— Вижу, — осторожно касаюсь изумрудов кончиками пальцев, — питать его силой, да?

Стражница согласно опускает веки, а я медленно начинаю вливать силу в камни. Главное — не перестараться. Если поток будет слишком сильным, то он может просто разрушить амулет. И тогда… Лэ! Тогда она умрет. Тэ! Она и так, скорее всего, умрет. Кажется, у зельхи очень сильный яд. Хорошо хоть — не у всех. Буду надеяться, что ей повезет. Оглядываюсь на небо. Бежевый дракон, чьего имени я не знаю, яростно атакует и без того израненного змея. Рен со стороны поддерживает его магией. Наверняка пережигает какие-нибудь фамильные амулеты. А может и не фамильные: у них там этого добра и так хватает. Кажется, ещё несколько ударов и крылья больше не смогут держать змея. И впрямь вот он начинает падать, подставляя спину под удары дракона. Впрочем, тот не увлекаясь, держит высоту. Правильно: когда змей разобьется, можно будет подойти к нему, а добивать себе дороже: вдруг укусить.

Но зельхи, почти врезавшись в скалы, вдруг начинает бить крыльями и… Тэ! Он же летит сюда! И что мне делать?! Прежде чем змей добирается до меня, швыряю в него горошину чистой силы. И с ужасом осознаю, что резерв у меня не бесконечный, а как раз наоборот. И даже где-то неподалеку его дно. А ведь у меня здесь ещё и раненая драконесса. Зельхи, пытаясь увернуться, принимает человеческий облик… Что? Человеческий облик? Но на это же вроде способны только очень старые змеи. Правильно мы от него сбежали! Довольно симпатичный, гибкий мужчина падает, едва успев зацепиться за скалы. Впрочем, уже через мгновенье он оказывается на уступе. Холодный ветер рвет длинные золотые волосы. Желтые глаза смотрят… Лэ! Кажется, он доволен! И ещё в его взгляде мелькает жалость. А я и не знала, что змеи бывают такие красивые! Красивые? Но ведь во всех хрониках говориться, что они отвратительны. Да ещё эти твари пожирают своих детей… Все равно красивый. Красота она ведь не зависит от характера. Лэ! О чем я думаю? Он же меня сейчас убивать будет. А вдруг… вдруг я в него влюбилась? Нет! Только не это! Драконы ведь любят лишь однажды за всю жизнь и никогда не забывают своих возлюбленных. Не хочу влюбляться в зельхи! Лучше… лучше, например, в Рена. Он тоже красивый. Наконец, нахожу силы оторвать взгляд от зельхи, пытаясь найти в небе творящего. В последний момент в прекрасных золотых глазах мелькает удивление. По его расчетам я не так должна была себя вести? Ну, значит, он не умеет считать! Зло фыркаю и замечаю бежевого дракона падающего на зельхи. Мгновение… и хрупкая изломанная фигура теряется среди россыпи камней, а дракон, перекинувшись, подбегает к нам:

— Как она?

Растерянно смотрю на блондина. А у него тоже глаза желтые… почти как у змея. О чем я думаю!

— КАК ОНА! — кричит дракон, встряхивая меня за плечо. Перевожу взгляд на драконессу.

— Жива. Она сказала поддерживать уровень силы в браслете, но у меня уже скоро резерв кончится.

— Амулет работает?! — в голосе слышится радость и облегчение, — тогда все в порядке. Он с любым ядом справится.

— Как ты? — Рен подбегает ко мне, темно-вишневые глаз полны тревоги.

— Не знаю. Кажется, он пытался меня зачаровать, — внимательно изучаю творящего. Лицо не широкое, но и не узкое. Губы чуть полноваты…, - Не могу же я влюбиться в змея, тем более что он уже мертв.

Его глаза темнеют, хотя, казалось бы, куда ещё темнее! А блондин (Лэ, надо все-таки узнать, как его зовут) резко оборачивается:

— Влюбиться? Ты сказала влюбиться в змея? Что ты чувствуешь сейчас? О чем думала, когда эта тварь смотрела на тебя? Отвечай! Ну же, девочка!

И чего он так волнуется?

— О чем думала? Что этот змей очень уж красивый. И, если я думаю о его красоте, то наверное влюбилась. И о том, что мне нельзя влюбляться в зельхи. Лучше в Рена, он тоже красивый.

Лишь произнеся последнюю фразу, соображаю, что со мной что-то не так. Такое приличной девушке говорить нельзя. Тем более что и Рен рядом. А что будет если дедушка…

— Вы только дедушке не говорите, ладно? — чуть не плача выдыхаю, не решаясь смотреть на собеседников. Блондин в ответ весело смеётся. И нечего веселого!

— Не говорить? О чем? Что ты смогла перебороть магию зельхи? Точнее сбить настройку. Знаешь, девочка. Ты ещё совсем юна и не можешь помнить войну. Но ведь многих мы именно так и потеряли. Те, кто говорит, что магия не может пробудить любовь — врут. Может. И змеи сумели этого добиться. Не все, конечно, и не знаю как, но… Лэ! В последних сражениях с их царством драконы бились против драконов. Свободные против зачарованных.

Разум начал медленно врубаться, напоминая, что зельхи и так прекрасно умели подчинять, безо всякой там любви.

— А разве им не хватало простых «ошейников», — кажется, Рен подумал о том же и опередил меня с вопросом.

— А много ли толку в бою от этих «ошейников». Они ж помнят, кто — свои, а кто — враги. И под удары сами подставляются. Не, подчиненные — плохие бойцы. А вот когда они ключик к нашему сердцу подобрали, тогда и впрямь туго пришлось. А ты, девочка, не волнуйся. Пара часов и станешь прежней. Раз перебороть сумела — теперь уже все в порядке будет.

Растеряно киваю и поворачиваюсь к творящему:

— Рен, у тебя резерв как? Есть ещё запас?

Тот осматривает меня и тут же отпихивает от драконессы:

— Есть, есть. А ты хоть поспи, что ли. И не смей колдовать: можешь дар пережечь. И принимать истинный облик тебе пока тоже нельзя: на это много сил уходит.

Спорить я с ним и не собиралась: отползла в уютную ложбинку между двумя валунами. И уже сквозь сон услышала голос блондина:

— …Я вызвал отряд подмоги, они скоро нас заберут…

«Ну вот, так и забыла спросить, как его зовут», — подумала и провалилась в вязь сна.

— Помоги! Помоги мне! Ну же, девочка моя, иди сюда! — кричали золотые глаза.

— Куда? — послушно поднимаюсь, и вдруг во тьме алым загорается путь. Медленно, вниз по скалам.

— Осторожней, моя хорошая, не оступись, — шепчет тьма вокруг. Острые камни режут кожу. Но я медленно спускаюсь, оставляя на скале кровавые пятна. Вниз, ещё вниз, а теперь внутрь, в гору. Здесь пещера. А в ней тот, кто звал меня. Тьма вдруг сменяется сумраком, в котором прячется недобитый зельхи. Сон исчезает, словно его и не было. Испуганно отскакиваю к самому входу. А змей грустно смеётся:

— Сильная девочка. Опять вырвалась… А ведь почти… Ну что тебе стоило не просыпаться, а? Вытащила бы меня из этих гор. Я бы тебя потом, может быть, даже и отпустил.

— Угу, если бы очень повезло. То отпустил бы. К предкам. Которых твои сородичи и уничтожили, — упираюсь спиной в край щели-входа и внимательно смотрю за змеем, напрочь забыв, что с ними нельзя разговаривать.

— Айана… Тебя ведь так зовут, да, девочка? Айана-кон красивое имя. Ну, почему не зовешь своих друзей? Может быть, все-таки решила помочь? — хриплый смех вязнет в стенах пещеры.

Почему не зову? А как их позвать: колдовать мне запретили, да я и сама чувствую: резерв на донышке, почти не восстановился. Надеюсь, скоро они заметят моё отсутствие. И следы крови на камнях заметят. Лучше подождать. А от мыслеречи могу и в обморок грохнуться змею на радость.

— А какой смысл тебе помогать, змей. Ты ведь пытался меня убить, — вглядываюсь в сумрак, ожидая ответа.

— Хотел бы убить — убил бы. Я пытался тебя зачаровать. Поверь, ты бы была счастлива со мной. А впрочем, не хочешь — не верь.

— И здесь ты появился исключительно для того, чтобы подчинить первую встречную драконессу?

— Ну почему обязательно драконессу? Можно и дракона, — усмехается тварь. Тянет свои узкие губы в ехидной усмешке, обнажая острые ядовитые клыки. Впрочем, темнота мешает мне это увидеть, но воображение вполне компенсирует. Тем более что внешность зельхи я хорошо запомнила.

— И зачем тебе такое «богатство». Да и почему тебя не смутило, что нас было двое?

По пещере вновь прокатывается хриплый смех: