Порой мне казалось, что он постоянно решает в голове какую-то сложную задачу. Или что-то хочет сказать. Но не знает, как, и выжидает удобного момента. Вот только разве Аедан Рагр может испытывать неуверенность в чём-то? Он же… Аедан. Он всегда знает, что делать, и что сказать, чтобы получить желаемое. Меня же получил.

Наверное, всё дело просто в ожидании неприятностей, довлеющем над нами.

Прошло уже четыре дня, со дня отъезда Тори и Адлара, начался пятый. А о Танраггосе пока нет никаких известий. Ни о том, где он, ни о том, что делает. Сумасшедший король Аделхея словно под землю провалился. Когда я первый раз спросила о нём Аедана, мой демон не захотел мне ничего говорить, снова заявив, что не нужно об этом переживать, что мне ничего не угрожает в его дворце, и, что и он всё решит.

Но не переживать не получалось. Тягостные мысли так и лезли в голову.

Меня пугала неизвестность. Пугало то, что мой бывший муж может явиться в любой момент и во всеуслышание потребовать отдать меня ему, облить грязью меня, свою беглую жену, и Аедана, обвинив в похищении чужой жены. Ещё больше пугало, что он может сделать что-то совершенно неожиданное и сумасшедшее. Да много чего пугало. У страха ведь глаза велики. Особенно тогда, когда не знаешь, откуда ждать беды.

Невольно я накрутила себя так, что два дня назад проснулась с криком посреди ночи от кошмара в котором увидела себя в том самом саркофаге из видения, а надо мной склонялся Танраггос, рассказывая о том, как сильно он меня любит, и обещая убивать меня долго и мучительно за то, что посмела сбежать.

Потом Аедан очень долго обнимал меня, утешая. И в конце концов объяснил, что о Танраггосе, скорее всего, пока ничего не было слышно потому, что он не успел ещё добраться до Раграста. Всё-таки, настолько сильного пространственного мага, который мог бы в столь краткие сроки провести его в королевство демонов в Аделхее найти сложно, если вообще возможно. И нет, с Адларом и Тори в дороге Танраггос не пересёкся — те уже прибыли в Аделхей, и у них всё хорошо, если не считать того, что Оссиана в живых они всё-таки не застали. И нет, скорее всего Танраггос не явится открыто требовать моего возвращения, потому что гнида трусливая.

— Но если явится, то своей жены он тут не найдёт, — прижимая меня к себе, увещевал Аедан, поняв, что я нуждаюсь в более весомых аргументах, переживая за его доброе имя. — Невестой Аедану Рагру стала Амина Артмаэль, а не покойная Аминнариэль, которую он лично похоронил в своём семейном склепе. Ты носишь мою печать, принятую твоим светом. И в Раграсте это означает, что ты почти моя жена. Кем бы ты не была раньше. Да и моё имя не так легко попрать.

— Но все всё равно поймут, — возразила я, шмыгнув носом.

— Ну и пусть, — снова повторил мой демон. — Танраггос слишком долго умудрялся скрывать свои пороки. Теперь все в Аделхее и за его пределами знают, что именно король Танраггос смертельно ранил собственного сына. Я не хотел тебе говорить, но Адлар с Мартаном нашли доказательства того, что он убил свою первую жену. И твою мать. И ещё много кого, но об этом, я думаю, ты и так знаешь. Твоих служанок заставили рассказать правду о том, как он обращался с тобой. Как часто ты истекала кровью после побоев, и сколько раз могла умереть, не будь эльрой. Мина, никто не осудит тебя за то, что ты сбежала от этой мрази. И никто не будет жалеть, когда он бесследно исчезнет с лица Аранхода.

Да, никто не будет жалеть. А многие ещё и будут рады, если перед этим он испытает хотя бы малую часть тех страданий, что причинил другим.

— Он просто исчезнет? — спросила я у своего мужчины, зная, что Аедан чувствует во мне ту тёмную ненависть, которую я испытываю к своему бывшему мужу. От которой не освободиться, пока тот жив.

Моя сущность мага жизни не позволила мне убить чудовище, когда я могла. Но даже маги жизни могут быть кровожадными, когда речь идёт о настолько гнилой душе.

— Нет, просто он не исчезнет, — обещал мне мой демон. И я ему поверила.

Больше к этой теме я не возвращалась, успокоившись и доверившись Аедану.

Я даже заставила себя не ждать ежечасно, что вот сейчас должно что-то плохое случиться. Занялась другими делами. Много разговаривала с Кахин, которая, как я и ожидала, оказалась настоящим кладезем знаний обо всём на свете. Ещё я много читала в библиотеке об эльран, о жрицах Пресветлой, о слугах Маоха, о магах смерти, о богах, начала изучать историю рода Рагров и всего Раграста, его обычаи и устои.

А по вечерам гуляла в саду в компании словоохотливой Хэфи и неизменного Бранна, охраняющего меня всегда, когда рядом не было Аедана. Его величество, кстати, не стал возражать против того, чтобы Хэфи стала моей камеристкой, правда сначала изъявил желание пообщаться с ней лично и убедиться в её благонадёжности и преданности. Потом девчонка ещё долго выглядела бледной и немного напуганной, но проверку, кажется прошла.

И всё было хорошо. До сегодняшнего дня.

— С тобой всё в порядке, Хэфи? — интересуюсь я у бредущей рядом со мной девушки, заметив, как она уже раз пятый за время нашей прогулки оглянулась на немного отставшего от нас Бранна.

— Да, миледи, — вздыхает юная камеристка. И мне не нужно быть демоном, чтобы почувствовать в её ответе ложь.

Она вообще сегодня весь день казалась чем-то расстроенной. И слишком рассеянной. А, когда я решила идти гулять, даже намекала мне вскользь, что погода портится и прогулка может быть испорчена. Погода, действительно, испортилась. Небо затянуло сизыми тучами, и ночью, может быть, даже первый снег выпадет. Так что я её слова приняла за чистую монету, а сейчас вот начинаю думать, что дело тут было в чём-то другом.

— Вы поссорились с Бранном? — спрашиваю шёпотом, взяв её под руку и наклонившись к уху непривычно бледной и взволнованной девушки.

Хэфи качает головой, кусает губы. Снова оглядывается на своего мужчину и тот отвечает ей внимательным и каким-то необычно мрачным взглядом. И это Бранн. С ними точно что-то не так. Я даже замечаю, как он всем телом подаётся к своей невесте, но, сжав кулаки и заиграв желваками на бородатых щеках, остаётся на месте.

И только теперь я обращаю внимание на то, что выглядит он как-то необычно… будто прозрачно. Возникает странное ощущение, что моргнёшь, и не увидишь больше громадного бородача шагающего по выложенной каменными плиточками дорожке, среди цветущих поздних роз. И это ведь вполне возможно. Он на это вполне способен.

Я хорошо помню, что Бранн настолько хорошо умеет отводить глаза, что его никто не заметит. Но мы ведь его видим сейчас, хоть он и находится на некотором расстоянии от нас. Значит… он прячется не от нас с Хэфи? А от кого тогда? И прячется ли, или я просто надумываю, снова поддавшись отступившим было тревожным опасениям?

И ещё… почему у меня теперь возникает странное ощущение, что мы в этой части сада не одни, что за мной наблюдают множество глаз? Конечно, в саду полно охраны, и я к этому уже привыкла. Но сейчас всё чувствуется… по-другому.

Тревожно мне.

И кое-кто, кажется, мою тревогу полностью разделяет.

— Что происходит, Хэфи? — спрашиваю я у своей камеристки уже гораздо настойчивей.

— Просто… — она бросает на меня жалобный взгляд. — Просто, кое-что случилось. И я… переживаю очень, что вы будете мной недовольны. А я… ради вас… но я не хочу, чтобы вы меня прогнали потом. Простите, миледи.

— За что простить? Расскажи мне, Хэфи! — требую твёрдо. — Я не разгневаюсь, если ты мне сейчас всё расскажешь. Ты ведь клялась мне в верности.

Понимаю, что давлю. Но мне нужно знать правду. Чувствую, что что-то тёмное происходит, и должна разобраться.

— Ко мне вчера вечером пришла Оддэт, — выпаливает девчонка шёпотом. И испуганно прижимает руку к губам.

— Оддэт? — у меня от неожиданности даже лицо вытягивается.

Про Оддэт я как-то и забыла даже. А ведь Тори её не забрала с собой назад в Аделхей.