Позже, уже в палате, наудивлявшись новоявленному чуду, нагладив, тихонько нацеловав и поняв, что изумление не притупляется, а жизнь то продолжается, Катя вспомнила о странной процедуре после родов. Джастин отлучился, чтобы принять душ дома и заглянуть на работу, а когда вернулся, Катя спросила:

— Я видела, врач засунул какую-то палочку Вики в ротик после родов. Ты рядом стоял. Что это за анализ? Я о таком не слышала.

— Эммм, — Джастин медлил с ответом, делая вид, что ищет родинки на личике сына. Он ходил взад и вперед по палате, покачивая Вики на руках, не отводя от него взгляда.

Катя привстала, облокотившись на локоть. Реакция мужа ей была непонятна. А может, она глупость спросила? Мало ли что там с малышами врачи делают после родов. Прочищают носовые проходы, например.

— Ничего такого, — наконец последовал ответ, — Так… анализ на отцовство.

— Ты серьезно? — Катя легла на спину и уставилась на потолок. Впрочем, она не видела ничего, перед глазами стояла пелена, мозг заштормило от возмущения. Как же так, рождение сына — это лучшее, что случилось в ее жизни, и даже этот день Джастин придумал, как испортить.

— И всю беременность ты не был уверен, что я вынашиваю твоего ребенка? — спросила она, когда смогла заговорить. — Ты мне настолько не доверяешь?

— Ну, а что если ты сама не знаешь правду?

— И что? — скривилась Катя, — Твой ребенок?

— Мой.

Катя с трудом встала с кровати, подошла к мужу и забрала сына. Джастин сел на диван и замер, глядя прямо, на невключённый экран телевизора. Возможно, вместе с появлением на свет сына, в нем родилась новая для него эмоция, такая как стыд, или проснулась совесть. Хотя, скорее, разговор был ему неприятен и он не привык оправдываться, чувствуя свою неправоту.

— А что если, а что было бы, если Вики оказался сыном Филиппа, Ты бы нас бросил? — Катя дрожала, словно в палате выключили отопление.

— Нет. Я бы воспитывал его как сына. Но тебе пришлось бы снова забеременеть. Я как-то привык к мысли, что стал отцом.

Юноши-девушки на старте взрослой жизни амбициозны, перспективны, не могут дождаться скорого обогащения, и, покупая кофе начальству, подсчитывают в уме сумму годового дохода, которая обеспечит им достаточный комфорт. Сумма выходит у каждого своя и зависит исключительно от того, насколько новый взрослый ограничивает или совсем не ограничивает себя в мечтах. Мечты, на то и мечты, чтобы быть смелыми, на широкую ногу, но безопасными, чтобы высоко не упасть и не разбиться об унылую реальность.

Три кредита, расходы на аренду апартаментов и автомобиля. Джастину не до фантазий. В любую свободную минуту размышляет, что еще он может сделать, чтобы заработать деньги. Какие возможности не увидел, какие усилия не предпринял. Нет времени на страх. Джереми помогает, как может, разносит визитки, забирает сырье у поставщиков, придумывает простые дизайны, варит картошку на ужин.

Нет выбора между преуспеть или проиграть. Нет определенности только в одном — сколько времени пройдёт до победы. Месяцы идут, бизнес развивается, жизнь облегчается. Вот кредит на адвокатские услуги закрыт. Кредит на развитие бизнеса, наоборот, увеличен. Но вот, удача. Получено сразу несколько больших заказов. Деньги на лечение Рори возвращены. Суммы, которые Джастин переводит на текущее лечение, берутся из прибыли.

Год прошёл со дня боя, а Рори не восстанавливался. Родители парня сообщали, сколько потрачено на лечение в текущем месяце, Джастин оплачивал. Вопросы не задавал. Джереми ворчал, что неплохо бы навестить Рори и узнать, чего он прикидывается.

Рори написал сам. Джастин развернул клочок бумаги, ободранный с одной стороны, и наморщил брови. Буквы разных размеров, от еле различимых, блошиных, до размашистых — в три строчки высотой, вместе не складывались в смысл. Нужно напрячься, чтобы прочитать, но сначала Джастин просто разглядывал текст. Наверное, там написана библейская фраза. Что-то о прощении. Или Рори проклинает его. Пишет, что вся его жизнь разрушена. Или просит деньги, что предпочтительнее.

Рори просил приехать: «Навести меня, пожалуйста. Буду рад тебя видеть». Ниже указан адрес: Гаррисберг, Пейтон стрит, 12.

Ехать не хотелось. Джастин заглянул в ежедневник. Каждая строчка расписана, для дополнительной задачи и места нет. Ехать в другой город — транжирить время. Не мог он себе этого позволить. Но не удалось привести для совести веских доводов проигнорировать приглашение.

Дверь Джастину открыла женщина в платье-балахоне до пят. Он видел ее прежде, на судебном заседании. Мама Рори. Рыжие волосы заплетены в две косы, длинные, ниже колен. Она резко развернулась, коса тяжело ударила его по руке. Он последовал за ней через узкие комнаты на задний двор. Женщина указала пальцем в угол двора. Джастин подумал бы, что она немая, если бы не слышал много раз ее голос по телефону, коротко оглашающий суммы денег для лечения. Мама вернулась в дом и закрыла дверь. Остался двор, скамья в углу, несколько кадок с деревьями и тишина.

Еще был Рори. Джастин подошел к скамейке. Желтый худой старичок — вот что осталось от многообещающего парня, с которым он встретился год назад на ринге. Прижимает к себе ручки, словно стесняется их, и неотрывно смотрит на бетонную стену перед собой. Джастин стал рядом и уставился в стену, искал ту точку, в которую уткнулся Рори.

— Бах! — старичок вскочил и подпрыгнул к Джастину с растопыренными пальцами.

Джастин отскочил назад.

— Страшно? — рассмеялся Рори. Сел на скамейку и похлопал место рядом с собой.

Джастин сел.

— Что? Изменился я? Похорошел? Жених!

Джастин натянуто улыбнулся.

— Вот только невесты нет. Ну, ничего, на всё воля Божья. Будет и невеста, и свадьба, и маленькие детки на колени к папочке залазить. Да это всё не про меня.

Рори почесал руку. Джастин оглянулся на дверь. За стеклом угадывалась фигура женщины в платье-балахоне.

— Следит, — кивнул Рори в сторону двери, — боится за меня. А чего боятся? Ты ж мне друг?

— Конечно, — Джастин нашел, наконец, точку на стене.

— Я ж не зря тебя пригласил, не зря. — Рори замолчал.

Они сидели и смотрели на свои точки, и у каждого она была своя, личная.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Конечно, конечно, — пробормотал Рори и почесал руку.

Хлопнула дверь. Парни не оглянулись. Джастину казалось, что это мама Рори вышла во двор, сейчас она подойдет сзади и врежет по затылку. Он ждал удара каждую секунду, боялся неожиданности, что сердце екнет. Но мама не подходила. Джастин глянул на часы. Рори почесал руку.

— Я устраиваю вечеринку.

— Когда?

— Как раз сегодня.

Он повернулся к Джастину и, улыбаясь, спросил.

— Придешь?

— Конечно.

— Десять вечера. Подойдешь к дому с левой стороны. Не стучи. Я выйду за тобой.

Джастин встал. Рори пританцовывал, сидя на скамейке, рисовал руками круги.

***

В десять вечера уже темно. Не горело ни одно окно. Из соседнего дома тихо лился хит пятидесятилетней давности, женский голос пел о любви, задавал извечный девичий вопрос — «Ты будешь любить меня завтра?». Воняло скисшими помоями. Джастин встал под домом и посмотрел наверх. В темном проеме окна на втором этаже тревожно мигал огонек, словно кто-то не мог говорить и подавал сигнал о помощи.

Он вспомнил, как маленьким прятался от местного сумасшедшего в палатке, разобранной после ярмарки, а тот искал его, поднимал брезент и светил фонариком.

— Ку-ку!

Джастин вздрогнул и оглянулся. Худая фигура с капюшоном вместо лица стояла сзади него.

— Испугался? — засмеялся Рори.

— Где? Вечеринка?

— Вот там, — Рори показал пальцем вверх на окно, — идём, только тихо, как мыши. Нет, как невидимки. Вечеринка секретная, мама не знает.

Они зашли в дом и поднялись на второй этаж, при каждом скрипе Рори замирал, хватая Джастина за руку. Зашли в пустую комнату. Ночник над кроватью мигал, и на голой стене отражались попеременно синие, красные, желтые вспышки.