– Вам это кажется смешным? – сердито интересуюсь.

– Я разве смеюсь? О нет, я еще никогда не был столь серьезен, девочка. Дарион твоя единственная защита.

– И от кого же он должен меня защищать?

– Ты ведь не сама попала сюда, верно? Тебя нашла Анабель?

Помедлив, киваю.

– И она предложила тебе что-то, от чего ты не смогла отказаться.

Снова кивок.      

Лохан вздыхает:

– Так я и думал. Видимо, ее дела совсем плохи, раз она решилась на такой отчаянный шаг.

Да уж, о делах Анабель я знаю не понаслышке. Ей нужен ребенок…

Только в свете открывшихся событий гипотетический наследник Изумрудного клана выглядит как верхушка айсберга. Крошечный и безобидный кусочек льда. А что же скрывается под толщей мутной воды?

– Не понимаю, что значит «отчаянный шаг»?

– Боюсь, Анабель это меньшее, чего тебе стоит бояться. За ней стоят силы, о которых я могу только догадываться. Но мне очень хочется знать, зачем они свели тебя с нашим даргом…

Я перебиваю, не желая развивать эту тему:

– О каких силах вы говорите?

– Ты же не думаешь, что твоя сестра, в которой нет ни капли магии, сама нашла тебя и сама создала межмировой портал? На такое способен только очень сильный маг, но вряд ли он действовал из лучших побуждений. Скорее всего, ему от тебя что-то нужно.

Он говорит это будничным тоном, а вот мне становится страшно.

– И что это может быть?

– Этого я не знаю. Но что-то, что можешь дать только ты.

Закрываю глаза.

Все, чего мне сейчас хочется, это каким-нибудь волшебным способом стереть из памяти последние дни. Представить, что ничего этого не было. Я просто упала, ударилась головой и лежу в городской больничке.

– К сожалению, это реальность.

Кажется, я произнесла мысли вслух…

Устало смотрю на мага.

– Откуда вы столько знаете? Про Анабель, про меня?

– Это было несложно. Я же маг-прорицатель.

– Мысли читаете?

Он со смехом трясет головой:

– Нет, что ты, девочка, от такой напасти боги меня оградили. А вот ауры вижу. Поэтому сразу понял, что вы с Анабель близнецы, и что она – обычный человек, пустышка.

– Но если вы знали про Анабель… почему не предостерегли Дариона?

– Мне запрещено вмешиваться в ход событий. Все должно идти своим чередом. К тому же Дарион был слишком самолюбив и слишком верил в свою непогрешимость, чтобы слушать какого-то выжившего из ума старика. Потом-то, конечно, спеси в нем поубавилось, – маг усмехнулся в усы. – Он хотел решить дело миром.

– Развестись…

Сжимаю виски.

Все, услышанное здесь, кажется бредом, который никак не хочет укладываться в голове. Анабель, ведьмы, близнецы… Мы с Анабель близнецы… Я ее сестра… Я родилась в этом мире… Я ведьма…

Хороший денек, чтобы узнать, что ты неродная дочь своей матери, а родная сестричка затащила тебя в другой мир…

А ведь еще есть Артемка… Мой сын! Который остался в руках Анабель!

На меня накатывает приступ паники. Тело покрывается холодной испариной, перед глазами темнеет.

Хватаю ртом воздух и не знаю, что делать. Рассказать? Молчать дальше? Кто знает, как лучше…

– Мы на твоей стороне, Анья. И я, и Дарион, и все дарги Изумрудного клана. Ты под нашей защитой. Чем бы ни угрожала тебе Анабель и те, кто стоят за ней, все можно исправить.

И я сдаюсь.

– Мой сын, – голос срывается, – у нее мой сын! И она поставила его на ноги, значит, у нее есть магия!

– У нее нет магии, Анья. Вся магия у тебя, и она начала пробуждаться.

Возвращается Дарион. Еще более мрачный, чем уходил. Я вижу муку в его глазах и решаю, что должна все рассказать.

Плевать, что будет потом, плевать, как он это воспримет. Но молчать больше нет сил.

Слова льются рекой. Про смерть Павла, болезнь отчима и Артемку. Про безвыходную ситуацию, в которую меня загнала судьба. Про встречу с Анабель, похищение и шантаж. Даже про договор и кольцо.

Я так спешу облегчить душу признанием, что забываю о предупреждении Анабель, забываю про магическую печать, которая, странное дело, молчит. Я захлебываюсь словами. Боюсь, что меня прервут, остановят, но дарги слушают молча.

Все, чего я хочу – это вернуть себе сына!

Закончив, сжимаю пальцы в замок до хруста. Выговорилась – и дышать стало легче. Осталось только узнать свой приговор.

Дарион молчит, смотрит на носки своих сапог – и молчит. Его лицо побелело от напряжения, губы крепко сжаты, на скулах ходят желваки.

О чем он думает?

Нет, не хочу этого знать…

– Да, девочка, непростую задачку ты нам задала, – Лохан первым нарушает молчание. – У Анабель никакой магии нет, это я точно знаю. А вот те личности, которые ошиваются рядом с ней, вполне могут быть колдунами. А ну, покажи-ка кольцо.

Я стягиваю перчатку и кладу перстень на стол.

– Интересно… – задумчиво тянет маг.

Поправляет монокль и ювелирными щипчиками поднимает кольцо на уровень глаз.

– Эту вещицу определенно сделал сильный колдун. Хороший артефакт, мощный, и проводник выбран правильно. Он лучше всего соединяет кровные половинки, даже если они находятся в разных мирах.

– А зеркало? – спрашиваю напряженно. – Оно тоже должно быть особенным?

– Подойдет любая отражающая поверхность. Кстати, ты упоминала о магической печати. Могу я взглянуть на нее?

– Нет, – отмирает Дарион раньше, чем я успеваю что-либо сказать. – Я сам.

Тихонько выдыхаю.

– Хорошо, – соглашается Лохан. – Это твое право. Можете воспользоваться соседним помещением, а я пока поработаю над кольцом.

***

Соседнее помещение оказывается пещерой поменьше. Скромное ложе в углу говорит, что его используют как спальню. Но мне некогда разглядывать обстановку, потому что Дарион ждет.

Я пытаюсь расстегнуть платье. Онемевшие пальцы не гнутся, соскальзывают с пуговиц. К тому же эти чертовы пуговицы расположены на спине!

– Повернись, – выдает дарг глухим тоном.

Молча подчиняюсь.

Он почти невесомо касается моих плеч, потом затылка. Отводит в сторону выбившиеся пряди и начинает расстегивать пуговицы. Чувствую, как его пальцы скользят вдоль спины, и на моей коже выступают мурашки. Она становится очень чувствительной, а изумруд, спрятанный между грудей, на каждое касание отвечает всплеском тепла.

Дарион не торопится. С каждой пуговицей возится дольше, чем это нужно. И во мне просыпается робкая надежда: он не бросит меня, не оставит – даже после того, что узнал. Потому что у меня в этом мире есть только он – единственный, кто может помочь…

– Все, – дарг отступает.

Печать находится почти на уровне сердца. Я стягиваю корсаж и нижнюю рубашку с плеч. Придерживаю руками, чтобы платье не упало к ногам. И краснею. Лицо пылает то ли от стыда, то ли от неловкости. Кусаю губы и боюсь смотреть Дару в глаза.

Он касается моей кожи подушечкой большого пальца. Меня пронизывает дрожь, а он ведет пальцем вниз от шеи, как раз к тому месту, где я видела печать. И словно в ответ на это прикосновение я ощущаю нарастающее жжение в центре груди.

– Это не она, – Дарион обводит печать.

Я смотрю, как под его пальцем проявляются белые линии. Восьмиконечная звезда, круг, соединяющий ее острые лучи, знаки из волнистых линий между ними…

– А что это? – спрашиваю тихонько.

– Ведьмин знак. Символ твоей силы. Когда ты почувствовала его?

– В первый день, как попала сюда. Знак почти сразу, а силу, когда… когда я пришла к тебе, а ты меня… отверг…

Прячу взгляд.

До сих пор стыдно.

И стыдно, и жутко, и волнительно от воспоминаний, от ощущения его пальца, что выписывает узоры на моей груди, будто забывшись. От его будоражащей близости и запаха. От того, что я так реагирую на него…

Между нами повисает тревожная, почти осязаемая тишина.

Дарион первым нарушает ее.

– Значит, у тебя есть сын, – произносит без всяких эмоций.

На его лице отражается боль.