— Думаю, что оно сгорело, — сказал он.

Бэнкфилд наклонил голову.

— Дональд, мальчик мой! Похоже, ты меня хочешь обмануть — ведь хочешь, я в этом уверен! Прежде чем ответить, ты колебался — я же заметил. Такие занудные стариканы, вроде меня, все замечают.

— Но это правда, — уверял Дон. — Во всяком случае, мне так кажется. Один из ваших орангутангов сжег дом, как только я из него вышел. Думаю, вместе с домом сгорело и кольцо. А может, и не сгорело.

На лице Бэнкфилда появилось сомнение.

— Что за дом?

— «Обеденный павильон Двух миров». Райский переулок, в начале улицы Бьюкенена.

Бэнкфилд ринулся к двери, на ходу отдавая распоряжения.

— Возьмите столько людей, сколько потребуется, и просейте пепел до последней пылинки. Выполняйте!

Он вернулся обратно и вздохнул.

— Я не имею права упускать ни одного шанса, — сказал он. — Ну, а мы покамест поразмышляем над другой возможностью: а что, если ты солгал? Скажи, зачем ты снимал кольцо в ресторане?

— Я мыл тарелки.

— Как это?

— Я там работал и получал за это стол и ночлег. Мне не хотелось портить кольцо горячей водой, поэтому я хранил его в комнате.

Бэнкфилд поджал губы.

— Ты меня почти убедил. Звучит правдоподобно. И все же давай помолимся за то, что ты сейчас не врешь. Если ты наведешь меня на кольцо, я сумею очень щедро отблагодарить тебя. Ты мог бы вернуться на Землю, причем со всеми удобствами, и я могу даже обещать скромную ежегодную выплату — у нас для этого есть специальные фонды.

— Похоже, не видать мне награды, разве что ваши люди найдут кольцо.

— Господи упаси! Боюсь, в этом случае ни ты, ни я не вернемся на Землю. Нет, сэр! В таком случае мне придется остаться здесь и посвятить остаток жизни тому, чтобы сделать твое существование как можно более неприятным, — он усмехнулся. — Я шучу. Наверняка с твоей помощью мы его найдем. А теперь расскажи мне, что ты с ним сделал. — Бэнкфилд по-отечески положил руку на плечо Дону.

Дон попытался сбросить его ладонь, но понял, что ничего не получится. Бэнкфилд продолжал:

— Будь у меня кой-какое оборудование, мы могли бы уже сейчас все выяснить. Впрочем, можно сделать и так… — Рука, обнимавшая плечо Дона, резко дернулась книзу; Бэнкфилд схватил левый мизинец Дона и вывернул. Дон вскрикнул от боли.

— Прости! Такие методы не по мне. Бывает, специалист так поусердствует над клиентом, что из того фиг уже что вытянешь. Уж лучше мы подождем пару минут, пока я свяжусь с медиками — полагаю, в нашем случае пентотал натрия будет в самый раз. Это средство сделает тебя более сговорчивым, а? — Бэнкфилд снова подошел к двери. — Дежурный! Отведите мальчишку в карцер и давайте сюда Мэтьюсона!

Дона вывели из караулки и впихнули в загон, огороженный колючей проволокой. Площадка имела в длину футов сто и в ширину — тридцать; одной стороной — большей — «карцер» граничил с забором, который опоясывал лагерь, другая — отделяла его от внешнего мира. Войти сюда можно было только через караульное помещение.

Сейчас тут сидело несколько десятков человек, большинство из них — мужчины в гражданском. Но было здесь и несколько женщин, а также офицеров Воздушных сил и Наземных войск — все еще одетых по форме, но без оружия.

Дон сразу же стал приглядываться к женщинам, но Изобел среди них не было. Он и не ожидал ее здесь увидеть, и все-таки почувствовал как тоскливо заныло в сердце. Времени почти не оставалось: Дон со страхом понял, что его вот-вот схватят, введут ему в вену препарат, и станет он болтливым младенцем, у которого что на уме, то и на языке. Его ни разу не допрашивали при помощи «сыворотки правды», но он прекрасно знал о том, как действует пентотал. Даже глубокий гипноз не поможет человеку, попавшему в руки опытного специалиста.

А он был уверен, что Бэнкфилду опыта не занимать.

Дон отошел в дальнюю часть загона — инстинктивно, без цели, так перепуганное животное забивается в угол клетки, — и стоял там, приглядываясь к верху забора в нескольких футах над головой. Плотная, прочная ограда могла выдержать какой угодно напор, ну разве что здесь случится дракон, но за сетку вполне можно было уцепиться и взобраться наверх. Взобраться-то было можно, только там, наверху, тянулись еще три ряда проволоки; на нижнем примерно через каждые десять футов висели маленькие красные таблички: череп со скрещенными костями и надпись — «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ».

Дон оглянулся. Туман сделался гуще из-за поднимающегося над горящим городом дыма, он совсем скрыл из виду караульное помещение. Ветер поменял направление и дыма еще прибавилось. Дон понял, что кроме пленников его никто не увидит.

Он попробовал взобраться, но обнаружил, что ему мешают ботинки. Сбросив их, он вновь полез на забор.

— Не стоит, — раздался позади баритон.

Дон оглянулся. За его спиной стоял майор Наземных войск: без головного убора, рукав разорван и вымазан кровью.

— Забудь об этом, — сказал майор. — Мгновенная смерть. Я знаю, сам строил.

Дон спустился на землю.

— А можно его как-нибудь отключить?

— Конечно — только снаружи. — Офицер грустно хмыкнул. — Я и об этом позаботился. Один выключатель находится под замком в караулке, второй — на главном распределительном щите в городе. Больше рубильников нет. — Майор кашлянул. — Прошу прощения: дым.

Дон посмотрел в сторону горящего города.

— Распределительный щит на электростанции, — сказал он негромко. — Интересно…

— Да? — Майор проследил за его взглядом. — А кто его знает! Хотя… электростанция защищена от пожара.

Где-то сзади уже кричали:

— Харви! Дональд Джей Харви! Выходи вперед и на середину!

Дон полез на ограду.

Прежде чем коснуться нижнего ряда проволоки, он помедлил секунду, затем дотронулся до нее тыльной частью ладони. Ничего страшного не случилось, и он перевалился на противоположную сторону. Упал он неудачно, ударившись о землю запястьем, но тут же вскочил на ноги и побежал.

За спиной послышались крики; Дон, не останавливаясь, посмотрел назад. Через забор лез кто-то еще. Обернувшись, Дон услышал, как шипит луч. Силуэт на заборе скорчился, сжался, навроде мухи, которая попала в огонь.

Подстреленный поднял голову. Дон услышал голос, это кричал майор:

— Венера и Свобода!

И майор свалился обратно в загон.

Дон мчался, не разбирая дороги и не соображая, куда его несет. Вновь услышав злобное шипение луча, он метнулся влево и побежал быстрее, а затем, когда его скрыли заросли ведьминой метлы, повернул направо. Он мчался во все лопатки, легкие работали как кузнечные меха. Внезапно Дон остановился. Впереди была вода.

На мгновение он замер, осматриваясь и прислушиваясь. В туманном сумраке ничего нельзя было разобрать, в ушах звучала лишь бешеная колотушка сердца. Но нет, вдалеке кричали, потом послышалось, как сквозь кусты кто-то тяжело ломится. Дону показалось, что звук раздается справа; он повернул налево и побежал вдоль берега, выискивая глазами гондолу, лодку или хоть что-нибудь плавающее.

Берег загибался влево. Дон бежал вдоль, но потом остановился, сообразив, что этот путь выведет его к узкому перешейку, соединявшему Большой остров с Восточной косой. Он решил, что там наверняка стоят часовые. Во всяком случае, они там были — он помнил, — когда его вместе с толпой гнали к лагерю.

Дон прислушался — да, за ним все еще гнались, постепенно окружая со всех сторон. Впереди виднелся лишь изогнутый берег, ведущий обратно в плен.

Лицо Дона на мгновение исказило отчаяние, но тут же он его подавил и, решительно шагнув в воду, двинулся прочь от берега.

В отличие от большинства колонистов, Дон умел плавать. Жители Венеры не плавали: для купанья местная вода не годилась. Своей луны у Венеры нет, поэтому нет и приливов. Солнце притягивает воды планеты, но гораздо слабее. Моря не замерзают, и температура воды никогда не приближается к критическому значению 4 °C, при которых вода земных рек, озер и прудов перемешивается и очищается. На Венере не бывает ни ураганов, ни бурь, и воды ее спокойно лежат на поверхности планеты, год за годом, поколение за поколением, миллиарды лет накапливая на дне всякую дрянь.