– Прости, что я тебя обманула тогда, с магией.

– О чем ты? – не понимаю.

– Ну, помнишь видение в шаре?

Сердце ёкает.

– Когда мы подписывали договор?

– Да. То было видение будущего. Мы знали, почему твой сын не может ходить, и знали, что он встанет на ноги, как только ты перестанешь влиять на него. И твой отчим тоже…

Она замолкает, а я закрываю глаза. Мне нужно время, чтобы переварить то, что услышала.

Вернее, и раньше понимала все это. Только гнала от себя, не желая принимать свою вину.

А сейчас с ними вместо меня Анабель. Мой идеальный двойник. Даже мама ничего не заподозрила.

И это обидно.

А с другой стороны – я же радоваться должна. Кажется…

Только радоваться не получается, как ни стараюсь. На глаза наворачиваются слезы.

– Значит, если я вернусь, то и их болячки тоже вернутся?

Анабель поднимает на меня странный взгляд. Будто жалеет о том, что скажет сейчас.

– Это проклятье ведьм, – нехотя произносит она. – Такова плата за силу. Сжимаю пальцы на зеркальце так, что белеют костяшки.

– В моем мире нет магии…

– Есть, но очень мало. Поэтому даргам там не выжить, а такие, как ты, тянут силы из своих близких.

Что и требовалось доказать.

– Значит, мне нельзя возвращаться…

– Знаешь, я тоже не уверена, что хочу…

– Что? – не верю своим ушам. Она правда это сказала? – Повтори!

– Я не уверена, что хочу возвращаться…

***

Слова Анабель эхом отдаются в моей голове.

Она сказала, что ей нравится в моем мире куда больше, чем в родном. И я догадываюсь, почему. Достаточно заметить, как она смотрит на Темку, и все сразу станет понятным.

Но я не готова меняться ролями! Я не готова отдать своего сына и свою жизнь. Мама, Лилька, отчим… Они даже не догадываются, что все это время общаются с самозванкой!

Хотя тут как раз ничего удивительного нет. После смерти мужа я жила очень замкнуто. С семьей почти не общалась. Но родители регулярно проведывали меня, передавали деньги, с удовольствием нянчили Артемку. И вот результат: отчим заболел. А ведь я даже в страшном сне не могла представить, что его болезнь – моя вина.

Постепенно Анабель рассказала и про колдунов.

Одного из них зовут Хаспет, а второго Тхазар. Оба шандариатцы – выходцы из человеческого королевства, расположенного где-то в песках на юго-востоке от Ламаррии. Там, как и в других странах, за колдовство полагается смертная казнь. Но попробуй поймать того, кто не хочет быть пойманным!

Позже рассказываю Лохану все, что узнала.

– Значит, там действует целый Орден, – он качает головой. – Что ж, я это подозревал. У парочки черных магов недостаточно ресурсов, чтобы провернуть такое. Но мне до сих пор непонятны их мотивы. Почему именно ты?

– Все это время я хотела вернуться домой, – признаюсь, – а теперь не уверена, что так будет правильно. Если моим близким рядом со мной угроржает опасность, то лучше я здесь останусь.

– Не переживай, девочка, ты ведь теперь не одна. Доверься своему мужу, он знает, что делает.

Хочу сказать, что он мне не муж, но вовремя прикусываю язык и говорю совсем другое:

– Анабель сказала, что ее соглядатаи вернулись в Алланайрис.

– Хм… – маг хмурит брови. – Зашевелились, значит, гхарровые отродья. Почувствовали, что пятки горят. Но это нам только на руку.

–  Вы о чем? – напрягаюсь.

– Чтобы вернуть этих двоих, Ордену пришлось провести ритуал перемещения. Помнишь? А все ведьмовские ритуалы строятся на крови. Кровь самый сильный источник магии. Конечно, – он задумчиво погладил бороду, – они не дураки, наверняка поставили отсекающий купол и все следы подчистили…

– А в крепость они могут пробраться?

– В Дардаас? Нет, сюда они сунуться не посмеют – слишком опасно, но будут ждать тебя в Лемминкейре, тут Анабель права!

***

Измучившись от сомнений и переживаний, проваливаюсь в нервный сон. Посреди ночи вскакиваю как от толчка. Сажусь на кровати с гулко бьющимся сердцем. По спине течет холодный пот, в горле пересохло, а в окне маячит какая-то тень.

Слышу тихий царапающий звук, а потом из-за толстого стекла доносится тихий мявк.

– Шир… – вскакиваю с кровати. – Ширайю? Это ты!

Не знаю и знать не хочу, где он прятался целый день, но сейчас он здесь, и я с радостью приоткрываю окно.

Мантикорыш слишком большой, чтобы пролезть в щель между рамами, но он меня удивляет. Его очертания внезапно размываются, теряют плотность, и Шир сгустком тьмы просачивается в комнату. Он переваливается через подоконник и грациозно приземляется на все четыре лапы. Причем так аккуратно, что даже занавески за его спиной не колыхнулись.

– Да ты кладезь сюрпризов, – шепчу, обнимая фамильяра, который вновь обрел плоть. – Молодец, что пришел ко мне!

Он тоже раз меня видеть. Я чувствую это, стоит лишь прикоснуться к нему. Но помимо радости от встречи, меня волнует один вопрос:

– Вот скажи мне, хороший мой, а чем ты питаешься?

Спрашиваю, а сама про себя молюсь. Только бы не выяснилось сейчас, что этот котеночек лакомится человечиной!

Мы встречаемся взглядами, и перед моим внутренним взором предстает видение растерзанной лани. Зрелище не для слабонервных, но оно приносит мне облегчение.

– А ты не боишься охотиться рядом с крепостью?

И снова картинка: горная гряда с высоты птичьего полета. Склоны покрыты густыми лесами, на вершинах серебрится снег. Кажется, подобный пейзаж мы с Дарионом пролетали по дороге в Дардаас. Это несколько часов лёта отсюда.

– Вот, значит, где ты прячешься все это время… Ну и правильно, – треплю его за плюшевым ухом, – ни один дарг не догадается искать тебя у себя в тылу.

Так, картинка за картинкой, я выясняю, что Шир покидает крепость перед рассветом. Невидимкой проскальзывает мимо сторожевых анкров и до заката прячется в лесу. Там он нашел брошенную медведем берлогу, которая показалась ему вполне комфортабельной. Да и дичи хватает. Правда, приходится вести себя осторожно, ведь в этом же лесу и анкры охотятся.

– Все это очень хорошо, – подытоживаю наш немой диалог, – но объясни мне, как ты попал в Лемминкейр? Ты же оттуда шел за мной, от самого замка!

Вопрос Ширу не нравится. Мантикорыш нервно подрагивает хвостом.

Я заглядываю зверю в глаза, но вместо четкой картинки вижу смутные тени. Вглядываюсь глубже.

Ощущение, что кто-то стер воспоминания малыша.  Шир помнит только парапет перед спальней Дариона и то, что его тянуло туда, как магнитом. Но он не помнит, как там оказался и где был до этого.

Виновато мявкнув, мантикорыш облизывает мои руки. А я чувствую, как напряжение, что сковывало меня целый день, отпускает. Словно Шир втянул его в себя, как губка втягивает воду.

Звездное небо за окном подкидывает шальную мысль.

С минуту обдумываю ее.

Это очень рискованно… Однозначно…

А с другой стороны…

Бросаю на Шира задумчивый взгляд.

В принципе, почему бы и нет?

Чувствую, как губы раздвигаются в коварной усмешке.

Что ж, ваша светлость, если дракон не летит к своей шиами, то шиами сама прилетит к своему дракону.

Мы делаем над крепостью круг почета. Несколько даргов в латах что-то обсуждают возле главного входа, но ни они, ни сторожевые анкры, притаившиеся на крышах, не видят нас. Зато мантикора в клетке перестает изображать каменное изваяние и поднимается.

Неужели она нас видит?

Тревожно смотрю на нее.

Нет, пожалуйста, только не выдавай! Я не хочу, чтобы Шир оказался в клетке вместе с тобой!

Будто услышав меня, создание Бездны ложится обратно и закрывает глаза.

Я шепчу слова благодарности.

Мне жаль прекрасного и гордого зверя, но я ничем не могу ей помочь. 

Не знаю, куда лететь, поэтому направляю Шира в сторону Разлома. Мы поднимаемся над горами, и мое сердце замирает при виде выжженной пустыни. На горизонте серый пепел встречается с низкими серыми облаками, но я вижу только густой сизый туман, стоящий вдалеке. Нам придется влететь в этот туман, если я хочу найти Дариона.