***

С сыном на руках я пристраиваюсь возле костра. Прикрываю его плащом и, машинально покачивая, наблюдаю, как дарги делают факелы. Один за другим они зажигают их и уходят в пещеру. Дарион приказал сжечь ритуальный зал, а вход в катакомбы сравнять с землей, чтобы больше никто не смог войти в древний храм.

Лохан тихо рассказывает:

– Когда тебя похитили, лаэрд чуть с ума не сошел. Рвал и метал. Очевидцы рассказывали, что ведьма швырнула тебе в лицо какой-то порошок, тебя окутал белый туман и ты просто исчезла. Мы пытались ее допросить, но все было зря. Азраон и тут все предусмотрел: клятва молчания заставила  ведьму молчать даже под пытками. Она умерла, ничего не сказав.

От его слов мне становиться жутко: жестокий мир, жестокие нравы. Дарги способны за сутки замучить до смерти женщину-ведьму, а адепты Темной богини месяцами цедить кровь из юного дарга…

– Меня же похитили этим утром…

– И все было отлично спланировано. Сегодня полнолуние, – Лохан указывает на небо. – А я еще думал, почему она раньше этого не сделала? Чего ждала? А все так очевидно! В полнолуние ведьмовские силы сильнее всего. 

– А как вы меня нашли?

– Сработал связующий амулет, и Дарион почувствовал твое местоположение.

Задумчиво скольжу пальцами по нитке бус, ощупывая каждую бусину. Если бы не они, кто знает, что бы со мной сейчас было…

Я вдруг вспоминаю, как коготь Обсидианового распорол мою руку. Надо же, я об этом совершенно забыла!

С недоумением ищу следы раны, но кожа на предплечье абсолютно цела, только тонкая длинная полоска напоминает о том, что случилось. Видимо, кто-то из колдунов исцелил. А может и сам Азраон, чтобы такая ценная я не истекла кровью.

– До этого никакие ухищрения не помогали, – продолжает Лохан, – хотя мы пытались отыскать тебя через Луннар.

– Они забрали его, – вздыхаю. – Или я потеряла.

– Скорее всего, забрали и уничтожили, а вот бусы снять не смогли. Потому и накрыли тебя колпаком, глушащим нашу магию.

– Что же теперь с ним будет? – киваю на Азраона.

Тот лежит в стороне от нас, молчит, ведь с кляпом во рту не сильно поболтаешь, только глазами злобно сверкает из-под спутанных волос.

– Эрден доставит его в столицу и допросит, как следует. Нужно выяснить, где прячутся остальные.

– Остальные?

– А ты думала, мы всех поймали? Это целый Ковен приверженцев Темной богини, желающий вернуть себе власть над миром. Мы долгое время думали, что искоренили его, а он все это время цвел у нас под ногами! – Лохан возмущенно трясет головой. – Император приказал Эрдену поднять древнейшие летописи. Те самые, что писали наши предки, завоевывая эту землю. Там сказано, что тысячи лет назад, еще до прихода даргов, люди на этих землях поклонялись Темной богине, Матери Тьмы. Они приносили ей человеческие жертвы, а взамен она наделяла их силой.

– Ведьмовской?

– Темной силой, основанной на крови. Но ее адепты постоянно боролись за власть и однажды уничтожили сами себя. Их храмы и дворцы опустели, начали разрушаться, а потом и вовсе сравнялись с землей, вот как этот, – Лохан указывает подбородком в сторону пещеры. – Но кое-что осталось. Сеть подземных ходов, которая некогда связывала храмы между собой. Они до сих пор пронизывают эти земли, как вены.

Вспоминаю свой безумный бег подземными коридорами – и передергиваю плечами. По спине ползет холодок. Вот, значит, что это были за катакомбы…

– Император приказал отыскать и уничтожить все входы. Запечатать так, чтобы даже самый сильный колдун не смог их открыть. А Азраона ждет «теплый» прием. Императорские дознаватели вытрясут всю его черную душу, но заставят рассказать, в каком мире прячутся главы Ковена.

– Значит, мой ребенок был нужен не Азраону, а Ковену, – делаю вывод. – Дитя дракона и ведьмы.

– Он рассказал?

– Да. А вы знали, что этот ребенок будет особенным?..

– Догадывался. Я тоже слышал эту легенду.  

– А как же Хатш? – вспоминаю. – Он, получается, тоже один из них, раз сам признался, что его посвятили Темной богине?

– Не совсем, – вздыхает Лохан. – Его сородичи действительно поклоняются ей, но, как видишь, Хатш среди нас, а не среди них. Он поклялся Дариону в верности.

– И все равно, это неправильно! Дарги уничтожают всех ведьм без разбору, не делая исключений. Это жестоко.

– В твоих силах изменить ситуацию.

Я непонимающе смотрю на него. Неужели ослышалась?

Он поясняет:

– Ты первая ведьма, ставшая шиами. А еще тебе подвластны исчадия Бездны. Дарион не даст тебя в обиду, станет защищать даже перед императором, потому что ты для него важнее собственной жизни. Воспользуйся этим. Будь первой ведьмой, которая добровольно присягнет нашему императору. Поклянись, что твоя сила будет служить ему. Докажи, что между даргами и ведьмами может быть мир.

Он говорит, а мое сердце колотится все быстрее. Я смотрю на сестру, что сжалась в комочек возле костра, на парнишку Обсидианового, который пугливо поглядывает вокруг, на даргов, и понимаю, что Лохан прав. Даже если мне не удастся ничего изменить, я, по крайней мере, буду знать, что пыталась.

А может это моя судьба – вернуться в родной мир, чтобы остановить тысячелетнюю вражду и прекратить бессмысленную жестокость.

Не узнаю, если не попробую. Кто-то должен сделать первый шаг к примирению. Пусть это буду я.

Дарги сжигают все, что можно сжечь, включая трупы адептов. Пламя настолько сильное, что его отблески вылетают из пещеры, которая светится так, будто внутри играют зарницы. А потом и сам вход сравнивают с землей.

Это делает Дарион, обернувшись в дракона. Я первый раз наблюдаю, как это происходит. До этого только раз видела, как Дар превратился из дракона в человека. Весьма, надо сказать, устрашающее зрелище, если вспомнить, какой злющий он тогда был.

Сейчас все происходит в обратном порядке: фигура дарга начинает светиться. Миг – и все разбегаются в стороны, а на месте лаэрда возникает огромная крылатая туша, покрытая золотисто-зеленой чешуей. С виду тяжелый и неповоротливый, дракон издает тихий рык и выпускает пар из ноздрей. Он разворачивается боком к холму и сносит его ударом хвоста. А затем начинает сосредоточенно вколачивать в землю то, что осталось, поднимая в воздух осколки камней, пыль, грязь и ошметки дерна.

У нас под ногами дрожит земля.

Пока Дар бушует, рядом с нами останавливается Хатш и приседает на корточки. Косится в сторону спящего Артемки, но молчит. На его лице одна за другой меняются эмоции.

– Спрашивай уже, – говорю.

Дроу хмурится.

– Твой сын… Человеческие дети все такие мелкие и хилые?

– Мелкие? – изумленно хлопаю ресницами. – Ты чего, он вполне упитанный ребенок и тяжеленный!

Лохан подмигивает Хатшу:

– Темный, тебе пора своих заводить, а не на чужих заглядываться!

Тот мрачнеет еще больше:

– Тебе ли не знать, старик, что я изгой. Ни одна женщина-дроу и близко меня не подпустит.

– А если не дроу? – интересуюсь.

Хатш отворачивается. Лохан говорит за него:

– Дроу не создают союзы с другими расами. Такие браки бесплодны.

– К тому же, – добавляет темный, вставая, – все мои родичи далеко. Я не планирую туда возвращаться, а тем более надевать на себя брачный ошейник.

Глядя ему вслед, Лохан с усмешкой бормочет:

– Ну-ну, посмотрим, что ты запоешь через год.

– Вы что-то видели, энейре? – спрашиваю тихонько. Ведь как-никак, а Лохан провидец.

– Кто его знает. Может, что-то и видел, – тот загадочно усмехается в усы.

Я вспоминаю, что провидцам нельзя рассказывать о своих видениях и нарушать ход событий, а потому замолкаю.

Изумрудный дракон останавливается. То ли устал, то ли вымесил гнев. Теперь никто не догадается, что на месте изрытой площадки когда-то были холм и вход в подземные катакомбы. А если кто-то и догадается, да еще захочет откопать, что ж, я тому смельчаку лично лопату выдам и время засеку. Может, за сто лет управится.