Это обязанность тех, кто служит в Дардаасе и в других приграничных крепостях. У каждого из десяти драконьих кланов есть своя крепость, охраняющая рубежи между Разломом и другими землями. Только Обсидиановые, по понятным причинам, не принимают в этом участия.

– Хорошо, – нехотя соглашается Дарион. Он кивает гонцу: – Передай Аргену, что мы будем завтра. Если хозяева Бездны хотят увидеть мою жену – они ее увидят.

И тут же безапелляционно заявляет мне:

– Ты без меня и шагу не ступишь!

Прячу улыбку.

Дальше следуют быстрые сборы, бессонная ночь, прощание с близкими.

Я снова должна расстаться с Артемкой, но на этот раз у меня на сердце нет тяжести. Он в надежных руках. Его нянчат Элька и Рилия, а Тарисса, к моему удивлению, ходит тише воды, ниже травы и, поговаривают, что к ней посватался один из даргов Лемминкейра. Я на нее зла не держу, она ведь мне ничего плохого не сделала.

– Глупая просто была, – беззлобно ворчит Юна, собирая мне в дорогу увесистый узелок, – думала, раз у лаэрда с супругой не ладится, то он на нее посмотрит. Только наш лаэрд не такой! Он благородный до последней чешуйки!

– Юна, зачем так много, – ужасаюсь количеству еды, которую она пытается впихнуть в дорожную сумку.

– А вдруг в дороге проголодаетесь? Вы и так худенькая! А ребеночков ведь кормить надо.

– Ребеночков?

– Ну конечно, – она с довольным видом кивает, – а вы что, не знаете, что у вас двойня будет?

Закусываю губу. Я об этом даже не думала. С тех пор, как узнала, что беременная, прошло не так много времени. Почувствовать что-то я еще не могла, а использовать магическую силу – боялась. Недаром же ведьмы во время беременности пьют отвар, приглушающий магию. Даже Лохан предупреждал, что колдовство и беременность несовместимы, а я не хочу рисковать.

– Юна, а ты откуда знаешь?

– Так моя бабка повитухой была, она такие вещи на глаз вычисляла, вот и меня научила. Двойня у вас будет, госпожа, и не меньше. А уж кто там, мальчики или девочки, мне знать не дано.

Уверенность в ее голосе заставляет меня притихнуть.

Двойня… В нашем роду всегда рождается двойня и всегда только девочки. Старшая станет наследницей силы, младшая – ее тенью. Меньше всего я хочу, чтобы кто-то из них повторил судьбу Анабель…

– Знаешь что, – говорю, немного подумав, – пообещай мне, что никому об этом не скажешь. Пока не родятся дети, я… не хочу, чтобы кто-то знал.

Может, это и предрассудки, но так будет лучше. Я  сама скажу Дариону, когда посчитаю нужным.

Юна божится, что не выдаст мою тайну даже под пытками. Я забираю сумку и выхожу. Наверное, Дарион чувствует, что мое настроение изменилось. Он странно поглядывает на меня, но молчит, может, думает, что я волнуюсь перед полетом или перед встречей с таинственными хозяевами Бездны.

Мы устраиваемся на Рааше. Он рад видеть меня: довольно фыркает, пускает дым из ноздрей.

Когда взлетаем над замком, я вижу загон для детенышей анкров. Все клети открыты, а сами малыши высыпали на огороженную площадку и наскакивают друг на дружку, как молодые петушки. Только одна фигурка сидит в сторонке, я понимаю, что это Теффа. Она подросла за время моего отсутствия, да и ее братцы тоже.

– Скорей бы родился наш сын! – шепчет Дарион мне на ухо и прижимает к себе. – Когда ему исполнится три года, я возьму его с собой туда, где гнездятся анкры.

– Зачем? – спрашиваю через силу.

Дарион ждет сына… Что мне ему сказать?

– У каждого дарга есть свой личный анкр. У меня, вот, Рааш. Наш сын сам выберет новорожденного птенца и разделит с ним каплю крови.

– Трехлетний малыш?

– Трехлетний дарг, – напоминает Дарион и целует меня в шею. – Наш сын.

Я спешу съехать со скользкой темы:

– Дар, а ты знаешь, кто истинные хозяева Бездны?

– В древних свитках их называют дэймарами. Древние люди считали их богами. Но я сомневаюсь, что боги будут жить в таком отвратительном месте. Скорее уж демоны.

– Это все, что известно?

– Да.

– Не густо.

Кто же эти таинственные существа, которых мои предки вызвали для борьбы с захватчиками-драконами? Драконы давно стали союзниками людей, а существа из Бездны по-прежнему требуют кровавую дань…

Посмотрим, удастся ли мне встретиться с ними. И чем закончится наша встреча. 

***

Спустя несколько часов полета под нами виднеется Дардаас. Его улицы пусты, все жители куда-то исчезли.

– Давай спустимся, – прошу Дариона.

– Зачем?

– Помнишь, гонец говорил, что мантикора перестала есть? Мне нужно увидеть ее.

– Хорошо.

Рааш опускается на одну из посадочных башен. Крепость встречает нас полным молчанием, только ветер гуляет по улицам, гоняя мелкий мусор.

Держась за руки, словно дети, мы проходим к загонам инкардов. Здесь тоже пусто: клетки открыты, тяжелые решетчатые двери сиротливо покачиваются и скрипят.

– Интересно, куда же все делись? – бормочу в недоумении.

– Скорее всего, Арген их забрал на Стену.

– А люди?

– В укромном месте.

В прошлый раз, когда мы только прибыли, Дарион объяснил, что в случае объявления тревоги, я должна вместе с другими женщинами укрыться в подвале донжона. Там находится защищенный магией тайник, пройти в который могут только жители Дардааса.

– Тише! – хватаю его за руку.

Из дальнего угла загона раздается тоскливый вой.

Мы оба прислушиваемся.

– Идем, она все еще там.

Мантикора по-прежнему в клетке. Лежит, закрыв глаза и вытянувшись, на гнилой соломе. Но едва мы подходим, она поднимает веки.

Ее глаза подернуты мутной пленкой, сквозь мокрую, грязную шерсть светятся ребра. А еще рядом с ней ползают и пищат пятеро крошечных детенышей. Подслеповато тыкаются носами в ее впалый живот.

Чувствую, как рядом со мной напрягается Дарион, и крепче сжимаю его ладонь. Мы прикрываем носы.

У мантикоры на животе нет шерсти, видимо, она выдрала ее. Зато видны незаживающие ранки от зубов малышей. Кровь привлекла жирных черных мух – они кружат над несчастным животным, словно пчелиный рой. А еще от клетки исходит стойкий запах нечистот и гнилого мяса.

– Привет, – говорю, присаживаясь на корточки, – ты помнишь меня?

Мантикора смотрит из-под полуприкрытых век, но непонятно, что думает. Ее скорпионий хвост нервно подрагивает.

– Я хочу помочь тебе, – продолжаю ровным голосом, – ты же позволишь войти?

Она тихо рычит.

– Твоим котятам нужна здоровая мама…

Обрываю себя на полуслове. Не могу поверить тому, что вижу: из левого хищницы глаза стекает мутная слеза…

– Шесть,  – бормочу, принимая на себя чужую боль. – Их было шесть.

– Что? Анья, о чем ты? – встревоженно переспрашивает Дарион.

– Котят было шесть! – я со слезами на глазах оборачиваюсь к нему. – Один уже умер!

Вскакиваю, хватаюсь за замок.

– Подожди! – Дар останавливает меня. – Это может быть очень опасно!

– Не опаснее чем то, что уже случилось со мной!

Клетка распахивается, я решительно забираюсь внутрь.

Чем я могу ей помочь? Лечить не умею, вернуть умершего котенка – не могу. Но я же ранерия! Должна же от моей силы быть хоть какая-то польза?!

– У нас мало времени, – бормочет Дарион, оглядываясь.

– Что ты ищешь?

– Лопату. Надо вычистить клетку. Где-то здесь были запасы для инкардов…

Он скидывает камзол, цепляет его на ближайшую клетку и направляется к сараю, в котором хранятся тюки соломы и свежее мясо.

Я же подтыкаю платье за пояс, чтобы не запачкать подол, опускаюсь на колени рядом с животным. Ноги потом можно будет помыть, а мне так удобнее.

Глажу мантикору по голове:

– Ты молодец, ты сильная, ты все сможешь.

И непонятно, кого уговариваю – себя или ее…

Наши взгляды встречаются и, так же как прежде с Широм, я проваливаюсь в глубину ее глаз.

Меня пронзают чужие эмоции: боль, ярость, отчаяние, безысходная, глухая тоска. Она не хочет быть пленницей. Не хочет растить детенышей в тесной клетке. Но материнский инстинкт сильнее желаний, а боль от потери котенка разъедает, словно смертельный яд.