— Где все? — спросил Джастин.

— Кто?

— Например, друзья. Это же вечеринка? На вечеринку всегда приходят друзья. Так повелось.

— А если друзей нет, то и вечеринки устраивать нельзя?

— Не знаю, — Джастин искал куда сесть. Из мебели в комнате стояли кровать, белые с темными прорезями шкаф и тумбочка. Над стенах выделялись светлые прямоугольники висевших когда-то картин. Или постеров.

Джастин пересек комнату и сел на подоконник. Ночник мигал прямо в глаз и он отвернулся к окну. Рори сел на пол и прислонился к кровати,

— Там, в другой жизни у меня были друзья. Община, спорт, учеба, девушка, движуха, — он изобразил движения кулаками, как в боксе, — А потом, пшик! Растворилось всё, улетучилось, исчезла рябь, вода успокоилась.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Да!

— Чем?

— Поучаствуй со мной в вечеринке!

— Что мне нужно делать?

— Быть смелым. Ты же смелый? Садись рядом. Сейчас достану.

Джастин резко оттолкнулся от подоконника и сел на пол. Взглянул на часы. Рори достал из-под кровати небольшую картонную коробку. Вытащил из коробки резиновые жгуты, ампулы и запакованный шприц.

— Обещай, что не дашь заднюю. Ты ж мне вроде должен.

Джастин смотрел на ампулы, не мигая.

— Что это?

— Это вход на вечеринку, — рассмеялся Рори, — Будет классно, обещаю. Давай руку.

Джастин не двигался. Улыбка исчезла с лица Рори. Ночник замигал чаще. Музыка из соседнего дома умолкла. Секундная стрелка громко передвигалась в тишине, отсчитывала по два удара сердца. Джастин протянул руку.

Он смотрел, как Рори подворачивает рукав его рубашки, обтягивает локоть жгутами, пытается попасть в вену иглой, больно утыкав кожу вокруг. Холодная жидкость потекла внутрь руки и назад уже ничего не вернуть. Смотрел, как тот набирает в тот же шприц уже две ампулы жидкости, привычным движением засовывает иглу себе в вену.

Желтые, красные, синие блики ночника кружились на стене, складывались разноцветными осколками в причудливый калейдоскоп узоров. Цвета размазывались и растягивались, дрожали Полярным сиянием, и, казалось, что вся мудрость, чистота, весь смысл жизни в концентрированном виде отражается в этом видении. Джастин подумал, что нужно запомнить это ощущение, и воссоздавать его в минуты отдыха, и как он раньше не мог додуматься до простой истины… А до какой именно истины, он не додумал, потому что и так всё понятно, да и думать лень.

Рори не врал, было классно. Расслабленно и счастливо. Сколько забот последнее время, стресса и напряжения. Он не отдыхал никогда и все пропущенные уикенды, не просмотренные сериалы с бутылкой пива, не вылежанные на кровати минуты лени, все сконцентрировалось сейчас и, если отдых можно измерить эхолотом, то он погрузился на самое дно.

Рори засмеялся, а может тихо заплакал, от счастья, конечно, от счастья. Джастин глянул на его профиль. Как он красив и дорог ему новый друг. Он с трудом оттолкнулся от кровати, наклонился над Рори и обнял его плечо, приблизил губы к его лицу. Тот оттолкнул его, хихикая.

— Сынок, ты не спишь? — послышалось за дверью.

— Прячемся! — прошептал на ухо Рори и полез на кровать.

Джастин последовал за ним. Они накрылись тонким покрывалом и прижались друг к другу.

— Как думаешь, тут нас не найдут? — Джастин трясся от смеха.

Скрипнула дверь, и стало светлее. И не так смешно. Покрывало поползло вниз. Джастин хотел схватить его, но было лень двигаться. Над ними стояла мама Рори. Ее глаза, и так круглые, ширились, норовили выскочить с лица. Распущенные рыжие волосы клубились вокруг огромной горы тела.

— Что тут происходит?

Джастин перевернулся и скатился с кровати. Боком напоролся больно на шприц. Пополз к окну. Мама-гора двинулась за ним. Джастин залез на подоконник. Мама подняла с пола шприц и понюхала его. Рори лежал на спине и смотрел на потолок. Джастин переложил руками ноги наружу и, не глядя вниз, прыгнул. Он упал на землю, на руку. Полежал некоторое время.

— Ты что делаешь с моим сыном, подонок? Я сейчас вызову полицию. — кричала мама, высунувшись из окна.

Джастин пополз к соседнему дому, на музыку, которая снова тягуче лилась из окна. Добравшись до стены дома, он кое-как поднялся и заглянул в окно. За вазой, стопками журналов, еще одной вазой, стоявшими на внутренней стороне подоконника, он увидел в глубине кровать, а на ней пара голых бёдер, сомкнутых вместе, и ноги, распластанные ноги, рыжие, снова рыжие, волосы, раскинутые на постели, и, соединив в мозгу разные части тел, он разобрал и мужчину, настойчиво прижимающего бёдрами другие бёдра к кровати, и его партнершу, выгибающуюся грудью вверх. Он не мог оторвать взгляд от повторяющихся поступательных движений, по своей медитативности похожих на верчение белья в люке стиральной машины.

Завыла сирена и к дому за спиной, к дому Рори, подъехала полицейская машина. Джастин оторвал пальцы от подоконника и побежал к забору, блестевшему под луной сзади дома. Перелез и упал в кусты. Лёг на спину и засмотрелся на звезды, яркие, мигающие, как ночник в доме Рори. Тот городской сумасшедший светил фонариком ему прямо в лицо, и опасность была близка. Но то ли сумасшедшего не интересовал Джастин, то ли он и правда его не заметил. Погас фонарик и, пролежав час под брезентом, Джастин выбрался, осмотрелся со страхом (сумасшедший спал сидя, обхватив колени, облокотившись об дерево) и убежал домой.

Когда звёзды перестали мигать, остановились и холодно светили мелкими точками, Джастин побрел в гостиницу. Он принял душ, сел в машину и поехал домой.

На следующий день, когда Джастин сидел в приемной клиента, позвонили из полиции, позвали на допрос. Джастин повертел в руках визитку адвоката Томаса Возняка, раздумывая. Выкинув визитку, он сделал пару звонков. После встречи с клиентом, он заехал в банк, а затем позвонил маме Рори и предложил следующее. Рори помещают в конфиденциальный реабилитационный центр близ Гаррисберга. Джастин уже оплатил месяц лечения. Мама забирает заявление из полиции. В противном случае, Джастин прекращает переводить деньги. А полиции скажет, что ночевал прошлую ночь дома и у него есть свидетель. Его предложение было принято.

Вечером, вернувшись домой после рабочего дня, Джастин притянул к себе Джереми и сказал:

— Вот мы, как лохи, трудимся целыми днями. Я придумал: мы устроим вечеринку!

Общее собрание работников компании Эирспарк назначили на пять вечера. Актовый зал рассчитан на двести человек, чего отнюдь недостаточно для всех желающих. И хоть посещение сборов — дело добровольное, все места были заняты. Сотрудники сидели на ступеньках, толпились сзади кресел, во входной двери маячили головы тех, кому и в проходах места не нашлось.

Чем объяснить такой наплыв, Мэтт не знал. Но иронично предполагал, что сотрудники отлынивают от выполнения трудовых обязанностей. Вот он, например, доволен возможности сократить на час нудотный рабочий день ассистента отдела R and D. Следовательно, и у других мотивы такие же.

А вот Гарри, который, как и Мэтт, пришел в Эирспарк из Старлегиона, но занимает должность менеджера отдела, и начисто забыл, выскочка, что когда-то был в подчинении у Мэтта, тот заявил, что сотрудники любят Мистера Коэна.

Что ж, тем лучше. Мэтт с гордостью поглядывал на менеджера и основного учредителя Эирспарк.

Джастин сидел за столом на сцене, смотрел прямо, слушая выступающего заместителя, слегка улыбался. Рукава белой рубашки надо бы подвернуть, обнажить сильные руки, а ворот расстегнуть легкомысленнее. Уж сильно Джастин блюдет деловой этикет, не хватает ему легкости ни в отношении к жизни, ни в манере одеваться.

И все же Джастин Коэн находился на вершине в иерархии компании, а Мэтт — на самом дне. Если первый занимал кабинет на верхнем, девятом этаже здания, то Мэтт трудился (ну как трудился, громко сказано) глубоко под ним — на первом. Но ни одна душа из присутствующих не подозревала что в иных помещениях, более интимных, где ни одно из оброненных слов не касается работы, менеджер крупной компании частенько повергнут на кровати ниц, а Мэтт победоносно возлежит сверху, и такое положение их взаимно устраивает.