Она наслаждалась бы каждым днём, вцепилась бы в своё, не искала бы счастья в иллюзиях. Но лишь с годами мы прозреваем достаточно, чтобы разглядеть границы важного и неважного.

***

Тоненькие бретельки подчеркивают обнаженность загорелых плеч. Легкий блеск золотистого шиммера. Сексуальность. Хотелось взять саму себя за плечи и затащить в постель.

Облегающее короткое платье. Яркое, как помада на губах блондинки. Ровные ноги, плоский живот. Длинные серьги в унисон с драгоценными нитями браслета на тонкой руке.

Катя любовалась собой в зеркале, поворачивалась боком, становилась задом и заглядывала через плечо.

Почему она не надевает эффектную женщину на свидания с мужем? Натянула джинсы, не заляпанные и то хорошо, влезла в майку, затянула шнурки ветровки у ворота и пошла. Справилась. К свиданию готова.

Зашуршали, открываясь ворота. Катя испуганно содрала с себя платье, засунула в пакет, который придвинула ногой за тумбочку. Надела унылые темно-синие джинсы, горчичный гольф по самое горло. Не нужно Джастину знать, как она вырядилась на встречу с одноклассниками, в машине переоденется обратно в платье.

Катя чмокнула мужа в щеку, сдала ребёнка и отправилась в люди. Не забыв прихватить пакет с платьем.

Выпрямив спину, она вошла в зал ресторана. За столами сидело человек сто, ну может пятьдесят. Знакомые лица, повзрослевшие. В школе серая мышка, маленькая, забитая в парту, здесь Катя расправила крылья, ну чуть ли не душа компании. Она ходила с бокалом вина от одной компании к другой, с улыбкой слушая разговоры.

— Своя ремонтная мастерская? Кто бы мог подумать! А ведь оболтусом в школе был.

— Действительно, Кевин? Кто бы говорил? Забыл свои проделки? А помнишь, нам задали сочинение написать. Ты весь урок витал в облаках, а под конец, нате вам, обернулся ко мне и спросил: Эй, а ты уже на все вопросы ответы дал? Вот, умора! До сих пор смеюсь.

— Учусь в Уортонской бизнес-школе. Лига Плюща и всё такое.

— О, Том, я всегда говорила, что ты пойдешь дальше всех нас.

— Позволь не согласиться, Эмми. Том и вправду молодец, но…. Читал исследование, что выпускники Уортонской школы бизнеса чаще других подвержены депрессиями и суицидальным наклонностям. Якобы, на каждого выпускника возлагаются чрезмерные ожидания. Будущие миллиардеры, на худой конец президенты. Слишком высокая планка. Мой тебе совет, Том, станешь обычным миллионером — не убивайся, как Дейв Мастейн.

— А вот тот пикник в десятом классе.

— В День независимости?

— Нет, в обычный день. Мистер Кроссбер организовал его, чтобы мы сдружились. Мы ехали на поезде, потом на автобусе. Ну, помните? Мы расстелили подстилку под деревом, но не всем хватило мест в тени. Тогда половина учеников взяли свои рюкзаки и… нашли другое место, где-то через полмили от первой группы. А наш руководитель бегал от одних к другим. Так смешно было. То у одних на подстилках посидит, то к другим пойдёт. Называется, сдружились!

— Ха-ха, а пока он отсутствовал, ребята из первой команды напились вдрызг. Брайан ещё рыгал в кустах, помнишь?

— Да, забавный случай. Вот тогда Мистер Кроссбер, наверное, и разуверился в своих педагогических способностях. Слышал, работает сейчас на аренде скутеров.

Принесли блюда: типичные для всех ресторанных посиделок бургеры, дополненные горками картошки фри. К овощным салатам прилагался соус из смородинового варенья. Запахло жареным мясом.

Катя оглядывалась в поисках свободного места. За каждым столиком велась радостно-оживленная, но замкнутая беседа. На минуту, только лишь на минуту, всплыло унылое душевное состояние прошлого, в котором она беспрерывно пребывала всю старшую школу. Она никому не нужна и неинтересна, этот мир не принимает ее. Тупое нытьё в желудке — вот так ощущается одиночество.

— Катя, садись с нами. — протянула ей руку толстая блондинка. С трудом она узнала капитаншу команды чирлидеров Сэмми Макгвауер. Та потащила ее к столику бывшей спортивной элиты школы. В бытность учебы Катя с ними едва пересекалась, но сейчас они общались тепло, словно их связывают тесные, сейчас не обсуждаемые воспоминания.

Говорили о настоящем: учебе, работе, достижениях. Катя ничего не ела, вино пьяно кружило голову. Улыбка становилась шире, шире, пока она молча выслушивала историю каждой соседки. Она чувствовала себя легко, как рыба в воде, и даже кинула было пару слов о своей жизни, но, как оказалось, Келли Вудсток работает в компании Джастина, и Кате расхотелось откровенничать.

Когда подавали десерт, и Катя ждала паузу в беседе, чтобы распрощаться, она почувствовала влажный щипок поцелуя в надплечье.

— Ой, больно, — вскрикнула она и оглянулась.

— Ты прекрасна, — над ней нависало худое лицо мужчины. Сетка родимого пятна на его покатой щеке напоминала оржавленную поверхность яблока. Сердце привычно забилось. Школьная безответная любовь. Прошли годы, она и имени его не помнит, а условный рефлекс до сих пор работает.

Домой Катя возвращалась взбудораженная, возбужденная. Пьяненькая за рулем, в голове толкались, теснили друг дружку образы и беседы вечера.

Джастин лежит с книгой на диванчике у бассейна. Уложил малыша и ждёт ее. Какая милота! Катя выходит из машины и спешит навстречу мужу. Но улыбка вянет, слезает с его лица. Он останавливается в шаге от Кати и указывая пальцем на ее плечо, спрашивает:

— Что это?

Она скашивает глаза вправо вниз. На предплечье пылает яркое пятно засоса. Сердце холодеет, дрожью сводит ноги. Гадкий бывший возлюбленный — специально оставил след на ее теле. Катя опускает глаза и ее охватывает ужас. Она забыла переодеть платье: коротющее, откровенное, пылающее сексом.

Слишком много красного появилось вдруг в приглушенной уютной семейной обстановке. Платье, засос, глаза Джастина, в которые она заставила себя посмотреть.

— На свидание ходила?

Она не находит слов, чтобы объясниться, лишь тщетно ищет вздохами воздух, как утопающий, бессильно опускающийся на дно. В голове шумит и рта не раскрыть, не наглотавшись, и память прокручивает замедленно: букет белых роз летит из окна машины и падает в сверкающие воды.

— Джастин, пожалуйста, не надо. — Катя делает шаг назад.

Она знает: Боба, тёмную сущность, что сейчас вселяется в оболочку Джастина, ей никак не остановить.

Чёрный Боб — персонаж из сериала Твин Пикс, существо из альтернативной реальности, которое проникает в души людей и заставляет их делать аморальные поступки.

Если бы Джастин мог услышать мысли Кати, он бы ее поправил: не Боб, а Арнольд.

Темно. Болят пальцы, и все тело, казалось, состоит из пальцев, и каждый болит. Руки и ноги словно отрезаны от тела. Она с ужасом пошевелила рукой и положила ее себе на грудь. Затем другую. Подтянула к себе ноги. Все в порядке. Цела.

Темно. Точно ли открыты глаза? Запрокидывает голову. В чёрном пространстве, светлеет и фокусируется квадратный проем. Значит, она не замурована. И не ослепла. В чёрных цветах проступают серые оттенки, в обстановке угадывается что-то знакомое. Катя окончательно проснулась. В голове мелькали воспоминания.

Был разговор, слов не хочет вспоминать. Он отвез ее в квартиру, где жили до переселения в корпоративный дом. Она долго рыдала, лежа на диване, пока не уснула.

Катя смотрела прямо перед собой, не думая ни о чем. Постепенно ночь удалялась и обстановку четко осветили прямые лучи солнца. Мебель в чехлах, запыленный телевизор, жалюзи окна сомкнули желтые от старости полоски.

Темная мощь сознания стучалась, жаждала вернуться и захлестнуть кошмарными мыслями. Катя нехотя их впустила. Забурлили, побежали бессвязные рассуждения.

Как же так? Почему случается беда? Внезапно. Вдруг. Без намека, без предупреждения, не кричит: «Ау, я сейчас приду. Подождать пять минут? Ладно, у тебя ещё есть пять минут на твоё занюханное счастье».

«От нас ничего не зависит, — думала Катя, — Люди — безвольные деревянные марионетки, их движениями руководит кукловод, дергающий за веревки. Кукловод. Судьба. Она распорядилась, а слуги безропотно выполняют. И кажется, что именно люди совершают ошибки, ведь серого кардинала не видно. Был у меня муж, была у меня любовь. А кукловод распорядился отнять и сделал это руками Джастина».