— Что же произошло? Что ты сделал? — Ева вся потянулась к нему.

Дэн широко ухмыльнулся. Волна радости все еще омывала его.

— Ну, понимаешь ли, теразавры вообще балдеют во время гона. Причиной должны быть изменения их биохимии — гормональные или феромональные, кто их знает, однако известно, что ничтожно малые количества этих субстанций меняют характер поведения животных, включая сюда и человека. Но это стадо вело себя так не в брачный сезон и безумствовало больше, чем в период спаривания. Но какое-то сходство с этим в поведении стада было. И я задумался над тем, какой новый фактор мог вызвать подобную ярость вне брачного гона.

Дэн остановился, чтобы перевести дыхание.

— Продолжай же, — торопила его Ева.

Дэн поймал взгляд Ральфа.

— Нефть — очень сложное вещество, — сказал он. — Кроме того, что это сложнейшее углеводородное соединение, она содержит множество ароматических веществ, и только одни химики знают, чего еще. Кроме того, ваше реактивное топливо содержало еще полимеры или что-то в этом роде, оставшиеся после перегонки и очистки. Я понял, что среди этих молекул должна быть одна или целый набор, которые имеют случайное сходство с тем, что вызывает взрыв половой активности у теразавров. — У Мэри перехватило дыхание. — Это не ваша вина, — поспешил поправиться Дэн. — Кто мог предвидеть такое? Но данное событие показывает нам еще раз необходимость глубокого изучения процессов, происходящих на этой планете. Верно?

Молодой блондин нахмурился.

— Ты хочешь сказать… Постой-ка… — сказал он. — Несколько самцов действительно подошли к нашему кару, вероятно просто из любопытства. Они ощутили запах не полностью сгоревшего топлива, содержащегося в выхлопах: мы оставили мотор работающим в качестве предосторожности… тогда мы считали это разумным. Этого запаха было достаточно, чтобы самцы пошли в атаку, отрезав нас от кара. Затем, когда первый бак был пробит и несколько сот литров топлива вылились на землю, в бешенство пришло все стадо. Ты это имел в виду?

Дэн снова кивнул:

— Верно. Хотя, конечно, тут вся ситуация была неправильная, несбалансированная. Молекулы, которые сыграли роль пускового механизма, должно быть, были сходны с естественными половыми агентами, но все же не идентичны. Кроме того, время было совсем неподходящее и так далее. Неудивительно, что они впали в какое-то невиданное бешенство. Ты представь, что тебе вкатят мощную дозу какого-нибудь важного гормона…

— Любопытная мысль. Но ты уверен в ее правильности?

— Биохимикам придется отработать детали, но… да, я уверен, что в основе прав. Видишь ли, я слетал на то место, и животные все еще неистовствовали. Тогда я поджег разлитое горючее с помощью термитной бомбы. Оно тут же вспыхнуло и в этой атмосфере быстро сгорело. И почти сразу же животные стали успокаиваться. Ко времени моего отлета взрослые уже стали возвращаться к своим малышам.

— М-м-м…

— Мне понятно твое дурное настроение, Ральф. Твое семейное предприятие решило наладить массовое производство двигателей внутреннего сгорания, работающих на нефти. Теперь же вам придется предварительно провести огромную научно-исследовательскую работу. Дело-то коснется не только теразавров, как ты понимаешь. Тут речь пойдет обо всех родственных им видах, а может, и обо всей экологии Низин.

— Так вот почему ты так старался спасти это стадо, — как бы про себя произнесла Мэри. — Ева рассказывала нам, что ты был непреклонен.

— О, тогда у меня еще не было никаких твердых доказательств… так, одни общие соображения, — ответил Дэн. Его настроение ухудшалось. Стараясь поднять его, он сказал: — Это ведь вовсе не означает, что проект твоего отца будет прикрыт навсегда. Как только удастся установить, какие именно химические вещества оказывают воздействие на животных, я уверен, их можно будет извлечь из горючего.

— Вполне возможно, — выдавил Ральф улыбку. — Значит, ты оказал нам огромную услугу. Не только спас нас, но и предотвратил большие финансовые потери.

— Но ведь ты же не знал! — вырвалось у Мэри.

Дэн так и подскочил на своем стуле:

— О чем ты?

— Ты не знал… тогда… но если бы и знал, так ведь есть же и другие стада… — Мэри разрыдалась.

Встревоженный, он шагнул к ней, встал на колени возле кровати и взял за руку. Ее рука лежала в его ладонях, холодная и безжизненная.

— Мэри, что случилось?

— Этого я и боялась… того, о чем говорили Ральф и Ева… перед тем, как ты пришел сюда… неужели не понимаешь? Ты так любишь эту страну… что ради того, чтобы спасти какую-то частичку ее… ты рискуешь…

— Только не твоей жизнью! — воскликнул он.

— Нет… Я д-д-думаю, нет… Зато ты рискуешь своей!

— А почему бы и нет, если я считаю это нужным? — спросил он, все еще ничего не понимая.

Ее отчаянный взгляд ни на мгновение не отрывался от его лица.

— Я думала… я надеялась… Все эти годы, которые мы могли бы пробыть вместе… ты рискнул и ими!

— Но… Но, Мэри, ведь это же моя работа.

Часто и глубоко втягивая в легкие воздух, она овладела собой и смогла продолжать, даже с легкой тенью улыбки:

— «Я б не любил тебя так сильно, когда бы больше не любил я честь». Дэн, мне никогда не был по душе такой подход. Или, вернее, я думаю, что двое должны делить между собой все, в том числе и честь, что ли… Если они хотят разделять прежде всего друг друга. Мы принадлежим разным странам, ты и я. Можешь ты это понять?

Он покачал головой:

— Нет. Боюсь, не могу. — Дэн встал, собираясь уходить. — Ты все еще не пришла в себя от этих испытаний, Мэри. Я не держу на тебя зла. Давай поговорим об этом попозже, хорошо?

Он наклонился над ее кроватью, и губы их слегка коснулись друг друга. Будто они чужие.

Хотя воздух снаружи был влажен и жарок, поднявшийся ветер уже шумел в вершинах деревьев, а над озером вставала быстро бегущая синевато-черная стена ливня, который должен был все промыть, все освежить.

Не видно было ни души, когда Дэн и Ева вышли из гостиницы. Однако они не пошли по дороге между домами, а вышли на берег. Вода плескалась у самых ног. Вдалеке вспыхивали молнии, отражаясь в стальной поверхности воды. По небу прокатились громовые раскаты.

— Что ж, — бросил Дэн ветру. — Полагаю, все кончено.

— Ты переживешь это, — отозвалась Ева так же тихо и безжизненно, как говорил он. — Вы оба перенесете и встретитесь друзьями, когда настанет время.

— Но все-таки, почему она не видит…

— Видит, Дэн. В том-то вся и беда, а может, и спасение! Она видит слишком четко.

— Ты хочешь сказать: потому, что я люблю эту страну, она считает, будто я не смогу любить ее — Мэри? Нет, у нее не такая мелкая душа!

— А я и не утверждала этого, Дэн. Она настоящий человек, мудрый и добрый. Пойми, она может жить здесь, всегда оставаясь в своей клетке — хижине и шлеме. Но заставить тебя сидеть там же около нее всю твою жизнь или большую часть ее для Мэри равносильно тому, что она посадит в клетку тебя. Тебя, у которого сейчас есть весь мир. Так лучше порвать сразу, пока вы еще любите друг Друга.

И ты, Ева, унаследуешь меня, подумал он с горечью. Он взглянул на нее, но лицо Евы было обращено в другую сторону, и Дэн видел лишь мечущиеся на ветру красно-рыжие волосы.

Ветер взревывал, гром перекатывал тяжелые ядра. Дэн едва расслышал то, что было сказано минутой позже.

— Именно это мне пришлось сказать Ральфу перед тем, как ты вошел в комнату. Он просил меня выйти за него замуж.

Дэн не мог даже вздохнуть. Первые жгучие капли дождя ударили его по лицу.

А затем она повернулась к нему и взяла за обе руки. В ее глазах Дэн увидел не мольбу, не приглашение, а вызов — начать все сначала.

перевод В.П. Ковалевского, Н.П. Штуцер

Рустам вообще не знал такого времени года, как земная осень. Но на плато Верхней Америки было что-то хоть немного напоминавшее о листопаде и о бабьем лете той страны, по имени которой эта получила свое название, и то только потому, что многие растения с планеты-матери были завезены сюда и тут прижились. Во всяком случае, так рассказывали самые старые из переселенцев. Теперь таких осталось уже совсем мало. Дэниел Коффин знал Землю только по книгам и картинам; и еще его приемный отец когда-то показал крохотную звездочку вблизи созвездия Волопаса и сказал, что это земное Солнце.