Дальше песня пошла веселее. Участники команды пели невпопад, меняли голоса, делая их или комично высокими или утробно низкими. Зрители веселились.

К середине сцены выскочил Джастин и исполнил энергичный куплет. Его голос звучал идеально, но не так проникновенно, можно выдохнуть.

Сердце Кати долго колотилось бешено, и едва успокоилось, когда тот вернулся за столик.

«Чтобы между нами не происходило, — думала она, — он — великий человек, нет никаких сомнений».

А после окончания фестиваля, произошло событие, которое подхватило жизнь Джастина и закружило, завертело, закинуло в иные, высшие миры. Или просто — в иные.

Джон Тоджер пригласил его на прослушивание. Меркурий планировал турне по США, а в будущем и всемирное турне со своими культовыми песнями. Музыканты группы искали вокалиста, на смену Квина Фарида, погибшего более десяти лет назад, для чего ездили по фестивалям и другим музыкальным мероприятия. И хотя светловолосый Джастин был совсем не похож на певца иранского происхождения, энергетикой он не уступал легенде.

По дороге домой Катя и Джастин молчали. Каждый глубоко погрузился в свои мысли.

«Он согласился принять участие в прослушивании. И секунды не раздумывал. Принял это решение, как всегда, сам. И в голову не пришло со мной посоветоваться. Но это не только его касается. Что если его отберут? Наша с Вики жизнь тоже изменится. Он никогда со мной не считается».

«Черт! Она даже не порадуется за меня. Плевать ей! Только о своём Возняке думает»…

И начисто забыли оба, как клялись друг другу перед свадьбой озвучивать свои волнения и всё обсуждать.

Квин Фарида запомнился миру эпатажностью, неповторимым талантом и широкой щербинкой между передними зубами.

Участники группы много лет горевали о потере, пытались создавать новые шлягеры, но без харизматичного фронтмена песням не хватало жизни. Фарида был неповторим, самородком, оставившим свой след в истории навечно. Потому Меркурий приобрёл новую миссию: передать память о Квине следующему поколению и дать возможность поклонникам вживую слушать концерты легендарной группы.

Они проводили концерты бесплатно и собирали десятки тысяч зрителей. Выступали сами или с приглашенными звёздами. Активно искали вокалиста, который мог зажигать публику известными хитами, хоть наполовину как это делал Фарида. И после долгих поисков они нашли Джастина Коэна.

Несколько недель репетиций. Распланирован график выступлений в крупных городах страны.

Накануне гастролей у Джастина и Кати произошёл такой разговор:

— Я не могу поехать с тобой на целый месяц на гастроли, у меня работа.

— Твоя работа — это вторично. Томас тебя отпустит.

— Моя работа тоже важна.

— Важнее наша семья.

— У нас есть семья? Я с тобой только из-за Вики.

— Очень смешно. Ты ж юрист, Катя. Почему не забираешь сына законами своими. Попроси Томаса выступить от твоего имени адвокатом в суде.

— Мистер Возняк твой адвокат. Он защищает твои интересы.

— А ты его любимый юрист.

— С чего ты взял? Во-первых, я недоюрист, я недоучилась, у меня нет диплома. Во-вторых, я просто выполняю задания, которые мне поручает мистер Возняк. В третьих, ты сам меня устроил к нему на работу.

— Я много чего делаю своими руками во вред себе самому. Ты должна была заметить. В том, чтобы делать себе хуже — я виртуоз. И это не имеет отношения к делу. Ты что ли предпочитаешь недоюридично работать на своего Мистера Возняка, а не поддерживать мужа на первых в жизни гастролях?

— Называй это так.

Джастин схватил Катины запястья и со всей дури сжал их.

— Тогда я тебя не спрашиваю. Ты будешь меня сопровождать на гастролях! Завтра выезжаем.

Катя заплакала. Горько. Она боялась потерять работу, место, где может нахвататься воздуха, как тонущий, подброшенной волной. Она устала от бессилия перед моральным насилием. Пусть и муж ее теперь звезда. Счастье и популярность — непересекающиеся явления, один к другому отношения не имеет. Если бы счастье и популярность встретились на одной вечеринке, они б не нашли слов, чтобы завязать разговор. Пожали друг другу руки бы уважительно и разбрелись искать каждый свой круг общения.

Вопрос в приоритете, кто-то без популярности жить не может, а кому-то счастье подавай, а больше ничего и не нужно.

Закрыв за собой дверь, Катя набрала номер начальника.

— Здравствуйте, мистер Возняк. Прошу, извините меня, пожалуйста, что звоню в нерабочее время. Извините, пожалуйста, что беспокою. Вас.

— Да всё ок, Катя. Что-то случилось?

Катя чуть вновь не расплакалась, услышав тёплый голос начальника. С трудом подавив позыв пожаловаться, она сообщила, что ближайший месяц будет в отъезде.

— Вы меня не уволите? Не увольняйте, пожалуйста.

— Не переживай, не уволю, конечно. Без тебя будет сложновато, но раз такие обстоятельства, то ничего не поделаешь. Будем считать, что ты ушла в отпуск. Не переживай, всё хорошо.

— Спасибо вам огромное!

Катя поскорее сбросила вызов, словно на той стороне звонка могли передумать. Какой же он добрый, ее начальник. Старается казаться строгим, но она не слепая, видит, как под толстой кожей проступает мягкость, прям как расколотый каштан. И ведь пользы от Кати на работе — ноль целых одна десятая, больше забот с обучением. И надо же, приободрил ее, сказав, что без неё с трудом справится. Катя улыбалась.

Предполагалось, что в турне Ирма будет приглядывать за Виктором, пока папа выступает на сцене, а мама выступает зрителем. Но по семейным обстоятельствам няня не смогла поехать, а Вики не хотелось сидеть на руках долго, и танцевать он не любил, а вступил в тот возраст, когда все время нужно куда-то бежать. Поэтому Катя присутствовала только на части первого концерта, в Сиэтле. И ей хватило.

Она стояла как парализованная, а вернее торчала проводом, которого колбасит электрический ток.

Этот человек на сцене, в другой жизни — ее муж, а может он и не Джастин вовсе, а одно из его, доселе скрытых, сущностей, имел огромное влияние на толпу. Словно атомная электростанция — он раздавал энергию каждому зрителю, а те прыгали, танцевали, подпевали, кричали, вторили. Его энергетикой пронизан воздух, казалось, до самых облаков, и даже птицы, пролетающие над открытой концертной ареной, терялись от головокружения.

Катя пропускала в себя каждую строчку песни, каждую взятую ноту. Тело ее трусило без передышки, словно между нею и Джастином была протянута невидимая нить, и она служила резистором его силы. В тот вечер она почувствовала как никогда, что они связаны, чувствуют друг друга на расстоянии, были неразлучной парой в прошлых воплощениях, будут в будущих, вот только в этой жизни не срослось.

За месяц, где только они не побывали, какие только штаты не посетили, по каким улицам только не гуляли. В каждом городе погода встречала их с улыбкой. Тепло, ласково, солнечно, тихо. Ни дуновения, словно злой ветер отсыпался в конуре.

Катя круглосуточно проводила время с сыном, гуляли вдвоём по утрам, пока Джастин спал, и во время концертов. До обеда втроем приезжали на детскую площадку или в местный парк развлечений, за обедом сидели с краю стола или отдельно, но поодаль от музыкантов, их друзей и рабочей свиты, после обеда и ночью вместе спали.

Всё время вдвоём, отдельно от остальных. Джастин присоединялся к ним, когда не был занят, и тогда выглядели они со стороны образцовой семьей, тихой (редкое слово достойно быть произнесенным), интеллигентной, всецело занятой ребёнком.

И сколько бы Катя не проводила времени с Вики, ей все было мало, будто чувствовала, что скоро им придётся с сыном расстаться.

— Данный нотариус, я бы назвал его, горе-нотариус, лишился лицензии. Он оспорил решение комиссии через суд, и просил приостановить решение об аннулировании лицензии. Суд удовлетворил, и нотариуса вернули в реестр. Но комиссия оспорила, и он опять не может осуществлять деятельность. Нужно подготовить запрос о выдаче копии нотариального дела и выяснить, кому его адресовать. Возможно в архив, но он вряд ли успел сдать дела.