Весна укрыла зеленым ковром низменности Дэвы. На деревьях набухли почки, началось бурное цветение. Казалось, белоснежные облака, бродившие по небу, осыпались на землю. Возвращались домой перелетные птицы. Весенние дожди развесили разноцветные радуги. Поплыли весенние запахи.
На небольшом холме, поросшем редкими деревьями, сражались мужчины. Крики, стоны, топот и пронзительные звуки горна, звон и лязг металла, свист стрел. Глухой стук камней, вылетавших из пращи, пугал малиновок и зябликов. Они, хлопая крыльями, стремительно покидали свои гнезда. Под горой в небо поднимался дым. Это догорали разграбленные и подожженные деревни.
Римляне, намного уступавшие в численности противнику, сделали холм своим опорным пунктом. Оттуда они накатывались на скоттов, отвечая волной на волну. Деревья стали им товарищами и защитниками, казалось, что и у людей выросли корни. Стоило упасть одному воину, как стоявший за ним боец оттаскивал его, живого или мертвого, внутрь каре, а сам вставал на его место. Под холмом на вздыбленной земле валялись или дергались, издавая ужасные стоны, одетые в кольчугу тела. Многие из упавших воинов были уже раздеты. На некоторых из них были только бриджи или килт, а другие и вовсе были обнажены. Кровь на голых телах казалась вдвое краснее. Воздух пропах потом и кровью.
И снова Ниалл кричал на солдат и вел их в атаку. Кости хрустели под его ногами. Однажды кишки из разверстого живота обмотались вокруг его щиколотки. Он на ходу отбросил их ногой. Впереди блестели шлемы. Меч его рубил вверх и вниз, влево и вправо. Вражеский клинок ударился в его щит. Не успел противник отдернуть меч, как наполовину отрубленная рука его беспомощно повисла. Ниалл повалил застонавшего врага на спину. Он приближался к шесту с развевавшимся на нем вражеским знаменем. Сейчас он проложит к нему дорогу и сбросит его на землю.
На пути его выросли щиты. Мечи преградили дорогу. Под их давлением он вынужден был отступить. Римляне снова сомкнули ряды. Дыхание Ниалла стало быстрым и резким. Он попятился и спустился по склону, а вместе с ним и воины Эриу.
И опять собрались они на болотистой низине, добили раненых врагов, перевязали своих бойцов и окружили вождей туатов. Наступила передышка. Дух воинов был все так же силен, но снова они понесли потери ранеными и убитыми. Нужно было отдохнуть. Кто уселся, а кто и улегся на сырую землю. Пошли по кругу кожаные мешки с водой.
— Я сейчас посмотрел, — сказал Вайл Мак-Карбри. — У них уже не так много осталось народу. Еще несколько атак, и мы пробьем бреши в их обороне, которые им уже не заполнить.
— Слишком большую цену придется заплатить, милый, — предупредил его Ниалл. Он прищурился на заходившее солнце. Луны сегодня не будет. Глупо атаковать в темноте. Римлянам, работавшим как единый организм, будет это только на руку. Кроме того, самые храбрые из его ребят боятся темноты: вечно им мерещатся потусторонние силы, шастающие по ночам. Если такой страх охватит войско, они, в лучшем случае, попадают друг на друга, когда побегут в лагерь, а в худшем — разбегутся по сторонам, став наутро легкой добычей бриттов.
Что это, просто невезение повстречать здесь войско? Разведка принесла ему сведения, которые казались обещанием богов. Легион, расквартированный в этом городе, должен был отправиться на юг Британии, а оттуда переправиться в Европу через Канал. А те два, что оставались, уже понесли большие потери и не могли обеспечить защиту Дэвы. Римлянам вряд ли удастся найти подкрепление, и тогда богатая земля, нетронутая, потому что ее охранял легион, ложилась перед ним, как беззащитная дева, а Ниалл становился ее первым мужчиной.
И вот он здесь, а за ним сотни бойцов. Их шлюпкам удалось миновать опасные течения и мели. Они разбили лагерь и устремились вперед, насилуя и сметая все на своем пути. Им встретились всадники с луками и стрелами, но они смели их с дороги и в последующие два дня никого больше не видели.
Ниалл надеялся взять город. Видно было, что он почти не охранялся. И тут откуда не возьмись явились солдаты.
До него донесся голос Вайла:
— Смотрите! Кажется, они посылают переговорщика.
Человек, шедший к ним с противоположной стороны, одет был не так, как полагалось в подобных случаях. Не было у него ни белого флага в правой руке, ни меча в левой. Был он в кольчуге, но безоружный. Руки подняты. За ним шли двое солдат, дудевших в длинные горны, из чего следовало, что человек этот не перебежчик.
Скотты молча смотрели. Те из них, кто в первую минуту схватил лук и стрелы, побросали их на землю. Все же в смелости тем троим не откажешь. Под холмом они остановились и стали ждать.
— Я поговорю с ними, — сказал Вайл, хорошо знавший латынь. Сорвал ветку и очистил от листьев. Солдаты зашумели, как растревоженный улей.
Вайл быстро вернулся и доложил королю, что римский капитан просит о переговорах. Сердце Ниалла забилось. Стараясь не уронить своего достоинства, он, впереди Вайла, не спеша подошел к переговорщикам. Порванная одежда его, вся в пятнах крови и пота, могла бы считаться священным одеянием.
От защитника исходил не меньший запах. Они стояли молча, глядя в глаза друг другу. Солдату было около сорока лет, среднего роста, атлетического сложения. Квадратное лицо, карие глаза, нос с горбинкой, щетина на крупном подбородке. Ниалл узнал форму центуриона. Кираса с серебром указывала на высший ранг.
Голос его, видимо, звучный от природы, за время сражения охрип.
— Приветствую вас. Давайте поклянемся, что как бы ни окончились переговоры, обе стороны уйдут невредимыми.
Ниалл немного понимал латынь, но все равно он был доволен, что Вайл переводил ему. Он сделал вид, что разгневан больше, чем на самом деле.
— Неужели вы думаете, что я способен причинить вред переговорщику? В таком случае как я могу доверять вам?
Вайл перевел, и офицер, мрачно улыбнувшись, сказал:
— Очень хорошо. Будем доверять друг другу. Я командую манипулой,[464] а зовут меня Флавий Клавдий Константин.
Он назвал свое имя полностью, что римляне делали редко. Поскольку он проявил уважение к противнику, с ним можно было разговаривать.
— А я — Ниалл Мак-Эохайд по прозвищу Ниалл Девяти Заложников, король Темира в Миде. Под моим началом северные территории в Эриу.
Густые брови приподнялись в изумлении.
— Тот самый Ниалл? Ваше имя известно нам слишком хорошо. Я не пожалел бы ни молитв, ни золота, лишь бы уничтожить вас. Может, нам следует прервать переговоры и продолжить сражение?
Довольный тем, что его узнали, Ниалл ответил:
— Можете поступать, как вам заблагорассудится. Только победу одержим мы, и я привезу вашу голову домой.
Константин захохотал:
— Наглый мошенник!.. Только, переводчик, не повторяйте этого, а начните так: «Гордый воин», а то у нас ничего не получится… Чем кончится битва, знает только Бог. Сколько раз он сбрасывал с пьедестала великих и возносил малых. Но мне нужно подумать о своих людях, да и вам, король Ниалл, не мешает вспомнить своих воинов.
— Мои люди смеются над смертью.
— Не сомневаюсь. И все же что вы предпочтете: доставить их домой в целости и сохранности, с богатой добычей, чтобы они в другой раз снова пошли в бой и вырастили бы сыновей-воинов или сложили здесь голову на радость воронам? Выбирайте.
— Говорите.
Константин сжал губы:
— А, да вы не безмозглое животное. Тем лучше. — Он непринужденно сунул пальцы за ремень и заговорил, растягивая слова: — Ладно, объясняю. Мы тоже не дураки. Когда Двадцатому легиону приказано было покинуть остров, мы знали, что может произойти сразу после этого, и хорошенько подготовились. Предупредили союзников. Король вотадинов Кунедаг сейчас возле Дэвы, понимаете? — Второй легион — на юге, в Иске Силурум, охраняет всю эту территорию. Ну а мой шестой — в Эборакуме, в восточной части острова. Мы сражаемся с саксами и пиктами. Когда услышали о вашем прибытии, тут же дали знать Кунедагу. Он, разумеется, тоже о вас слышал, просто мы предложили действовать совместно. Он поднял своих солдат, а я двинул сюда инфантерию. Легионы ослаблены в связи с потерями, как, впрочем, и повсюду. Однако, клянусь Богом, мы, британцы, сражаемся не хуже римлян! — Значит, так: сейчас мы представляем собой две противостоящие друг другу силы. Пока мы тут сражаемся, на помощь мне идут вотадины и ордовики. Я ожидаю их с минуты на минуту. Вы можете уничтожить почти всех, но дорого за это заплатите. Наши союзники прикончат тех из вас, кто останется в живых. Итак, либо вы забираете добычу и уходите, либо сражаетесь. Выбор за вами.
