Замка за горными вершинами было не видно. В бытность свою королем Грациллоний долгие годы ухаживал за кельтской церковью — хотел сохранить ее в неприкосновенности. Она была старше Иса и могла простоять еще многие столетия. Потом взглянул на север, в сторону Римского залива.
Ага, флотилия! Вот, значит, что увидел мальчик с крепостной стены. Вынырнув из мглы, суда приблизились настолько, что об ошибке и речи не было. Сосчитать шлюпки он пока не мог, похоже, около дюжины. Там были и две галеры германского образца. Они шли на веслах вдоль мыса Сизун.
В этот момент Грациллоний почувствовал освобождение. Пришел конец тайным приготовлениям, страхам и пустым перебранкам, конец ожиданию, доводившему людей до исступления, грозившего перейти в бунт, конец щемящей тоске и вглядыванию в горизонт, где маяк должен был оповестить их о приближении пиратов. Грациллоний очнулся от спячки, выбрался из болота на твердую землю, освободился для битвы.
— Скотты, — сказал он. — Оставайтесь наверху. Нам нужно наблюдение.
Он не побежал, а пошел (как и полагалось командующему) мимо платформы с подготовленным на ней сигнальным маяком, перелез через барьер и стал спускаться по ступеням. От яруса к ярусу разрушений становилось все больше: разбитая чьей-то рукой статуя, выломанная инкрустация, скамейка, разбитая камнями, сброшенными сверху, арена, затопленная несколькими дюймами застоявшейся воды, превратившийся в грязь песок. Апулею стало известно, что губернатор Глабрион активно поощрял разграбление Иса. Отдаленность королевства, страшные истории, с ним связанные, страх перед разбойниками не останавливали людей, желавших раздобыть отличный строительный материал. Руины превратилась в карьер для добычи сокровищ.
«Интересно, — подумал Грациллоний, — сколько времени понадобится людям и природе, чтобы сравнять все с землей? Может ли покойная Бреннилис укрыть Ис своим покровом? Завершилась ли месть Лера, Тараниса и Белисамы?»
Он постарался отогнать мистические мысли. Наступил день битвы. Подарок ли то Миды, судьбы ли или кого там еще, кто правит этим миром, но сегодня он отомстит за все, и за Дахут тоже.
Чаша амфитеатра погрузилась в сумерки. В ней, словно море в бухте, колыхалась толпа. Слышались крики и ругань, лязг оружия, топот, разносилось гулкое эхо. В нескольких ярдах от себя Грациллоний заметил Друза. Он собрал таких же, как он, ветеранов. Были они уже не молоды, воинское облачение сидело на них не так ловко, как прежде, зато это были надежные люди, основная его сила.
Амрет покрикивал на людей из Конфлюэнта. Гардемаринов было слишком мало, другие же люди не имели ни малейшего понятия о военном деле, да и оружия-то настоящего у них не было, всего лишь серпы, топоры да кузнечные молоты. И все же солнечный луч, проникавший в отверстие стены, позволял разглядеть радость на лице Амрета: сейчас он уже не был крестьянином.
Бэннон вместе с двумя лесниками организовал жителей Озисмии. В войне они все-таки немного разбирались. Дисциплина у них, правда, хромала, но вряд ли они станут паниковать в бою.
Руфиний с багаудами составлял другой отряд. Плохо обмундированные, потрепанные, вооруженные, кто как смог, но при этом дерзкие, как волки, они представляли самую грозную силу собранного с бору по сосенке легиона.
Грациллоний прошел к королевской ложе. Она была повреждена больше других. Под ногами хрустели осколки мрамора. С этого места его могли услышать все. С усилием выкинул из головы нахлынувшие воспоминания: игры, веселье, музыку, танцы, рев толпы, следившей за несущимися по арене колесницами. Тем более не следует сейчас вспоминать жен, матерей его дочерей. Сейчас он набрал полные легкие воздуха и заревел:
— Слушайте меня. Внимание! Слушайте приказ командующего. Сюда пришли скотты. Они возле мыса Ванис. Через час они войдут в бухту и причалят к Пристани Скоттов. Будьте готовы! Собирайтесь поотрядно. Вы знаете, что делать. Вы знаете, что мы должны сделать.
До этого они долго тренировались. И затем:
— Смерть варварам! Отомстим же врагам. Победа будет за нами!
Он пошел к палатке за оружием.
Галеры бросили якоря. За эту весну скотты часто причаливали к разным берегам, и сейчас корабли их были наполнены добычей. Перед ними расстилалась покрытая галькой прибрежная полоса, которую прилив сделал еще уже. Красновато-коричневый утес нависал над ней, словно крепостная стена. Южный ветер взбивал пену над руинами поселения Призрачной бухты и обрушивал волны на корпуса кораблей. Шлюпки стали перевозить людей на берег. Так как места для причала было мало, шлюпки должны были привязать к галерам. На них остался за капитана Вайл Мак-Карбри.
Зазвенел смех, послышались веселые восклицания. «Слишком громкие, слишком веселые», — подумал Ниалл. Люди не желали думать о предзнаменованиях, связанных с этим мрачным местом. Добычи здесь больше не было — ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней, ни замечательного оружия. Надо было крушить все то, что здесь еще оставалось, сворачивать камень за камнем и сбрасывать в океан. Высаживаясь на берег, они уже знали, чего потребует от них король. Надо было сослужить ему службу. Разве не он привел их к богатству и славе? Долго они здесь не пробудут, всего лишь два дня, а потом и домой, где он вознаградит их щедрой рукой — как и подобает королю Темира, — выдаст им часть добычи.
Еще три ночи, и он будет с той, что поет. Если она придет. Он верил в то, что придет. Ведь она обладала предвидением. Погружаясь в глубины и выскакивая на поверхность, она, должно быть, заметила его и следовала за его кораблем. Однажды ночью, когда они были в море, он заметил кое-что… Скоро выйдет луна, и он увидит… что он увидит?
Он почувствовал ужас, смешанный с восторгом. Страх был не за себя. Быть может, сегодня он перейдет границу, разделяющую два мира. Ощущение сродни тому, что испытал он мальчиком, когда впервые готовился познать женщину, или юношей — перед первым боем, или взрослым мужчиной — на корабле, в канун Самайна.[466] В этот раз оно было глубже, чем предыдущие его ощущения, спокойнее, но сильнее. Он не знал, что с ним будет, и это было страшно, и все же он не мог не ждать этой встречи.
— Как долго был я вдали от тебя, — прошептал он, и слова его унес ветер.
Нетерпеливо спрыгнул в первую шлюпку и стоял в ней, выпрямившись во весь свой богатырский рост, пока гребцы Дружно работали веслами. Чтобы ободрить людей (и, как шептал ему внутренний голос, — самого себя), он надел самое лучшее свое облачение — шлем, украшенный золотом, блестел на его волосах, когда-то не уступавших ему блеском. Под порывами ветра хлопал, словно крыльями, семицветный плащ, открывая красную тунику и килт в складку. Сверкали копье и щит из полированной бронзы. Все воины были хорошо снаряжены, но с Ниаллом сравниться не мог никто.
Опасности он не ждал. В прошлом году скотты обнаружили в этих местах галлов, промышлявших для строительства камнем. Часть галлов уничтожили, остальных взяли в рабство. Сами скотты потерь не понесли. Сейчас Ниалл на такое везение не рассчитывал. Ему, в сущности, было все равно. Эту ночь он собирался встретить на берегу. Под луной, в волнах он увидит ее, морскую певицу.
Шельф с приникшими к нему рыбачьими домиками был сильно разрушен. Уходящая вверх тропа едва различима. Ниалл шел впереди. Не уступавший в ловкости солдатам, он прыгал с камня на камень. Вокруг него кружили чайки. Тропа сделала последний оборот, и он оказался на вершине.
Перед ним открылся пустынный мыс. Трава качалась под ветром. Два ряда уходящих на восток гор и долина между ними переливались тысячью оттенков зелени. Напоминаний о живших здесь когда-то людях почти не сохранилось — амфитеатр, несколько строений, почти задушенных бурно разросшейся зеленью, да остатки дороги. Над дальними холмами стояла бледная луна. По небу стремительно бежали облака. Теней не было, потому что солнце спустилось к горизонту. Несмотря на сильный ветер, в воздухе ощущалась сырость.
