Там, в Лулахе, он был столь же любезен. И, конечно, Пеле Захари — его сестра — тоже. Но она была сдержанна и официальна, а Кукулькан — душа нараспашку.
Да, конечно, Диана отлично знала, когда мужчина дает себе труд быть очаровательным. Вопрос был в том, насколько это ему удается, а ответ зависел от того, сколько истинного внимания под этими отличными манерами. Например, как бы искусно он ей ни льстил, Диана отвергла бы его немедленно и с презрением, если бы он пренебрегал ее друзьями. Но Кукулькан проявлял к ним истинное внимание, не только уделял им время, но и в самом деле слушал. Особенно Аксора — хотя, разумеется, ведь именно он принял на себя ответственность за решение впустить столь странного пилигрима. Однако и в этом случае Кукулькан мог вести себя просто как сотрудник по работе с персоналом — решительный и властный. В конце концов, это же странники просили их впустить, а не наоборот.
Кукулькан так не поступил. Он дал великолепный завтрак в доме Пеле и был радушен со всеми. Диана еще не разобралась в своих воспоминаниях об этом разговоре. Они были слишком увлекательными. Кукулькан бывал ВНЕ, путешествовал через всю Империю, от мира к миру… И в то же время Диана не могла забыть его замечание: «О да, нам нужна новизна — нам, захарийцам, особенно сейчас, в ситуации изоляции, нужна, как еда, как воздух и свет. Я начинаю верить, что вы ее нам доставите, и мы окажемся у вас в долгу».
Больше ничего сказано не было — разговор перешел на другие темы. Диана все пыталась понять, что же крылось за этими словами. Вправе ли она шпионить против него, предать гостеприимство и доверие? Но она дала обещание Таргови, своему брату, Таргови, сыну Драгойки, которая была ей как мать, когда умерла ее мать по крови, Мария — и если он не видел в этом ничего плохого, какой тут может быть вред?
Как она могла судить? Как она решилась бы судить?
Бокал Кукулькана зазвенел о ее бокал.
— За счастливые будущие дни! — провозгласил он тост.
Она улыбнулась в ответ и отпила куда больший глоток, чем рекомендовали бы правила хорошего тона. Терпкая жидкость полилась по горлу, пузырьки защекотали в ноздрях. Она почувствовала себя почти свободно — не испытывая никакой враждебности, она ощущала мышцы у себя под кожей и тигранский нож на поясе. Она надеялась, что все, что случится, кончится благополучно, но что бы это ни было, ее ждут приключения.
Бухта Перламутровая вдавалась широким полукругом в северный берег. Дугу обрамляли холмы Мениска, оставляя узкую полоску равнины между собой и водой. Сквозь них текла река Аверроэс, питаемая ледниками гор Эллады дальше к югу. Януа раскинулась на берегу и склонах холмов.
Это не был город. Кукулькан объяснил, что городов на Захарии нет. Большинство зданий на острове стояли сами по себе, обычно довольно далеко друг от друга. Их связывало воздушное сообщение и телекоммуникации, как будто дома составляли деревню. Однако на практике было удобно, чтобы определенные объекты располагались поблизости друг от друга — небольшой космопорт, обширное летное поле, гавань для водных судов, сопутствующие службы — а часто и многие предприятия и учреждения тоже естественным образом располагались в той же местности, а это означало еще большую концентрацию домов и фабрик. Вот такой район относительно концентрированного населения носил имя Януа. По обычным меркам он был достаточно разбросанным, расползаясь без каких-либо четко очерченных границ на двести квадратных километров. Когда пилот повел лайнер вниз, Диана разглядела такую же смесь домов и леса, как в Лулахе.
Нет, поняла она, совсем не такую. Склоны холмов уходили вдаль террасами, на них виднелись цветники, посадки, изящные зеленые лужайки. Вокруг тянулись сады. Вдоль дорог или в рощах, иногда довольно обширных, росли деревья, явно искусственно посаженные и ухоженные. Они, как и вся прочая растительность, были терранских видов — насколько она могла судить. Судить, правда, она могла не очень, поскольку растительность планеты-матери знала в основном по картинкам, но Кукулькан ей сказал, что первые поселенцы всю местную растительность искоренили и обустроили новый дом согласно своим желаниям.
Таких домов, как мелькали внизу, Диана еще не видела. Они с виду были каменные или из похожей на камень синтетики, в плане прямоугольные, с островерхими крышами, окруженные портиками или колоннами по фасаду, окрашенные либо под цвет местности, либо чисто белые. Даже большие утилитарные здания вдоль побережья не выпадали из общего стиля. Диана подумала, что это красиво — пышно, конечно, если приглядеться, — но спросила себя, может ли это не казаться однообразным. Хмурый блок высоких стен из необработанного камня оказался тем, на чем отдохнул ее взгляд.
Космопорт был построен по обычным стандартам. Она не была в этом полностью уверена, поскольку видела его лишь вскользь на подлете. Он находился на ненаселенном южном склоне хребта, напротив этого похожего на крепость сооружения, будто скрывал неизящное строение от постороннего глаза. Аэродром на восточном берегу бухты был скрыт высокой изгородью, вдоль которой тянулись цветочные клумбы.
Самолет приземлился. Пассажиры отстегнули ремни и встали с кресел.
— Добро пожаловать на Захарию! — серьезно провозгласил Кукулькан и предложил Диане руку. Она не поняла этого жеста. Он усмехнулся, другой рукой взял ее за руку и показал, что имел в виду. У Дианы по спине пробежал приятный холодок.
— Завтра начнем показывать вам наши виды, — сказал он. Аксор прочистил горло, будто громыхнул вулкан.
— Мы не должны напрасно злоупотреблять вашей любезностью, — загудел он. — Если я смогу встретиться с нужными лицами и воспользоваться соответствующими материалами…
— Обязательно, непременно, — обещал Кукулькан. — Но сначала вас надо устроить и дать отдохнуть с дороги.
Полет не был ни долгим, ни утомительным, но Диана созналась самой себе, что несколько устала. Слишком велико было возбуждение.
Кукулькан проводил ее к зданию аэровокзала. Диану заинтересовала фреска на стене — мужчина и женщина, обнаженные, того типа, который, как она слышала, называется «монголоидный». Фигуры выплывали из облаков, за которыми угадывались звезды, как зарождающаяся галактика.
— Древний миф сотворения, — объяснил Кукулькан. — Для нас он символизирует… а, вот и комиссия по встрече!
Людей было четверо (кроме них, в порту почти никого не было), и они, как и пилот лайнера, были так схожи между собой и похожи на Кукулькана и Пеле, как те друг на друга. Когда генный пул популяции устоялся, гомозиготность каждой желательной черты — в том числе не связанной с полом — становится биологической необходимостью. Различные комбинации появляются в каждом поколении, если учесть малейшие изменения в каждом звене, они становятся весьма разнообразны. Но все же «фамильное» сходство подавляет небольшие различия в росте, окраске волос, чертах лица. Основную же разницу между захарийцами составляли признаки пола и возраста. Все встречавшие были старше прибывших и, помимо общей для их породы горделивости, несли на себе печать высокого ранга.
Их костюм, как узнала позже Диана, был официальным: сандалии на ногах, венок на голове, двое мужчин в туниках и две женщины в простых свободных платьях, белых с цветными каймами. Имена их были для нее непривычными: мужчины — Вишну и Хеймдаль, женщины — Кван Ин и Изида. Вторая женщина произнесла, глядя на Аксора:
— Добро пожаловать! Для нас честь и радость принять ученого из внешнего мира. Я буду той, кто представит вас в Аполлониуме, ибо среди нас я наиболее знакома с темой, которая, как мы слышали, вас интересует. Но и остальные мои коллеги надеются, что узнают от вас многое.
— Охла, я пришел просить о знании вас, — смешался Аксор. — Хотя… нет, я не буду заводить религиозных диспутов, если не будет такого вашего желания, но обмен идеями, информацией…
Он просто дрожал от возбуждения, предвкушая ученые беседы. Эта дрожь отдалась под ногами, как землетрясение, его спинной гребень шевельнулся, как пила, на чешуйках задрожали световые блики.
