— А орки?

— Эти золотые. Волосы у них длинные, но они их все собирают вокруг всей головы во что-то вроде пучка. Защищает не хуже иного шлема. Кто там ещё обитает? У юань-ти волос вообще нету. У сирен сине-зеленые. Они их свободными носят, а чтоб не мешали, ниже лопаток не отпускают. Ну и у вампиров коса, красно-каштановая по цвету, — задумчиво смотрит на полупустой кувшин. Если он ещё выпьет, то мне придется его выгнать. Словно услышав мои мысли, отставляет вино в сторону и наливает себе сока.

— А у людей — как нравится? — продолжаю допрос.

— Ну, в принципе, да. Хотя местами они начинают подражать прическам этих рас. Как их там называют — основных. А нас, кстати, зовут легендарными.

— Подражать? — может он ещё что-нибудь интересное расскажет? Или пора просить его оставить меня одну? А лучше — оставить одного его и улететь домой. Вернее, в общагу. Или к Ниэ в гости напроситься: у неё там уютно и спать на камнях не придется.

— Ну да, вроде того, что эльфы — это целители, травники…. В общем, те, кто с жизнью общается. Вот, стало быть, целители иногда такие же хвосты собирают. А чаще — городские модницы, увлекающиеся ещё и садоводством. А вот земледельцы и скотоводы почему-то себя близкими к эльфам не считают, — Итер рассмеялся своей шутке и продолжил, — Ученые-книжники часто бреются на лысо. Кузнецы, да и камнерезы — отпускают бороды. Хотя, может, им просто лень бриться, — он опять расхохотался, — Художники, поэты и тому подобные подражают сиренам. Хотя, некоторые и эльфам. Никогда не мог понять — почему. Сильфов своими покровителями считают путешествующая знать. Хотя этих сильфов никто в Велире уже давно не видел. Они вроде севернее хребта Отр живут, а туда никто не ходит. Может, они там и вовсе вымерли от холода. А вот воины довольно часто как орки волосы собирают. Разумеется, те, которые живут не возле степи: там за такое и головы лишится можно, причем, свои же и помогут. Ну а про наемных убийц говорят, что они носят вампирью косу, но это, скорее всего враки, — Итер выпил ещё соку, недовольно поморщился, и я поняла, что пора прощаться. Но прежде чем я хоть что-нибудь произнесла, дверь распахнулась, и в комнату влетел Рен. Причем, влетел и в комнату и в стенку, ту самую, напротив двери. Больно, наверное! Впрочем, творящий мгновенно сориентировался и повернулся к нам. Пара шагов, хватает меня под локоть и шипит, обнажая клыки:

— Боюсь, леди придется Вас покинуть, ей пора домой!

Клыки?! Он частично обернулся? Острые когти царапают кожу, подтверждая, что я не ошиблась.

— А ты не ошибся, молокосос?! — Итер взревел так, словно у него пытаются отобрать родовой замок.

— Может, я и молокосос, вот только для Вас, лер Исинда, эта леди уж точно слишком юна! — шипит все так же яростно, и кажется мне даже более опасным, чем стражник.

— Может, леди сама решит с кем ей место? — насмешливо и уже более спокойно фыркает Итер. Рен насторожено смотрит на меня.

— Леди и впрямь пора домой, но добраться туда она может и самостоятельно! — наконец вырываю руку из когтей творящего. Тот, опомнившись, виновато вздыхает:

— Просто, нам по пути. Я подумал, что будет проще вместе добираться. Если конечно ты… Вы… ты не против.

Фыркаю, и, протиснувшись между набившимися в комнату людьми (ух ты, здесь ещё и зрители были! Не повезло бедолагам: на них-то Итерен злость и сорвет. А может и не сорвет: допьет вино и тихо мирно уснет.), выхожу на лестницу и легко взбегаю на площадку. Прыжок и золотисто-алая драконесса мчится сквозь ночную тьму. Вишневый дракон отстает от неё на пол корпуса…

— «Прости, я не хотел обидеть тебя…. Просто волновался. А когда вошел в эту комнату…. И там ты и этот пьяный комендант…. Не сердись, пожалуйста», — Лэ! На такие интонации не возможно сердиться!

— «Я и сама понимала, что пора уходить. Но разве ты не мог вести себя повежливее? Тэ! За такое положено на дуэль вызывать. Знакомы без году неделя, а ты ведешь себя так, словно я — твоя собственность!» — зло бью хвостом по бедрам.

— «Ну прости, пожалуйста! Не знаю, что на меня нашло! Не сердись, Ян, — мысленный голос сходит на шепот. Угу, прям хоть переводи: Я так виноват, что не заслуживаю прощения, но все равно на него надеюсь. Интересно, а когда я извинялась перед ним после гонки, у меня был похожий голос?

— «Ладно, обойдемся взаимозачетом! Ты ведь принял мои извинения на Арене», — добавляю в голос немного веселья. Рен, словно окрыленный этими словами, делает вокруг меня петлю, и дальше летит рядом.

— «А где ты живешь? Можно тебя проводить?» — как мало иногда надо для счастья!

— «В общежитии Сенирского университета. Хотя, если честно, надеялась попроситься в гости к Ниэ» — в задумчивости пикирую, и тут же набираю высоту: не время резвиться, сейчас бы побыстрее добраться и успокоиться.

— «К Ниэ, конечно, можно, но у неё, небось, бал не окончился: шумно, да и сплетен потом не оберешься. Я, конечно, мог бы пригласить тебя к себе, но тогда сплетен будет ещё больше», — кажется, творящий смущен.

— «Значит, летим в общагу! Меня там медовый пирог ждет. Тот самый, за участие в дуэли. Думаю, он за два дня не успел испортиться», — начинаю снижаться: до университета осталась минута лета. Хорошо, что там такое большое окно, да к тому же открытое: мы же с Кором через него улетали. Едва влетаю внутрь, в комнате зажигается легкий, ненавязчивый свет, струящийся прямо из потолка. Конечно, это не сверкающие цветы как у Ниэ, но и не тусклый шар, как в форте. Пирог по-прежнему лежит на столе, рядом с библиотечными кристаллами памяти.

— Ну что, составишь мне компанию в уничтожении этого лакомства? — снимаю с коробки крышку. На вид вполне ничего, а на ощупь… даже не зачерствел. Почти. А так красивый золотистый шестиугольник пару ладоней в ширину и пару пальцев — в высоту. На двоих вполне хватит. Украшен рисунком сот, причем не просто украшен: если разделить точно по стенкам, сладкая начинка останется внутри кусочка, а промахнешься — зальет все вокруг.

— Ты голодная? Так вроде в крепости стол был накрыт, — приподнимает брови. Судя по голосу: я ведь спиной к нему стою.

— Там я вела светскую беседу, а не ужинала.

— О чем, если не секрет? — кажется, голос слегка дрогнул. Волнуется? С чего бы?

— О Велире. То есть, сначала немного о происхождении: он тоже золотистый, а потом уже о Велире.

— Диссертация?

— Она самая. Ну так как, есть будешь?

— Ну, если приглашаешь…. А то ту бурду, что мне предложили в форте я есть не смог, — он подошел ко мне и чуть смущенно посмотрел на пирог.

— Отлично! Значит, нож ищешь ты! — поднимаю на него смеющиеся глаза. Он невозмутимо отстегивает от пояса какой-то камень и в его руках появляется кинжал с локоть длиной.

— Подойдет?

Киваю в ответ:

— Вполне! Нарезай.

Он так же невозмутимо стал отделять соты друг от друга. А я отошла подальше, на всякий случай: не хочу, чтоб мой многострадальный наряд пострадал ещё и от меда. Хотя, думаю ему уже все равно. А вот Рен, не смотря на все наши приключения, умудрился даже не запачкать ни куртку, ни брюки. И то и другое сверкает золотой вышивкой на темно-вишневой…, судя по всему, коже, словно только вышло из рук портного. Да, и когда я научусь так одежду носить?!

О! Он уже все нарезал! Надо же! Не подумала бы, что он так хорошо управляется с кинжалом. И, главное, ни одной соты не проколол. Можно было и не прятаться. Зато теперь…. Выхватываю кусок едва ли не из-под кинжала и отправляю в рот. Мягкое, чуть подсохшее тесто лопается, и рот наполняется восхитительно-нежным мёдом. Рен следует моему примеру. И несколько минут в комнате не слышно ни звука.

Рен грустно смотрит на пустую коробку:

— Как он быстро кончился, — грустно вздыхает, — интересно, где такое чудо делают?

— У Киррнер. Мы туда как-то случайно с Кором заглянули и с тех пор этот пирог — моё любимое лакомство. Думаю, тебе пора, — смущенно повожу плечами и киваю на окно.