Или нет?

Взгляд устало пробежал по золоту ковра. Да доверие — опасная вещь. Как и недоверие: зацепило и теперь уже никогда не отпустит до конца.

Что можно сделать? Попытаться узнать, что об этом думает Асиль? А что он может знать…. Хотя, очень даже может! Уж изгнание было гораздо раньше войны с зельхи! И в любом случае, не помешает узнать его мнение.

Окидываю усталым взглядом пустой шатер: Эдар куда-то ушел, а Ханг так и не появился. Какие-то другие дела? Не важно.

— «Асиль, когда сможешь появиться незаметно…. Лэ! Даже не знаю, как это все сделать. У меня появилось несколько вопросов, и явная нехватка ответов» — мыслеречь легко соскальзывает вникуда. Интересно, а люди способны уловить нашу мыслеречь, если она не направлена лично на них? Не, я не об этой говорю, а — вообще. Эту-то и драконы не услышат: у Ашайн есть способы хранить свои секреты.

Под ладонью вдруг оказывается листок тонкой бумаги и знакомый темно-вишневый стержень. Хм, кажется, сильфы решили вопрос общения раньше, чем я.

«Что с Вами, госпожа? Асиль пообещал присматривать за Вами, если я буду оставаться в убежище, но, мне казалось, что лучше ниэх все время будет рядом с Вами. Могу ли я просить Вас отдать такой приказ? Или, быть может, лучше просто уничтожить всех, дерзнувших посягнуть на Вашу свободу? Асиль говорит, что это не составит для него труда».

Ттан-хе! И нельзя не признать: если бы я не отправил Асиля проверить Нэри, расклад сил был бы совсем другим. Но… нельзя же и Ачи оставлять в одиночестве! Тэ!

— «Асиль, ты можешь сам определить, когда твое присутствие рядом со мной необходимо. Но лишь в той мере, чтоб это не повлекло угрозы для Ачи. Постарайся, насколько это возможно, не выдавать себя. Если возникнет угроза обнаружения твоего присутствия…», — растерянно замолкаю. Поставить высший приоритет? Но… это означает смерть того, кто может быть случайным наблюдателем…. Ттан-хе! А небрежность может дорого стоить мне! — «действуй по обстоятельствам. Насколько возможно — без лишних жертв».

Устало вздохнув, принимаюсь торопливо черкать на листке: «Со мной все нормаль. На Нэрите — жесткий ошейник. Ночью нас вместе с ним собираются отправить на какую-то базу, где ему вылечат рану. Ачи, постарайся получить у Асиля максимум информации по ошейнику Нэрита и перспективных моментах для побега. И ещё… о возможности связи с зельхи…. Вообще о любой связи этой ситуации со Змеями».

Задумчиво перечитываю получившееся письмо. Слишком откровенно? Не знаю, пусть будет так. Нужно же хоть кому-то доверять?! Да и, даже если какая-либо информация будет ложной, так будет хоть возможность сравнивать.

— «Вот. Подумайте над этим, ладно?» — растерянно произношу, отпуская листок. Тонкая, просвечивающая бумага словно растворяется в воздухе. Интересно, а как он это делает? Перевоплощает бумагу в нечто такое же бесплотное, как и он сам? Или убирает куда-то вроде пространственного кармана, как и в моей сумке? Интересный вопрос. Вообще-то, магия За перекликается с грифоньей…. Хотя, это ещё ни о чем не говорит: перемещение тех же вампиров гораздо больше похоже на подобие магии Пространства, а если действительно есть какая-то «перекрестная» связь, то почему сильфы на могут быть связаны с магией Изменения-Разрущения… Лэ, как-то сложно звучит! В общем, с магий горгон.

Ладно, по-видимому, можно подвести итог: с сильфами все в порядке. Да и со мной — тоже. Единственная проблема — ошейник Нэрита. И его возможная связь с зельхи. Или невозможная? И ещё Эдар. Не могу понять: на чьей он стороне? С одной стороны — привел нас в засаду, хотя, пожалуй, он и не мог поступить иначе. С другой — со своими командирами он, явно, далеко не откровенен. Как все это воспринимать? Что от него стоит ждать? Или следовать совету Нэри — не верить никому? А другом его совету тоже последовать? Ттан-хе! Я не могу уйти без него! Но и его освободить… как? Кажется, он рассчитывает, что, избавившись от стрелы, сможет сам разобраться с ошейником. Вот только как? А ведь то, что я остановила течение Ша-а-рух, явно сказалось на Нэри. Быть может, стоит самой попытаться освободить его? Не, если это действительно грозит безумием — то не стоит рисковать. Да он и сам мне не позволит.

— Сиятельная лои Ян, простите ничтожного раба, дерзающего прервать Ваш отдых, — звучит тихий голос.

— Хватит! — отвечаю излишне резко, но слушать это нет сил, — Просто скажи в чем дело.

Отрываю взгляд от пестрого ковра. Рядом опустившись на колени застыл Ханг. Блекнущие солнечные лучи скользят по смуглой коже. И по множеству шрамов. В памяти всплывают слова Нэрита. Неужели это… следы наказаний?! Но… сколько же их! Старых и свежих. Совсем свежих…! Ттан-хе!

— Возможно, вы поедите перед дальней дорогой? — произносит Ханг, старательно вглядываясь в пол… или, вернее, в ковер.

Легко вскакиваю, чтоб увидеть… узкие алые полосы, покрывшие худощавую спину. Алые полосы сорванной кожи.

— Какая тварь…?!! — голос переходит в неразборчивый рык, а глаза уверено скользят по шатру. Где-то на помосте я видела…. Точно! Настой кровянки! Конечно, сделан кое-как, но если смешать с варрагрой и шархой, из которых степняки делают чай…. Ну и конечно, самую кроху магии: про это Элиси мне объяснял. Такое даже не маг может делать, достаточно заключенной в любом живом Эль-шаан.

— Сиятельная лои… безмерно виноват…, - неразборчивое бормотание Ханга разносилось по шатру. Но лишь одно из его слов остается в памяти: «саэ Варрэш». Эта тварь…. Стоп! Сначала — нужно вылечить спину мальчишки.

Набрав в ладонь получившееся зелье осторожно втираю в раны. Жаль — воды много. По-хорошему нужно, чтоб мазь была густой как мед. Но лучше так, чем ничего.

Ханг, в первый миг беспомощно застывший под моими руками, заметно расслабился.

— Как ты, малыш? Так лучше? — тихо спрашиваю, продолжая втирать зелье. Боль, кажется, должна была уже уйти. А вот совсем заживить раны — быстро не получиться. С мазью проще — нанес и жди, пока впитается. А здесь…. Хотя, это лучше чем ничего.

— Вы безмерно добры ко мне, сиятельная лои, — взволнованным шепотом откликается мальчишка, словно решившись на что-то, добавляет, — Хозяин будет гневаться. Я принесу воды, лои. Омоете руки. И скажете господину, что негодный раб сам взял целебное зелье. Не губите себя, — в голосе слышится страх и твердость.

— Это ты себя не губи, — откликаюсь чуть грубо, — Какой смысл тебя лечить, чтоб тут же отдать на растерзание палачам? Нет уж. И не вздумай на себя наговаривать!

Ттан-хе! Неужели Эдар действительно…. Тэ! Но это же ребенок!

— Лои, молю Вас. Хозяин милостив. Он никогда тяжко не наказывал меня. Он не прогневается сильно из-за нескольких чаш целебного зелья. Тем более, если Вы скажете, что разрешили мне это. Но…, - Ханг мучительно краснеет и, запинаясь, шепчет, — Я ведь… мужчина, а Вы… лои….

Тэ! Как же меня достали эти их морали со всеми нормами!

— Да? Вот как? И что же, интересно, этот разгневанный хозяин сделает? — голос мешается с рыком, — Пожалуй, я даже могу дать совет: объяснит этому «саэ» Варрэш, как он был не прав, терзая ребенка! Если не хочет проснуться от удара ножом в сердце!

— Лои…, - в голосе мальчишки звучат слезы, — Лои… в не должны так говорить! Я… я ведь обязан буду рассказать хозяину. Лои, прошу Вас.

Устало вздохнув, успокаиваюсь:

— Не волнуйся малыш. Я сама скажу ему все, что нужно.

Выйдя из шатра, воин с сомнением оглянулся назад. Оставлять целительницу одну — опасно. Она может и сама наделать глупостей. И просто привлечь ненужное внимание. Да что угодно! Но, все же, прежде чем уезжать, нужно ещё кое-что успеть. Например, отправить одного бездельника-раба за Хангом, чтоб тот потрудился накормить Ян. Ну и попрощаться со своим последним направляющим. Несколько хои пути сквозь шумный лагерь, и саэ оказался перед шатром своего собрата — повелителя душ и младшего командира золотой сотни.

— Хао, Иситер, — произнес он, заходя в шатер — обычный, походный, почти такой же, как и у него самого.