— А что, есть проблемы? — забеспокоился Флэндри.

— Полный тупик. Беда в том, что курсовикяне уж слишком загребущие. Их охота, рыбная ловля, сбор растений действительно наносят серьезный ущерб морским ресурсам, которые не отличаются изобилием. Здешние власти отвергают любые условия, которые не включали бы в себя отказ островитян от эксплуатации моря. А островитяне, разумеется, никогда не откажутся от нее. Они просто не могут этого сделать, не подрывая собственную экономику и не обрекая себя на голод. Поэтому я пытаюсь убедить Шестиконечник отказаться от дальнейшей помощи мерсейцев. Так мы могли бы вывести Злето-вар из мясорубки тотальной войны. На это моряне отвечают, очень резонно, что помощь, которую мы сами оказали курсовикянам, нарушила прежний баланс сил. И не можем же мы забрать обратно свои подарки. Мы бы восстановили островитян против себя — чем, конечно, не замедлили бы воспользоваться агенты Рунеи. — Райднур вздохнул. — У меня еще остается надежда добиться двустороннего перемирия, но она становится все слабее.

— Но не можем же мы снова начать убивать морян! — запротестовал Флэндри.

— Так-таки и не можем? — сказал Куарлес.

— После того что мы видели, после того что они для нас сделали…

— Что ты как маленький! Мы принадлежим Империи, а не каким-то раками общипанным ксено.

— Вас здесь так и так не будет, Флэндри, — сказал Райднур. — Приказ на вас пришел еще несколько часов назад.

— Приказ?

— Вы направляетесь в распоряжение командора Абрамса в Хайпорте. Амфибия придет за вами завтра, в семь тридцать по терранскому времени. Специальное задание — не знаю какое.

Абрамс откинулся на спинку стула, закинул ногу на видавший виды письменный стол и сильно затянулся своей сигарой. — Ты правда предпочел бы остаться под водой?

— В настоящий момент — да, сэр, — ответил Флэндри, сидевший на краешке стула. — Ко мне там относились с интересом, и, кроме того, я чувствовал, что приобретаю что-то. Информацию… дружбу… — Он умолк.

— Скромный парнишка, нечего сказать. Значит, ты, по-твоему, вызвал к себе интерес. — Абрамс выпустил колечко дыма. — Нет, я понимаю, что ты хотел сказать. Ты, в общем, прав. Если бы дела обстояли иначе, я не стал бы вытаскивать тебя на сушу. А ты даже не спросил меня, что я планирую на твой счет.

— Сэр?

— Лорд Хауксберг через пару дней отправится на Мерсейю. Я сопровождаю его в качестве советника — так сказано в приказе. Мне полагается адъютант. Как тебе такая работка?

Флэндри поперхнулся. Сердце у него подскочило, и он не скоро заметил, что сидит с открытым ртом.

— Само собой, — продолжал Абрамс, — я надеюсь собрать там кое-какие сведения. Без всяких мелодрам — полагаю, на это у меня компетенции хватит. Просто буду держать глаза и уши настороже. И нос тоже. Пока что ни от кого из наших дипломатов, атташе, торговых представителей — ни от одного источника не было особого толку. Мерсейя слишком удалена от Терры. Почти все наши контакты происходили на крайне грубом силовом уровне типа «а ты кто такой?» Теперь у нас появился шанс пообщаться в менее суровой обстановке. Мне, конечно, следовало бы взять с собой опытного, испытанного человека. Но их у нас нехватка. Ты показал себя довольно крутым и находчивым для своих лет. Небольшой опыт службы в разведке станет хорошим трамплином в твоей карьере, если я добьюсь-таки твоего перевода. Ну а еще ты улетишь с этой несчастной планеты, совершишь путешествие на роскошном корабле, увидишь экзотическую Мерсейю, а возможно, и другие места, и кто знает — вдруг ты вернешься на Терру и тебя больше не пошлют на Старкад, даже если ты останешься в летчиках. Кроме того, ты заведешь весьма полезные для себя связи. Ну так как?

— Д-да, сэр! — с трудом выговорил Флэндри.

Абрамс прищурился.

— Не очень-то радуйся, сынок. Это тебе не увеселительная прогулка. До отлета тебе придется забыть про сон и жить на стимтаблетках, усваивая то, что должен знать мой адъютант. Ты будешь везти на себе все, начиная от секретарских обязанностей и кончая уходом за моими мундирами. В пути ты энцефалографическим методом впихнешь в себя язык эрио и столько мерсейологии, сколько мозги способны выдержать. Вряд ли нужно предупреждать, что впереди у нас не карнавал. На месте ты, если повезет, будешь пахать день и ночь. А не повезет, взорвется наша звезда — ты будешь уже не светлым небесным рыцарем, а объектом охоты, и если тебя возьмут живым, их методы допроса не оставят от твоей личности камня на камне. Подумай.

Флэндри не стал думать. Он пожалел только о том, что, вероятно, никогда больше не увидит Драгойку, но эта боль кольнула и прошла.

— Сэр, — заявил он, — вы нашли себе адъютанта.

Размер «Гудящей Маргреты» не позволял ей совершать посадки на планетах. При ней имелись катера, которые и сами по себе были небольшими космическими кораблями. Официально она принадлежала Най Кальмару, практически — служила яхтой очередному его виконту, но иногда использовалась для нужд Империи, далеко превосходя в отношении комфорта любой корабль военного флота. Оставив орбиту Старкада, она начала ускорение на гравитонах. Вскоре она вышла в открытый космос и получила возможность перейти на гиперрежим, обогнав свет. Несмотря на ее массу, мощность двигателя и высокая фазовая частота обеспечивали ей такую же наивысшую псевдоскорость, какой достигает военный корабль класса «планета». Солнце, от которого она стартовала, вскоре уменьшилось до размеров звезды, а там и совсем затерялось. Если бы смотровые экраны не компенсировали аберрацию и эффект Доплера, Вселенная выглядела бы искаженной до неузнаваемости.

Однако созвездия все же менялись медленно. Проходили дни за днями, а корабль все шел через ничейное пространство. Лишь один раз монотонность нарушил сигнал тревоги, тут же сменившийся сигналом «чисто». Силовые экраны «Маргреты», отражающие радиацию и межзведные атомы, на одну микросекунду столкнулись с несколько более крупной частицей материи — камушком граммов на пять. Хотя такой контакт мог бы повредить корпус, учитывая разницу кинетических скоростей, и хотя такие метеороиды встречаются в Галактике с частотой примерно 10³⁰, вероятность такого столкновения все же слишком мала, чтобы о ней беспокоиться. А однажды в пределах светового года от «Маргреты» прошло другое судно, и детекторы засекли его «кильватер». Анализ показал, что корабль имиритский, им управляют существа, дышащие водородом, чья цивилизация почти непостижима ни для людей, ни для мерсейцев. В этой части космоса они циркулируют довольно оживленно. Этот признак жизни в пространстве долго был предметом взволнованных обсуждений — так велико оно, это пространство.

Настал наконец день, когда Хауксберг с Абрамсом, беседуя вдвоем, засиделись далеко за дневную вахту. До сих пор их отношения были сдержанными и корректными. Но путешествие приближалось к концу, и оба они ощущали потребность лучше узнать друг друга. Виконт пригласил командора пообедать вдвоем в своих личных апартаментах. Шеф-повар ради такого случая превзошел сам себя, а дворецкий посвятил немало времени выбору вин. На коньячной стадии дворецкий понял, что теперь может удалиться, оставив одну бутылку на столе, а другую в резерве, и отправиться спать.

Корабль жил своей жизнью — гудели двигатели и вентиляторы, порой раздавался оклик, когда двое вахтенных встречались в коридоре. Приглушенный свет мягко лежал на картинах и драпировках. В воздухе стоял запах вереска, на который накладывался табачный дым. После Старкада приятно было вновь испытать терранский вес, поддерживаемый гравиторами; Абрамс до сих пор наслаждался чувством легкости, и ему часто снилось, что он летает.

— Истые пионеры, значит? — Хауксберг закурил новую сигару. — Это интересно. Надо будет как-нибудь посетить Дейан.

— Вряд ли вы найдете там что-то привлекательное, — пробурчал Абрамс. — Обыкновенные люди.

— И дикая пустыня, которую они преобразовали. Я понимаю, — кивнул Хауксберг. — Вы не можете не быть хотя бы немного шовинистом, происходя из такой среды. Но это опасная позиция.