Ростислав откусил кусок от гриба, а в следующее мгновение едва сдержал рвотный позыв. Гриб представлял собой самое отвратительное, что юноша за всю свою жизнь брал в рот.

Грэг, увидев гримасу Короткова, сказал:

— Не жуй и глотай куски побольше.

Через полминуты немного зеленый Избранник вышел из-за колонны, поддерживаемый Грэгом. Лия постепенно отступала от Деймоса, который, несмотря на все потуги ворожеи, упрямо шел вперед, выставив меч. Неподалеку валялись две кучи черных доспехов, которые еще дымились. Видимо, шальным заклятьем упокоило оставшихся рыцарей смерти. Теперь Деймос был в меньшинстве, если не считать толпы зомби, охранявших азартно кричащих пленников.

— Избранник, — прорычал Деймос, резко поворачиваясь в стороны Грэга и Ростислава, — Сражайся со мной!

— Лия, Грэг, отойдите, — сказал Ростислав, к которому возвращались силы от стимулирующего гриба, — Помогите лучше пленным…

Ворожея, оказавшаяся уже почти вровень с той колонной, возле которой стояли шакмар и Коротков, сказала:

— Ростик… Не делай этого.

— Это будет честно, — Ростислав шагнул вперед и мягким движением крыла отстранил девушку, — Не бойся за меня, я справлюсь.

Деймос зарычал и пошел вперед. Грэг и Лия переглянулись и, обойдя колонну с другой стороны, оказались за спиной у Деймоса, после чего быстро пошли к пленникам. Зомби, только сейчас увидев чужаков, вытащили оружие и приготовились к обороне.

Ростислав потянулся к стихии Воздуха, так, как он делал, когда обращался к Небесной Тропе. Юноша почувствовал, как сквозь тело полились потоки энергии, собираясь внизу живота и перетекая через правую руку в сверкающий клинок волшебного меча. Ростислав краем глаза заметил, как вокруг него постепенно нарастает аура из сплетения магических потоков, которые узором ложились прямо на тело, окутывая Избранника феерическим узором, излучающим голубой свет.

Лорд Деймос был уже совсем близко, и Избранник шагнул ему навстречу. Юноша себя чувствовал странно: куда-то делась усталость, насылаемый Деймосом магический ужас тоже пропал неизвестно куда. Да и меч Огнекрылого выглядел иначе, чем обычно. По клинку то и дело проходили волны золотого света, само лезвие светилось как лампа дневного света, а крылья на рукояти постоянно взмахивали, словно оружие пыталось улететь.

Ростислав шагнул вперед, и Деймос как-то странно попятился.

«Неужели это от гриба такое?» — подумал Ростислав, потом сосредоточил взгляд на Деймосе, — «И чего я его боялся? Если приглядеться, так ничего особенного… Обычный насосавшийся силой призрак…»

Мысли Короткова вдруг отошли на второй план. Весь мир сузился до размеров зала, где сейчас существовало только два меча и два врага. Ростислав метнулся вперед, и мечи скрестились. Алый и золотой, Свет и Тьма. Избранник видел перед собой врага, жестокого, безжалостного и циничного. Воплощение Тьмы и Смерти. Избранник почувствовал, как конечности наполняет чудовищная, колоссальная сила

По залу после каждого удара проходила волна магии, от которой у Грэга немного кружилась голова. Он и Лия быстро расправились с мертвецами, и подкованные в гражданской обороне карлики быстро начали просачиваться на выход. Грэг остановил одного из стариков покрепче, который явно становился негласным лидером группы.

— Дед, есть у вас, где спрятаться?

— Есть, — серьезно кивнул старик, — Гарры не тронули подземелья, и там все осталось в целости.

— Что «все»? — не понял шакмар.

— Стыдно, шакмар, — усмехнулся старый карлик в бороду, — Сами же от бурь в убежища прячетесь. Вот и у нас нечто подобное, но на случай войны.

Грэг не нашел, что ответить, и дед прошел к двери проследить за выходом остальных. Шакмар повернулся к Лии, которая как раз закончила лечить последнего раненного карлика — маленькую девочку, еще совсем крошку с простреленной ногой. Ребенка подхватила на руки то ли мать, то ли бабка, внешне было не разобрать, и, рассыпаясь в благодарностях, понесла на выход, где ее ждал тот старик, беседовавший с Грэгом.

— Грэг, — сказала Лия, — Нам надо помочь Ростиславу…

— Нет, — шакмар покачал головой, — Нельзя.

— Но почему?

— Посмотри сама.

Лия перевела взгляд на сражающихся. Каждый удар мечей сопровождался вспышкой света и магическим возмущением, которое, правда, не беспокоила закрытую волшебным щитом ворожею. Ростислав, расправив за спиной крылья, наступал на пятящегося Деймоса, которому едва хватало сил парировать удары Избранника, наносимые с нечеловеческой силой и быстротой. Ростислав весь светился ярким золотым светом, и за его движениями едва мог уследить глаз. Только светящийся шлейф от лезвия позволял хоть как-то проследить за атаками и финтами юноши.

— Не может быть, — сказала Лия, — Он же…

— …Становится аватаром, — закончил Грэг, — Правда, как-то однобоко.

— В каком смысле?

— Он приобретает силу аватара Ауррина, в сознании оставаясь прежним.

Деймос начинал сердиться по-настоящему. Какой-то мальчишка из другого мира посмел второй раз бросить вызов ему, который прошел огнем и мечом по десяткам миров, служа величайшему из демонов Тьмы — Аргаррону. Ну, по крайней мере, первое из имен архидемона звучало как Аргаррон.

Сверкающий меч Избранника, горящий ослепительным золотым пламенем, наконец, обошел умелую защиту лорда Деймоса и проделал широкий разрез поперек нагрудника призрака. Тот пошатнулся и выронил меч, настолько сильным был поток магии, прорвавшийся сквозь броню. По залу разнесся крик, из бреши в броне Деймоса хлынул ярчайший ядовито-зеленый свет, практически скрывший сражающихся. Окажись тут Ломдар-Каюн, он бы при известных обстоятельствах тут же начал бы записывать формулы бушующих в зале потоков магии, стал бы фиксировать порядок и формулы. Возможно, впоследствии даже написал бы какой-нибудь трактат «О гибели высшего призрака и происходящих при сем процессов».

Лии же и Грэгу было не до анализа. Зеленый поток из тела Деймоса превратился в отвратительно пахнущий дым, который очень быстро заполонил зал, после чего Лии пришлось взять под свой магический щит и Грэга, потому что стихийная магия молодого мага не могла защитить от проклятий. Сама Лия за себя не опасалась: ее магическое поле подпитывалось не от нее, а от одного из источников в Радужном Городе, а тот, в свою очередь, от самого Ауррина. По крайней мере, жрецы утверждали так. Однако и этот щит пугающе потрескивал.

Крик Деймоса резко оборвался. Лия и Грэг вглядывались в жуткое зеленое марево, пытаясь что-то разглядеть, но тщетно. Зеленый туман редел, но медленно, сквозь него можно было различить только неподвижно золотое лезвие меча Избранника, неподвижно торчащее вертикально.

— Ауррин Всеблагой, — зашептала Лия, — Приди свет, развейся, Тьма… Направь нас на пути твоем, пошли нам светоч твой…

— Эй, хватит, — поморщился шакмар, — Не думаю, что он тебя слышит здесь, в храме Аргаррона.

— Может, обратишься к своему богу, чтобы он ниспослал нам зрение в этом тумане?

— Я бы мог, — усмехнулся шакмар, — но для этого мне пришлось бы спариться, скажем, с тобой.

— Что?!

— Я говорю, прямое обращение к Шааль-Кииру требует определенных ритуалов, и все они требуют от жреца некоторых… хм… действий, которые могут не понравиться светлым. Мне это противно, тебе, полагаю, тоже.

Лия кивнула и снова посмотрела на место схватки. Лезвие Огнекрылого все так же светилось в зеленой мгле, которая, похоже, не собиралась рассеиваться. Ворожея двинулась вперед, держа за руку шакмара, чтобы и на него распространялся щит, защищающий от проклятого воздуха.

— Ростислав! — она вдруг кинулась вперед, и Грэг поспешил следом, едва не выйдя за пределы щита. Ворожея склонилась над распростертым на полу телом Избранника, а Грэг глянул на груду красных доспехов, в которых когда-то пребывала сущность лорда Деймоса. Из кучи красного металла торчал воткнутый в нее светящийся меч Огнекрылого. Почему-то шакмару казалось, что на этот раз жуткий призрак действительно мертв.