, что тут слишком много переменных величин, их и не описать числами. Джордж говорит, что если вы не в состоянии взять единицу измерения и записать ее цифрами, значит, вы знаете о предмете слишком мало, чтобы иметь право назвать то, что вы с ним проделываете, «научным методом», что же касается самого Джорджа, так уж, спасибо, он будет придерживаться своей инженерии. Но в правилах экологии, установленных на Ганимеде, есть некоторые пункты, которые следует усвоить крепко-накрепко всем.

Хотя бы насекомые. На Ганимеде не наступают на насекомое ни при каких обстоятельствах. Когда человек впервые высадился на Ганимеде, там никаких насекомых не было и в помине. Все, которые теперь тут живут, появились потому, что так распорядился совет по бионике, а главный эколог согласился на такое вторжение. Он хочет, чтобы насекомые сохранялись там, где они есть, чтобы они делали то, что положено делать насекомым, пусть жиреют и плодят рои детенышей. Конечно, скаут и так никогда нарочно не наступит ни на какое живое существо, разве что на черных вдов или кого-нибудь в том же роде, но это правило прямо в мозг врезается после того, как тебе объяснили, что, если ты наступил на насекомое и был при этом застигнут, ты заплатишь хороший штраф, а кроме того, тебе придется выдержать ехидную лекцию о том, что без тебя колония обойдется прекрасно, а вот без насекомых навряд ли.

Или возьмем земляных червей. Я-то знаю, что они здесь на вес урана, потому что сам их покупал, прежде чем закончил курс. Фермер не может обойтись без земляных червей.

Приспособить насекомых к планете вовсе не так просто, как кажется. У Ноя было меньше трудностей с животными — каждой твари по паре, — потому что, когда воды схлынули, он все еще находился на планете, которая вполне подходила для его груза. А Ганимед — не Земля. Возьмем пчел — мы ведь привезли пчел в «Мэйфлауэре», но на волю их не выпустили, они все еще хранились в сарае под названием «Оаху» до лучших времен. Пчелам нужен клевер или что-то на него похожее. На Ганимеде клевер расти будет, но он нам нужен главным образом, чтобы связать атмосферный азот и таким образом освежить обработанную почву. Мы пока клевер не сажали, потому что в воздухе еще не было азота, вернее, было, но слишком мало.

Но я опережаю события. Все это заставляет задуматься над инженерной стороной экологии. До нашего появления Ганимед был голой обледенелой скалой, страшно холодной и фактически лишенной атмосферы, имелись разве что только следы аммиака и метана. Так что самым безотлагательным делом было создать атмосферу, которой человек смог бы дышать.

Материал для нее был — лед. Предстояло использовать достаточно энергии, чтобы преобразовать молекулы воды в водород и кислород. Водород, естественно, поднимается кверху, кислород оседает на поверхности, где им можно дышать. Более пятидесяти лет понадобилось на это. Можете себе представить, сколько требуется энергии, чтобы создать для планеты величиной с Ганимед давление в три фунта кислорода над всей поверхностью? Давление в три фунта на один квадратный дюйм означает девять фунтов массы, потому что на Ганимеде только одна треть земного тяготения. Это значит, что вы должны начать с девяти фунтов льда на один квадратный дюйм Ганимеда — а лед здесь на редкость холодный: больше двухсот градусов ниже нуля по Фаренгейту.

Сначала вы нагреваете лед до температуры таяния, затем вы его оттаиваете, затем расщепляете молекулу воды на кислород и водород — не обычным лабораторным путем при помощи электролиза, но сильным нагреванием в преобразователе. В результате получается давление в три фунта кислородно-водородной массы на квадратный дюйм. Это не взрывчатая смесь, потому что легкий водород поднимается вверх, а пограничный слой слишком близко к вакууму, чтобы поддержать горение.

Но чтобы разложить молекулу воды, требуется 65 000 БТЕ[107] энергии на каждый дюйм поверхности, или, другими словами, на каждые девять фунтов льда. Все это складывается; Ганимед — небольшая планета, но все-таки у нее 135 000 000 000 000 000 квадратных дюймов поверхности. Умножаем эту цифру на 65 000 БТЕ, потом переводим британские единицы в эрги, и тогда получается: 92 500 000 000 000 000 000 000 000 000 000 эргов.

Девяносто два с половиной миллиона миллиардов квадрильонов эргов! Это число — такая красотища, что я его записал в дневник и показал Джорджу. На него оно впечатления не произвело. Джордж сказал, что все числа одинакового размера, и ни на кого, кроме недоумков, длинные ряды нулей не действуют. Он заставил меня вычислить, что означает это число в единицах массы-энергии, при помощи доброй старой формулы Е=тс², так как преобразование массы в энергию использовалось, чтобы дать Ганимеду его атмосферу.

По закону Эйнштейна один грамм массы эквивалентен 9 х 10²⁰ эргов, так что эта фантастически длинная цифра оказывается равной 1,03 х 10¹¹ граммов энергии, или 113 200 тонн. Это, главным образом, превращенный в энергию лед: какая-то часть того же самого льда, который превратили в атмосферу, — хотя, возможно, в конвертер мог попасть еще какой-нибудь камешек — эта штука способна сожрать все, что угодно. Будем считать, что это был чистый лед; таким образом, получается кубик льда в сто шестьдесят футов длиной по ребру. Это число я как следует прочувствовал.

Я показал полученный ответ Джорджу, его и это не удивило. Он сказал, что я должен бы понимать одно число так же легко, как и другое, что оба они означают одно и то же и что оба числа из одного и того же ряда. Не подумайте, будто атмосфера Ганимеда была создана из кубика льда в сто шестьдесят футов, просто это была масса, преобразованная в энергию, чтобы выполнить этот фокус. Если бы ту массу льда, которую преобразовали в кислород и водород, подвергнули обратному превращению, то лед покрыл бы всю планету более чем двадцатифутовым слоем, как та ледяная шапка, которая когда-то покрывала Гренландию. Джордж говорит — все это доказывает, что на Ганимеде вначале было огромное количество льда и что, если бы у нас не было конвертеров массы, мы бы эту планету не колонизировали никогда в жизни. Иногда мне кажется, что эти инженеры все считают настолько само собой разумеющимся, что от них ускользают многие приятные стороны нашего существования.

Получив на Ганимеде три фунта давления кислорода и, соответственно, используя тепловую ловушку и прогрев планету до такой степени, чтобы кровь не смерзалась в жилах, колонисты получили возможность передвигаться по поверхности без космических скафандров и жить в комнатах без установок для искусственного давления. Атмосферный проект, однако, на этом еще не был исчерпан. Во-первых, на Ганимеде такая низкая космическая скорость убегания — всего 1,8 миллионов миль в секунду по сравнению с земными семью миллионами, — что новая атмосфера постепенно улетучивается вовне, особенно водород, и будет утрачена за миллион лет или около того. Во-вторых, требуется еще азот.

Для дыхания-то азот нам не нужен, обычно мы не особенно принимаем его во внимание. Но без азота не образуется белок, из которого строятся мышцы. Большинство растений получают азот из почвы; некоторые, например клевер, люцерна или бобы, берут его и из воздуха и отдают почве обратно. Почва Ганимеда была богата азотом, первоначальная скудная атмосфера частично состояла из аммиака — но настанет день, когда мы должны будем вернуть азот туда, откуда берем. Так что главной задачей атмосферного проекта стало создание азота.

Это не так просто, как разложить воду; такой процесс требует преобразования устойчивого изотопа кислорода-16 в устойчивый изотоп азота-14 с помощью энергоемкой реакции, вероятно, невозможной в природе, — во всяком случае, так говорится в учебниках, — и долгое время действительно считалось, что она теоретически невозможна. Сверх средней школы я не проходил курса атомной физики, так что не знаком с подобными уравнениями. Общий смысл сводится к тому, что такое можно выполнить в соответствующем преобразователе энергии-массы, и в атмосфере Ганимеда появится азот к тому времени, как его почва истощится и ей потребуется должная компенсация.