С моих губ срывается стон наслаждения. Откидываю голову, закрываю глаза и начинаю движение. Дарион рвано выдыхает, его пальцы впиваются мне в бедра. Тело дарга подо мной напрягается, и я слышу сдавленный шепот:

– Сумасшедшая ведьма! Ты сводишь меня с ума… 

Да, милый мой, я такая. Ты меня сделал такой.

Он прижимает меня к себе, поднимается, и теперь мы оба сидим, глядя друг другу в глаза. Миг – и начинаем срывать раздражающую одежду. Палатку наполняет наше прерывистое дыхание, бессвязные стоны и звук рвущейся ткани.

А потом я оказываюсь под ним. Обнаженная, дрожащая от желания, ощущая его каждой клеточкой тела и внутри, и снаружи.

Сильные пальцы приковывают мои запястья к изголовью, мужские бедра врезаются в мои: властно и беспощадно, не давая ни отступить, ни вздохнуть. Но это именно то, что мне нужно. Это то, чего я хочу…

И он, кажется, тоже.

***

Несколько минут спустя Дарион разжимает объятия. Волны наслаждения еще проходят по мне, все внутри сладко сжимается, но дарг отпускает меня и немного отодвигается. Приподнимается на локте. Его внимательный взгляд изучает мое лицо.

А мне становится холодно. Хочется прижаться к нему, вновь ощутить жар его тела. Но вместо этого я отворачиваюсь, нащупываю свое платье и начинаю одеваться.

Миг страсти прошел. Нериль была права, он не смог устоять. Но теперь на меня навалилась усталость. Даже думать не хочется о том, что я тут творила.

Дар наблюдает. Только когда я встаю с кровати и начинаю завязывать шнурки на корсаже, он прерывает молчание:

– Зачем ты пришла?

Кажется, этот вопрос уже неуместен.

Я усмехаюсь:

– Ты не рад меня видеть?

– Разве это имеет значение?

Он поднимается вслед за мной, не стесняясь своей наготы. Обходит кровать, подбирает с пола разбросанную одежду и выпрямляется. Мой голодный взгляд охватывает его целиком: от сильных бедер до кубиков пресса и выше. 

– Для меня – имеет, – слышу собственный тихий голос.

Дарион медленно выдыхает. Так, словно боится поверить в то, что услышал. Натягивает бриджи, затем рубашку и сапоги.

Я же отчаянно кусаю губы, не давая себе разреветься. Пальцы не слушаются, шнурки не желают завязываться. Внутри назревает истерика: вот так заявишься к желанному мужчине посреди ночи, отдашь ему всю себя, а он… и не рад.

– Анья…

Вскидываю голову в немом вопросе. И чувствую, как тону в изумрудных глазах. А в них отражается вся гамма эмоций, будто Дарион борется сам с собой.

Мы стоим друг против друга, не можем отвести взгляд и в то же время не можем преодолеть несчастные пару шагов, что лежат между нами. Я только сейчас понимаю, как соскучилась по нему за эти дни. Всего два дня! А кажется, будто прошла целая вечность.

Вечность без него...

Он делает шаг ко мне.

– Анья... я не знаю, как ты сюда попала, но тебе лучше уйти. Возвращайся в Дардаас, я выделю провожатых. Здесь не место для...

– Ведьмы? – договариваю усмехаясь. Но мне не смешно. Мое сердце болит. – Если ты сейчас прогонишь меня, я уйду... но уйду навсегда. Подумай, ты этого хочешь?

Да, знаю, это шантаж. Но сейчас это единственный доступный способ влияния на одного твердолобого дарга. Так что нет, мне не стыдно. Ни капельки.

Я не дам ему загубить наше счастье!

Стою, прижимаю к груди скользкий шелк, который так и норовит сползти вниз. Жду, что скажет Дарион, а у самой губы дрожат.

Мой дарг хмурится и молчит. Он не делает даже попытки приблизиться! Его молчание убивает меня.

А время идет…

Кажется, я уже ничего не услышу. Этот раунд проигран, а может, и вся война.

Выдыхаю, признавая себя побежденной. Отворачиваюсь, чтобы уйти, а точнее – скрыть предательские слезы, набежавшие на глаза.

И чувствую за спиной движение.

Теплые сильные руки ложатся на мои плечи. Разворачивают.

Дарион с немым вопросом заглядывает мне в глаза. Сквозь шум в ушах слышу его тихий, но твердый голос:

– Нет, не этого, Анья. Я хочу, чтобы ты осталась.

Луннар отзывается слабой пульсацией. А я не могу поверить, что он это сказал. Так долго ждала, так надеялась, а теперь… мне кажется, что я просто принимаю желаемое за действительное.

– Повтори… – шепчу, ища в его глазах подтверждение своим мыслям.

Он повторяет громче:

– Я хочу, чтобы ты осталась. В моей жизни, в моей постели – навсегда.

Пульсация изумруда усиливается, точно в ответ на эти слова. От камня исходит тепло.

– Н-но… я же ведьма. И у меня есть ребенок от другого мужчины, – напоминаю факты, которые стоят между нами.

Дарион хмыкает:

– Ну, с первым я как-нибудь смирюсь, а со вторым…

Он прижимает меня к себе и шепчет прямо в губы:

– Мне не важно, кто отец твоего ребенка, если твое сердце принадлежит мне.

Я замираю, а в душе просыпается надежда. Робкая, пугливая, готовая исчезнуть от любого неосторожного слова. И Луннар замирает, будто в ожидании.

Мне так страшно спрашивать об этом. Но я должна. Должна расставить все точки над «i» и сделать это сейчас.

– А твое сердце, Дарион? Я готова отдать тебе свое сердце, если ты отдашь мне свое. Только так – и никак иначе.

Он немного отодвигается. Взгляд становится серьезным как никогда.

– Я и так весь твой, Анья. Ты моя шиами. И твой малыш тоже станет моим, когда мы его вернем. К тому же… я всегда мечтал иметь много детей!

Не верится, что я это слышу.

Камень на моей шее взрывается ярким светом. Золотисто-зеленые лучи пронзают полумрак палатки, затмевая тусклый свет походного светильника. И от этого света, от близости Дариона, от прозвучавших слов и чего-то еще непонятного, но такого желанного и родного у меня плывет земля под ногами.

Голова кружится от нахлынувших эмоций, а ноги слабеют.

Кажется, что я сплю и вижу прекрасный сон. Но сейчас прозвенит будильник – и сон упорхнет, а я останусь сидеть в остатках разбитой тыквы…

Наверное, что-то отражается у меня на лице. Потому что объятия дарга становятся крепче. Он подхватывает меня, не давая сползти на пол, и целует. Я цепляюсь за его плечи непослушными пальцами, смеюсь и плачу одновременно.

Но едва успеваю почувствовать вкус его губ, как ночную тишину разрывают раскаты грома. Вслед за ними со стороны укреплений несутся крики, барабанный бой и пронзительный звук рожка. 

Дарион разрывает поцелуй и поднимает голову. Мы оба вслушиваемся в грохот снаружи, а потом разжимаем объятия.

– Новая волна, – поясняет он и что-то хватает со стола. – Я должен идти!

– Дар, но…

Меня прерывает шум у входа. Кто-то отдергивает полог, и в палатку врывается парень, который стоял на часах.

– Ваша светлость! – увидев меня, бедняга краснеет, но все же договаривает: – Ваша светлость, нападение с правого фланга.

– Иду.

Мой дарг делает шаг к выходу, но останавливается и стремительно сокращает расстояние между нами. Хватает за плечи и крепко целует.

– Обсудим нашу семейную жизнь, когда я вернусь, – произносит с улыбкой.

Мне остается только кивнуть.

Через минуту с улицы доносится его командирский голос:

– Гизарк! Присмотри за моей женой.

– Слушаюсь, ваша светлость!

Слышится странный грохот, похожий на взрыв, и палатку снаружи освещает яркое зарево. Я вижу две тени, колышущиеся на стене. Одна из них что-то протягивает второй на раскрытой ладони:

– Держи, это одноразовый портал в Дардаас. Используешь в случае крайней необходимости. И помни, отвечаешь за мою жену головой!

Его слова прерывает новый взрыв, а потом раздается звук огромных лопающихся полотен и гневный рык.

Камень на моей шее продолжает пульсировать. Прикрывая его рукой, вылетаю на улицу.

Но Дариона уже нет. Рядом с палаткой топчется хмурый охранник, а в небе над лагерем кружат драконы. С каждой минутой их становится все больше и больше. Некоторые, те, что поменьше и со всадниками – это анкры, более крупные – дарги.