Но не для Таргови. Оставив гряду гор сзади, он направился вдоль подножия холмов и вынул оксигилл из его миниатюрных гнезд — из-за него уже приходилось дышать неглубоко. Таргови осторожно вложил прибор в футляр, хотя его ткань трудно было повредить, и продолжал путь вниз, где для него начиналась зона полного комфорта. Спуск был нелегким, поскольку плотность воздуха в условиях Имхотепа менялась быстро.
Под ним проплывал континент — сплошной лес, неохватная зеленая и золотая тень с серебряными нитями и пятнами рек и озер, таинственная, как Дальняя Страна Деревьев, куда, по верованиям стариков, уходят души умерших. Над головой в глубокой голубизне неба плыли обрывки облаков, огромный полукруг луны Зосер призрачно парил над вплывающим в поле зрения морем. Прекрасный мир, подумал Таргови. Не Старкад — второго Старкада не может быть — но зачем горевать о навеки потерянном? Его поколение начало жизнь здесь, а не там. И пусть их мало, пусть их подавляет или ломает чужая для них природа, но постепенно они найдут путь к ее пониманию, потом — овладению, и наследники их будут хозяевами планеты. Таргови этого было мало.
Он нашел реку Хрустальную и двинулся вдоль ее течения до впадения в Рассветную Бухту. Здесь, где лежала природная гавань, защищенная от приливов и отливов, карсавики построили свой новый город. Разные общества селились кто где, желая сохранить свой образ жизни, а народ карсавиков состоял из морских бродяг.
Еще они поддерживали самый тесный контакт с терранами, миссия которых располагалась на горной гряде к западу. Низкие, окрашенные в мягкие тона здания казались всего лишь пристройками серой каменной массы на вершине холма. Таргови знал, насколько это впечатление иллюзорно. То был Замок Сестричества.
Как бы там ни было, а Тоборкозан укоренился и пошел в рост. При необходимости он выжил бы и без дальнейшей поддержки. Дома — бревенчатые, часто с резными тотемами на крышах — широко рассыпались вдоль беспорядочно раскиданных улиц. Морские суда в порту тоже почти все были деревянными — архаичные парусники, потому что корабелы знали, как их строить. Но на большинство поставили вспомогательные двигатели, и было несколько судов на воздушной подушке вполне современной конструкции. На железобетонном поле северного мыса могли приземляться аэрокары, а также глайдеры и пропеллерные летающие лодки, которые многие тигране конструировали для себя сами.
Таргови, имея такую привилегию, посадил машину во внутреннем дворе замка и вышел. Стража вскинула в салюте традиционные алебарды. Огнестрельное оружие у них тоже было. Эмиграция не загасила старой кровной вражды и не мешала появлению новых вендетт, не говоря уже о просто беззакониях, и лучше было самому позаботиться о своей защите, чем полагаться только на терран. Узнав, что мать в своих покоях, Таргови ускорил шаг.
Драгойка жила в башне Гаарнох. Гаарнохи не вошли в число видов, которые удалось акклиматизировать на Имхотепе, но в памяти народа жила их длиннорогая мощь.
Мать стояла посреди комнаты со сланцевым полом и гранитными стенами. Суровость комнаты слегка смягчали гобелены. Книги и единственный кубок из морской раковины вывезли со Старкада. Все остальное — бронзовые канделябры, стекло и серебро, массивный стол, кушетка, формами напоминавшая корабль, — было местного производства. Возможность межзвездной перевозки грузов была ограничена, приходилось принимать куда более горькие решения, чем оставить на гибель результаты целой истории. Драгойка стояла у открытого окна, подставив лицо соленому ветру и глядя на прибой, налетающий на дальние рифы за бухтой.
— Привет тебе, мать и предводитель, — сказал Таргови. Драгойка обернулась, заурчала и подошла, чтобы взять его руки в свои. Рассыпанная по плечам женская грива уже была тронута сединой, но двигалась Драгойка легко. Женские округлости тела слегка исхудали, но груди гордо выдавались вперед. Они, правда, не были украшением из жировой ткани, как у людей, а состояли из мышц и сосудов — органы, из которых дети сосали не молоко, а кровь. Таргови был знаком с терранскими рассуждениями на эту тему, говорившими, что необходимость повышенного производства крови сделала ее пол более сильным и потому доминирующим в большинстве тигранских культур. Но его мысли по этому поводу никак не уменьшали уважения к матери.
— С возвращением тебя, младший сын, — ответила она. — Где ты кочевал?
— Среди ветра, что пахнет злом, — сказал Таргови. — Как наш народ?
— Ничего… пока что. Но ты вернулся раньше обычного. Не для того ли, чтобы сказать «да» на этот раз?
— Нет, мать. Еще нет. Я говорю тебе, ветер на Дедале пахнет смертью. Я должен вернуться.
Вибриссы на ее лице грустно опустились.
— Ты уходишь и будешь уходить — и когда-нибудь, если не погибнешь, уйдешь совсем. Ты слишком храбр, мой сын.
— Не более чем ты была, о мать моя, когда вела корабль через Златоварское море и ваз-шираво поднялись вокруг него с оружием.
— Но ты — мужчина, — вздохнула Драгойка. — Примеру терран следуешь? Тебя тянет делать все, что должна делать женщина, как, слыхала я, когда-то их женщин потянуло делать все, что должен мужчина? Я надеялась, что ты подаришь мне внуков.
— Так оно и будет. Как только ты найдешь мне жену, которая не будет ворчать, что меня так часто нет дома.
— Или никогда нет дома, как того, кто породил твою подругу Диану? — Драгойка слегка оживилась. И послала последнюю стрелу: — Не скоро наступит время, когда на Дедале, не говоря уже о звездах, появятся другие ваз-тоборко, кроме тебя. Неужто тебе нравится твое целомудрие?
— Не очень. Суди же сама, каковы мои чувства к тебе, мать, что я сначала пришел сюда, а не бросился за девчонками в прибрежный квартал. Однако долг природе платить придется — никто его надолго не может отсрочить, да и вперед не заплатишь.
Она весело присвистнула:
— Ладно, повеса, пойдем покурим, а заодно поговорим. — И пристально его оглядела: — Не только сыновние чувства привели тебя ко мне, и не они главные. У тебя есть просьба.
— Есть, — признал он.
Его кровь возбужденно пульсировала в теле. Драгойка знала все, что творится на этой планете. Если кто-нибудь и может ему помочь, то это она.
Ветер дул медленный, но ровный. Он наполнял квадраты верхних парусов, раздувал спинакер, стаксели и кливера, под которыми шла на юго-восток «Огненная рыба». Море шумело, налетало валами, окатывало горькими брызгами с их гребней. Волны шли от солнца, рубиново-красные на просвет, и уходили за корму, подставив солнцу зеленые спины. Над кильватером корабля парила стайка летучих змей.
Резко крикнул впередсмотрящий. Моряки бросились к ограждению и на снасти, вглядываясь вдаль. Капитан Латажанда сохраняла спокойствие. Услышав доклад по корабельному радио, она отдала приказы.
Фургон мягко снизился, выпустив понтоны, стараясь лечь на параллельный курс. Несмотря на осторожность маневра, Таргови чуть не опрокинулся. При этой гравитации волны набегали по-настоящему быстро и сильно.
Второй заход удался. Высунувшись в дверь, Таргови поймал брошенный ему конец и пристроился на буксире в кильватере. Потом на портативном гравилете перебрался на борт.
Не только команда, но и пассажиры высыпали на палубу ему навстречу. Отбросив в сторону благоговение, которое охватило его при виде первого в его жизни воданита, он повернулся к Диане Кроуфезер. Она перепрыгнула через перила прямо в его объятия.
— Таргови, старая ты зараза! — разразилась она птичьей трелью. — Что ты тут делаешь?
И вдруг, нахмурившись, отпрянула, не снимая рук с его плеч, и пристально всмотрелась ему в лицо через покрывавший ее голову витрил. Кроме шлема и компрессора, на ней было мало что надето. На Имхотепе, несмотря на его удаленность от светила, парниковый эффект был заметен даже на море.
— Что-нибудь случилось?
— И да и нет, — ответил Таргови на своем языке, который она понимала, а воданит скорее всего нет. — Мне бы стоило поговорить с тобой наедине, мой маленький друг. — И промурлыкал: — Но не страшись. Я, торговец, хочу дать тебе взамен этого твоего приключения другое — интереснее и опаснее.
