— Значит, отправляемся искать беглеца, — сообщаю я тоном не терпящем возражений.

— Хорошо. Я с вами. Только, думаю, стоит пригласить ещё того юношу, — Шали переводит взгляд на мага Эт, сидящего в тени огромного дерева, покрытого серебристыми листьями. Короткие каштановые волосы торчат во все стороны, словно иглы ежа. Зеленые глаза внимательно наблюдают за нами. Точное, за Илой. Руки мнут ткань сине-зеленой мантии.

— Почему? — уточняю, разглядывая предположительного попутчика. Лицо квадратной формы, с несколько тяжеловатым подбородком. Не в моем вкусе, но некоторые считают такую внешность очень красивой.

— Он хочет помочь. И может это сделать, — пожимает плечами телепат.

— Ладно, — я киваю и кричу незнакомцу, — Иди сюда, Эт!

— Зачем? — испуганно спрашивает Ила, пытаясь меня остановить. Сочувствую, милая, но уже поздно.

— Думаю, ветер донес тебе нашу беседу, — в этот раз можно обойтись и без этикета, — Так что скажешь?

— Меня зовут Горхнор. Думаю, я знаю, где можно достать пегасов, — спокойно говорит погодник.

Пегасы? Крылатые эльфийские лошадки? Было бы не плохо.

— Почему ты хочешь нам помочь? — сурово хмурит брови вызывающая.

— Да какая разница, Ила! Ты хочешь пятую ступень или нет?! А если бы он замышлял что-то плохое, Шали не предлагал бы его позвать, — пытаюсь успокоить магиню. И чего она так на всех кидается?

— Так я в команде? — уточняет Горхнор.

— Только если там есть и четыре пегаса, — насмешливо уточняет Шали.

— Без проблем. Ждите в паре этинов ходу на этти от института. Я вас там найду. Уже с конями.

Ветви двери расплелись, впуская взволнованного мальчишку в пурпурной мантии.

— Матте Элдиве, — задыхаясь, повторял он, — Матте Элдиве.

— Тихо малыш, — устало вздохнул ректор, поднимаясь от бумаг и откидываясь на спинку своего уютного кресла, — Что случилось?

— В-ваши пегасы, матте Элдиве, — нервно сглотнул ученик, принесший недобрую весть, — Ваши пегасы, матте…. Их нет в конюшне.

— Когда же это закончится? — в отчаянии ректор возвел глаза к потолку, — Почему каждый маг…. Да что там маг! Даже ученики, считают, что мои пегасы — их личный транспорт. И, главное, каждый пытается доказать, что именно ему они жизненно необходимы. Может, если я за их угон стану выгонять из института, это прекратится, как думаешь?

Ученик, нервно сглотнув, попытался отойти назад, но дверь за его спиной уже сплелась, и мальчишка лишь уперся в её неровную поверхность.

— Да, ты прав: не поможет. Скорее, меня из этого института выгонят. Знаешь, порой мне кажется, что именно мои лошадки — та самая причина, по которой меня ещё терпят в этих стенах. Можешь идти.

Мальчишка радостно кивнул и выскользнул из кабинета, едва в двери появилась достаточно широкая щель.

— Интересно, кто же на этот раз? И почему мне все вспоминается эта потерявшая память девчонка? — ни к кому не обращаясь, произнес ректор, вглядываясь в пейзаж за окном. На заднем дворе школы Жизни, как всегда, бушевал сад, в котором не было ни одного растения, которого не коснулась бы магия. На тонких ножках качались огромные красные цветы, блестя на солнце острыми зубами. Лучше любых сторожевых собака. Чуть дальше невысокое дерево покрывали крошечные белые орешки, каждый из которых мог заменить дневной рацион, что очень удобно в дальней дороге. В общем, ничего нового. И ректор вернулся к бумагам.

Мы плелись по опаленным солнцем лугам с пожелтевшей травой и редкими головками цветов. Солнце светило с зенита. На ярко-синем небе — ни облачка, способного подарить хоть легкую прохладу. Если честно, я уже начинала жалеть, что ввязалась в эту авантюру. А ещё меня очень занимал вопрос, что к этому времени из моих разрозненных мыслей успел понять телепат. Раньше, чтоб, если кому-нибудь захочется посмотреть мои мысли, то он бы не увидел ничего странного, я всегда думала на человеческом. Теперь приходилось отдавать предпочтение драконьему. По крайней мере, для тех мыслей, о которых не следует знать здешним магам. Шали иногда кидал на меня подозрительные взгляды, на что я всегда отвечала мысленно: «тебе что-то не нравится?». И он отводил глаза. Лэ! Как же это неловко! Сперва — разрешила читать, а теперь использую лучший из возможных щит: неизвестный ему язык. Но ведь есть же конспирация! Ладно, рано или поздно он решит устроить мне вопрос — тогда и разберемся.

— Я больше не могу, — взмолилась, наконец, Илиана, ладонью стирая с лица пот.

— Можем сделать привал. Горхнор скоро нас догонит. Нет смысла истязать себя, — прошипел Шали и тут же сам опустился на траву. Ну и отлично. Как же я устала! Лэ! Насколько же удобнее летать! Правда, на пегасах я ни разу не пробовала, но думаю, все равно, удобнее, чем ногами топать.

Не стесняясь, ложусь на землю. Жаль, подушки не хватает, а так бы и поспать можно было. Куртка, которую я уже больше часа тащила на плече, из-за костяных пластин совершенно не подходила: жестко. Впрочем, на роль подушки оставалось ещё целых два кандидата. Правда, одна из них все никак не могла решиться садиться ли или лучше постоять? Боится испачкать мантию? Хм, было бы чего пачкать. Хотя…

Протягиваю ей свою куртку:

— Можешь постелить. Правда, она жестковата.

— Ничего, — Ила радостно подхватывает одежду и, расстелив на земле, осторожно садится. Обозрев аккуратно подвернутые на бок колени, прихожу к выводу, что на роль подушки здесь подходит только Шали. Сидит прямо, вытянув вперед ноги, почти не шевелится. То, что надо!

Подхожу поближе, без спроса устраиваю голову у него на коленях и закрываю глаза. А ничего, удобно. И поспать можно. Вот только как-то уж слишком напряженно Шали застыл.

— Айана? — с легким сомнением спрашивает телепат.

— Ну, — открываю один глаз и чуть поворачиваюсь, чтоб видеть мага, — Или ты моё имя забыл? Тогда, да — я Айана.

Следующей голос подала Ила:

— Может, мне лучше прогуляться?

Приходиться поворачиваться к ней:

— Зачем?

— Ну-у-у, — глубокомысленно тянет вызывающая.

— Это что, новая руна такая? — уточняю, вспоминая, что заклятия она поет почти таким же тоном, — И что ты пытаешься наколдовать?

— Понимаешь, Айана, — опять начинает Шали. Но я его перебиваю:

— Нет, не понимаю! Я устала! Я хочу спать! Но если тебе очень тяжело подержать на коленях мою голову, ладно, как-нибудь на траве устроюсь.

Пытаюсь подняться, но чешуйчатая рука осторожно удерживает меня.

— Не тяжело. Просто в тебе, Айана, удивительным образом сочетаются абсолютное презрение к нормам этикета с яростной защитой от любых…. Не знаю, как сказать. Ты способна драться с любым количеством врагов, если тебе покажется, что тебя оскорбили. Или твоего друга. А с тех пор, как ты закрыла от меня мысли, я не могу угадать, что ты принимаешь за ничего не значащий этикет, а что за оскорбление, — как-то очень тихо и мягко произнес телепат.

— Ох, Шали, у всего свои причины. И, если ты пообещаешь никому, никогда не говорить о том, что прочитаешь в моих мыслях, то я могу думать на человеческом, — устало зеваю. Поспать мне, похоже, не дадут. Ну, хоть полежу поудобнее. А глаза лучше закрою.

— Айана, — произнес Шали и замолчал, — Я не знаю, что ты хочешь скрыть ото всех. А МАЛИ — мой дом, единственный дом. И что мне останется делать, если ты представляешь для него угрозу, и я узнаю об этом? Нарушить клятву и презирать себя всю оставшуюся жизнь? Или не нарушать и проклинать себя за то, что не вмешался, не спас? Ты так спокойно воспринимаешь то, что я знаю твои мысли…. Не знаю, как это объяснить. Словно я жил среди немых и глухих и вдруг встретил того, кто умеет петь.

— «Ох, Шали. Я ничего не замышляю против МАЛИ. Мне самой здесь очень нравится. Давай так: сейчас ты посмотришь мои мысли и, если они не покажутся тебе опасными для… для того, что тебе дорого, ты поклянешься никому об этом не говорить. А если покажутся, — грустно вздыхаю, — Ты скажешь об этом мне. Тогда я на тебя нападу. Конечно, постараюсь не убивать, просто лишить возможность кому-либо что-либо сказать. Но, это уж как получится» — думаю специально для телепата на людском языке.