— Я бы заметила, — пожала плечами Катя.

Следователь вздохнул, Катя прикрыла глаза. На улице резко завыл гудок автомобиля, наверное, водитель в адреналине от гонки подрезал своего коллегу по рулю. Катя подумала, что отвыкла водить машину, с задней парковкой уж точно не справилась бы. Она представила, как проезжает пустое место и равняется со следующим в ряду автомобилем, ставит машину наискосок и сдаёт назад. Почему-то, как она не старалась, но мысленно обязательно задевала задним крылом соседнюю машину.

— Ну что ж, значит нет состава преступления, — следователь не дал ей справиться с парковкой.

— Получается, что так, — подтвердила Катя.

Ей не верилось, что она так легко отделалась. Что ее ждёт за дачу ложных показаний? Штраф, тюрьма? Небесный суд? Кате казалось, что она родилась уже виноватой. Во всяком случае, она не могла вспомнить то время, когда не ощущала себя должной. Наверняка после жизни ее ждут вечные муки. Ну что ж, муки на то и вечные, что их не продлить дополнительными грехами.

— Ты что творишь? — Филипп прижал ее к шкафчику перед занятиями в колледже, — Зачем ты врешь полиции, зачем ты скрываешь, что с нами сделали? Ты, наверное, боишься? Ну, признайся же, ты боишься.

— Филипп, я не знаю, зачем ты придумал эту историю. — Катя смотрела на грудь бывшего друга, в то место, где куртка топорщилась, во внутреннем кармане мог быть запрятан диктофон.

— Катя, — закричал он, люди оглядывались на них, — зачем ты так поступаешь со мной? Или я в чём-то провинился? Признайся мне, ну пожалуйста, скажи, что не так у нас с тобой было. Почему ты бросила меня, Кееейт.

Визгливый тон перешел в хныканье. Он отступил назад и задергал плечами.

Филипп преследовал ее несколько недель. Он то кричал угрозы, то оскорблял, то плакал. В конце концов, кто-то пожаловался на него директору, Катя подозревала, что это сделала Энн, и наконец ее оставили в покое.

После всех перипетий для Кати наступила полоса везения, незаслуженного, на ее взгляд. Энн снимала домик вместе с сестрой. Последняя уехала в апреле на стажировку, а в конце месяца и вовсе забрала вещи, сообщив, что переезжает в Нью-Йорк строить карьеру. Катя, которая временно занимала ее жилую площадь, на полных правах внесла свою часть аренды.

В ресторане, где она проработала два месяца официанткой, ее повысили до администратора, подняв стоимость рабочего часа.

В колледже, из-за отсутствия средств, нагрузку Катя взяла небольшую, и времени на учёбу уже не уходило так много как раньше.

Но прежде всего Кате было спокойно. Она получала удовольствие, когда сидела просто так на кухне и обнимала руками любимую чашку с капучино, полулежала на подоконнике и смотрела часами на дорогу сквозь зеленеющие ветки деревьев, долго стояла под душем, струи воды поглаживали тело. Что бы ни делала, не считая рабочего времени, она внимательно наблюдала за людьми, обстановкой, не торопилась, не боялась, тихо удовольствовалась моментом.

Оглядываясь и перебирая свою жизнь, она не помнила время, когда ей было так хорошо. Бывали периоды большего везения, обстоятельств благоприятнее нынешних, но сейчас счастье Катино не зависело от внешнего. Случись землетрясение, война, апокалипсис, она также будет радоваться, просыпаясь по утрам. Ее внутренний мир словно обмотался в многослойный кокон, о который касались, но не могли проникнуть внутрь печали и тревоги, что дымчатыми привидениями витают по миру. Казалось, в теле происходил бесконечный конвейер химических реакций, выпускающий умиротворение за умиротворением. Энергия, которую люди обычно бездумно транжирят, забралась без остатка в ее тело, так клубни дыма обратной съемкой скукоживаются обратно в трубу. Работала и взаимодействовала с людьми на автомате, за счет внешнего источника питания.

А еще она полюбила кошек. Катя с детства была к ним неравнодушна, а сейчас не пропускала ни одну, чтобы не взять на руки, а на худой конец погладить мурчащую шерстку, умилительные розовые подушечки.

Свое состояние Катя связывала с влиянием Энн. Ни с кем другим ей не было так уютно молчать, прижавшись по вечерам калачиком к книге. Тело, сознание, душа, всё вместе достигли такого уровня расслабленности, что по утрам слегка мутило от необходимости поднапрячься и выйти в мир.

Она поделилась своими мыслями с Энн, описала свои ощущения. Но та, удивительно, не порадовалась за подругу, а озабоченно спросила:

— Тебя сильно тошнит по утрам?

— Я же говорю. Такое ощущение, словно каждая моя молекула пребывает в дзене. Утром я себя соскребаю в постели, потому что надо ехать на занятия, и тогда тело начинает возмущаться…

— Это понятно, — перебила Энн, — а задержки у тебя нет?

Катя медленно села в кресле, книга упала с колен. Начала что-то подсчитывать на пальцах, сбилась.

— Еще я с Филиппом жила, в последний раз критические дни были — растерянно сказала Катя. По кокону прошла трещина, и обвалились первые куски скорлупы.

— Катя, ты в своем уме? Это уже шесть недель прошло, получается.

Откуда берется счастье? Из исполнения мечты, или внешние события никогда не выработают в теле нужный гормон? Способен ли человек сам сделать себя счастливым или требуемая химическая формула не подвластна людской воле, а сама руководит действиями, а возможно судьбой. Быть может люди — это подвид роботов, а управляют ими процессы в организме. Но как не добывалось счастье, практическим ли, естественным ли путем, оно неизменно недолговечно.

Тест показал две полоски.

В офисе стало теснее на три новых работника, Но пользы бизнесу они, неопытные, не приносили. Накануне Джастин досидел на работе до раннего утра следующего дня, то есть сегодняшнего, поспал несколько часов в кресле и продолжил с того же места, на котором слиплись глаза. Оставалось навести несколько мелких штрихов, завершающих проект. Он вот-вот собирался отправиться домой, чтобы помыться, возможно поспать, чтобы затем вернуться и взяться за следующие задачи. Но “вот-вот” всё оттягивалось и оттягивалось, пока не пришло время обеда. Сорок девять намеченных задач выполнено, появилось сто пятьдесят семь новых. Кроме того приходилось всё время объяснять новым работникам особенности проекта, требования к его выполнению, напоминать пожелания клиента, исправлять ошибки или переделывать работу полностью.

Джастин недовольно проводил рукой по щетине. Когда стало понятно, что обед переносится на ужин, позвонил клиент следующего проекта, к которому еще не приступали, и попросил ускорить дедлайн.

Джастин сел в кресло. Глаза его смотрели бессмысленно на дверь. Раз десять звонил телефон и когда он, наконец, умолк, дверь распахнулась и на пороге появился Гарри. Его лицо также было покрыто щетиной, черные волосы на подбородке и щеках обесцветились сединой на концах. Помятый зеленый пиджак и черные штаны в блестящих пятнах выглядели так, словно Гарри несколько дней пролежал-промаялся под дверью офиса, решаясь зайти. И запах он принес не свежий.

Он стоял у входа и молчал, Джастин тоже ничего не говорил. Полулежал в кресле и смотрел на бывшего сотрудника без всяких эмоций на лице.

— Мое рабочее место должно быть уже занято, — неуверенно заговорил Гарри.

— Сидят там какие-то придурки, — Джастин резко поддался вперед, — пойди, скажи им, чтобы свалили с твоего места.

Гарри повернулся было к выходу, но остановился:

— Проведешь меня?

Джастин прошел с новым старым сотрудником в соседний кабинет, где сидели двое парней и одна девушка. Он мотнул головой долговязому рыжему парню, что сидел у окна, в сторону выхода. Тот уступил место Гарри. Джастин быстренько ввел в курс дела последних задач своего ценного сотрудника и вернулся в кабинет, намереваясь покинуть этот корабль. Он медленно складывал ноутбук в сумку, собирал бумаги. Этой ночью он поработает из дома.

В дверь постучались. Вошла девушка. Синие джинсы и красная клетчатая рубашка. Русые волосы плотно завязаны в короткий хвост, правильные черты лица, которые никак не выделялись косметикой. Тот тип девушек, которые не стараются понравится, но вызывают симпатию естественной ненавязчивой красотой. Она льется изнутри, но слабо отражена на внешности. Лицо ее показалось Джастину знакомым.