Он замолкает. Его взгляд пронизывает меня до самых внутренностей. Я чувствую, как внизу живота нервы свиваются в колючий комок.

С кем я связалась… Анабель права тысячу раз: дарги не люди. И Дарион не тот мужчина, который будет меня любить. Заботиться – да. Беречь – да. Я для него всего лишь сокровище, которым любуются. Но никто не спрашивает у бриллиантового колье, чью шею оно хочет украшать или в чьем сейфе лежать. У вещей нет права выбора. У меня, видимо, тоже…

Дарион отпускает меня.

Я по инерции падаю навзничь. Чувствую себя полностью раздавленной, опустошенной. Горло сжимается от слез, а он продолжает стоять и смотреть на меня со странным выражением на лице. Будто испытывает сильнейшую боль.

Не знаю, о чем он думает, и знать не хочу. Просто закрываю глаза.

Слышу хриплый голос:

– Я буду спать на полу.

«Да хоть на улице!» – хочется крикнуть мне.

До боли закусываю губу.

– Делай, что хочешь.

***

Быстро переодевшись, Дарион забирает одну подушку, бросает ее на пол, укладывается и накрывается сверху плащом. Через минуту раздается его размеренное дыхание.

Неужели уснул? Счастливый! А вот мне не спится.

Отворачиваюсь к окну. Там на фоне ночного неба вырисовываются зубчатые стены крепости. Я бездумно смотрю на них, чувствуя, как глаза печет от непролитых слез. Мне жалко сына, жалко Пашку и отчима, пострадавших из-за меня. Даже Дариона жалко, потому что я прекрасно понимаю его: мало узнать, что жена столько лет обманывала тебя, так еще ее двойник  – твоя настоящая половинка, только принадлежит к роду тех, кто веками истреблял драконьих детей.

Но себя все равно жальче всех.

Что будет, когда я вернусь домой? Моя сила снова начнет убивать отчима и Артемку? Не лучше ли оставаться здесь, подальше от них…

Но как я оставлю сына? На кого? Тем более, сейчас рядом с ним Анабель, а я ей ни капли не доверяю. Она посмела шантажировать меня здоровьем моего ребенка!

Слезы все-таки срываются с ресниц и обжигают щеки. Кусаю губы, чтобы не всхлипнуть. Ну почему я такая слабая? Почему не могу ничего изменить?

За окном мелькает знакомая крылатая тень.

От неожиданности я замираю. А дивный зверь опускается на крышу, как раз напротив моего окна, и складывает крылья. Он сидит как обычный кот, обкрутив хвостом лапы, только глаза горят двумя угольками.

– Интересно, что ты такое? – шепчу тихонько. – Друг или враг?

Ведьмина печать отзывается слабой пульсацией. Неужели реагирует на это существо?

Дарион спит, поэтому никто не мешает мне сесть в кровати и развязать ленту, стягивающую ворот.

Спускаю ночную рубашку до груди. Так и есть. Пульсирующая печать выделяется на коже покрасневшими линиями. Знать бы еще, что это означает.

Зверь на крыше жмурит глаза и начинает умываться. Ну прямо домашний кот! Только размером с теленка. А еще у него, кажется, кисточки на ушах, как у рыси.

Интересно, почему он преследует меня, но не подходит? Может, потому что я никогда не бываю одна? Но сегодня Дарион отпустил моего телохранителя. Было бы глупо не воспользоваться таким шансом…

Оглядываюсь на спящего дарга. Тот укрылся с головой и ровно дышит.

А если зверюшка опасна?

Поднимаю взгляд на окно.

Крыша пуста.

Недоуменно шарю взглядом по небу, но зверь бесследно исчез.

Нет, не бесследно. Я внезапно понимаю, что этот странный визит наполнил меня уверенностью. Забрал мои страхи.

Мысленно благодарю неведомого друга и укладываюсь в кровать. Душу наполняет умиротворение, от ведьминой печати по телу расходится тепло.

Почти проваливаясь в сон, я вдруг вспоминаю две вещи.

Первое: я не сказала Дариону про существо. Второе: он ни разу не назвал меня «Анабель», только «моя жена»…

***

Анабель вышла на связь через три дня. Видимо, хотела помучить подольше, чтобы я осознала свое место в пищевой цепи. Только она немного не угадала. Я тоже не тратила время зря.

Для начала связалась с Лоханом, используя все тот же перстень, которому маг сделал небольшой «апгрейд». Рассказала о словах Стардена и подозрениях Дариона. Но оказалось, маг уже все это знал от самого Дариона.

Вот почему мой дарг задержался тем вечером! Он первым делом сообщил новости магу.

Лохан объяснил, что Обсидиановые могут покинуть территорию своего клана только имея особый амулет, который обычно хранится у лаэрда. И то, он действует всего несколько часов. А потом дарг должен вернуться, иначе погибнет. И что император так сурово наказал их за разбой.

Так я узнала, что эти Обсидиановые что-то вроде местных преступников-рецидивистов. Несмотря на мирный договор с людьми, они продолжали жечь человеческие селения, воровать женщин и скот. А теперь живут в полнейшей изоляции, предоставленные сами себе, и только императорские ньорды наведываются раз в год: убедиться, что Обсидиановые еще не перегрызли друг другу глотки.

– Последний лаэрд сошел с ума и убил свою жену[1], – рассказал маг. – Его не видели уже много лет. Сейчас там правит его младший брат, скользкий змееныш. Не удивлюсь, если он за какие-то блага отдал второзимка человеческим колдунам.

– И как нам это узнать?

– Дарион уже занимается этим.

– Но он мне ничего не рассказывает!

– Значит, не хочет тревожить. Это опасное дело, ты в него лучше не лезь.

Легко сказать! После того вечера мы с Дарионом почти перестали общаться. Он по-прежнему ночует на полу. Уходит утром, когда я еще сплю, а возвращается так поздно, что я уже сплю. Если по какой-то случайности мы сталкиваемся днем, дарг ведет себя предельно вежливо и… равнодушно.

Поначалу его поведение бесит меня. А потом я решаю плюнуть: на кой черт он мне сдался? Я должна думать о себе, а не о его тонкой душевной организации. Он сам сказал, что ему не нужна взаимность. Это его слова!

К тому же у меня есть занятие.

Оказывается, женщины в крепости сами варят мыло. Нериль приглашает меня приобщиться к процессу.

– Раз в сезон мы выезжаем на столичный рынок поторговать, – сообщает она, показывая мыловарню. – Дардаасское мыло закупают даже для императорских купален.

Я когда-то писала статью о мыловарении для одного сайта. Тогда мне пришлось поднять кучу литературы, но процесс оказался настолько интересным, что я, как натура увлекающаяся, даже попробовала сама. Закупила ингредиенты, весы, формочки всякие. И пару месяцев вся семья пользовалась мылом моего производства. А потом у Пашки началась аллергия. Я не стала выяснять, что ее вызвало, а просто свернула производство. К тому же первый интерес уже прошел, и мне самой надоела эта возня.

Здесь, в Дардаасе, мыло совсем другое. Желтовато-прозрачное, с коричневыми вкраплениями, которые хорошо скрабируют кожу. Варят его из плодов мыльного дерева, с виду похожих на пожеванный фундук. Такое мыло обладает тонким запахом, а заодно разглаживает и смягчает кожу. Так что даже столичные красавицы не прочь им воспользоваться.

Мне доверили контролировать пресс, который делает из орехов мыльную пасту. Точнее, присматривать за старым мулом, который целый день ходит по кругу и крутит каменный жернов. В центре жернова находится дырка, именно в нее два подручных мальчишки засыпают корзинки орехов. А потом деревянными лопатками собирают выступающую по краям жернова пасту.

Эту пасту еще нужно правильно сварить, иначе она быстро испортится. Если густую массу развести цветочным отваром и добавить эфирные масла, то получится шампунь для волос или аналог нашего геля для душа, а если просто в формы залить, то паста застынет брусочками ароматного мыла.

За мальчишками нужен глаз да глаз. Они то и дело норовят бросить корзинки и умчаться на плац, где Дарион каждый день проводит учения. Ноют, бедняги, что их заставили заниматься бабским делом. Правда, ноют тихо, чтобы я не слышала.

Я быстро втягиваюсь в работу. Монотонный труд отупляет, но это именно то, что мне нужно. Что угодно, только не думать. О сыне, о странных видениях, что иногда посещают меня, о прошлом, которое оказалось искусной подделкой, и о будущем, пугающем до желудочных колик.