У этих клонов нет родителей. Никому не придет извещение о смерти. Да даже если бы были — Империя не славится подобным тактом. С тех пор как штурмовик взял себе номер, он забыл имя, родину, родителей и прочее. Он стал просто номером, который должен выполнять приказы. Иначе — нельзя.

Конечно, в имперских архивах имеется информация о том, что человеческие солдаты не всегда столь безоговорочно подвергаются подчинению Многие, несмотря на то, что получили номер, продолжают вспоминать свои имена, жизнь на гражданке, испытывать сочувствие — именно такие, по заявлениям ИСБ и становятся предателями, дезертирами или мятежниками. Как бы не была эффективна обработка солдат на Кариде — всегда находится «брак», который не утратил человечности.

Именно поэтому ИСБ очень долго пыталось уговорить Палпатина оставить в армии клонов — те не задают вопросы, а случаев неподчинения приказов или дезертирства так мало, что это погрешность, а не статистика.

— Сэр, — раздался голос младшего офицера, отвечающего в этой вахте за системы связи. — Мы получаем направленный лучом сигнал с «Пилигрима». Они просят нас о стыковке, указывая что готовы обсудить условия сдачи.

— А вот и отвлекающий маневр, — хмыкнул Пеллеон.

— Заметьте как они стараются, капитан, — произнес я. — Ведут передачу с семидесяти единиц. Что означает лишь одно — они используют практически все резервы своих систем, чтобы поддержать у нас иллюзию своей беспомощности этой направленной передачей.

— В таком случае, чтобы добить так далеко, они должны были отключить сканеры, — улыбнулся Пеллеон. — В том числе и пассивные датчики. Иначе их работа наводнила бы передачу помехами!

— Миссия кадета Тиа упрощается с каждой секундой, — заметил я. — Что ж, свяжите нас, выиграем немного времени для наших диверсантов. И еще, капитан. Отправьте сообщения на «Неумолимый» и «Штурмовой ястреб». Пусть будут готовы прыгнуть в тыл этим дредноутам по первому же приказу. «Крестоносец-2» должен быть вместе с ними — его главная цель это истребители противника.

— Так точно, сэр!

Как и всегда в таком случае, один из векторов развертывания генератора гравитационного колодца выдернет из гиперпространства. И как за позади «Храбрости Браксанта». Хорошо ли или плохо все пройдет на борту «Пилигрима», но в конце концов при раскладе: один тяжелый крейсер против трех звездных разрушителей, побеждают последние.

— Дистанция до противника шестьдесят пять единиц, сэр, — произнес рулевой, бросив взгляд на Бела Иблиса. — Если ю хотели открыть огонь, то уже б это сделали.

— Сигнал ими получен, — сообщил командир корабля, так же изъявивший желание сопровождать генерала в последнем сражении. Как и трое других офицеров, без которых управлять корабль, даже доверху забитыми дроидами, свезенными со всех четырех кораблей, оказалось нереально. Четыре жертвы, ради спасения практически двенадцати тысяч человек… Приемлемая цена. — Но пока медлят с ответом.

— Тем лучше, — произнес Бел Иблис. — Если удастся сблизиться хотя бы до тридцати единиц, мы хотя бы выведем их корабль из строя. Капитан, вы уверены, что наш единственный двигатель сможет выдать форсаж?

— Мы работали над ним час, сэр, — напомнил командир тяжелого крейсера. — Сделали все, что могли. Его хватит на пять — десять единиц расстояния, после чего реактор начнет плавиться, а дюзы взорвутся. А потом…

— А потом будет уже не важно, — вздохнул Иблис. — Уверен, что к этому моменту мы уже будет в зоне, в которой подрыв корабля будет для них фатальным. Только лишь бы они промедлили с ответом еще немного и…

— Входящая передача по лазерному лучу! — сообщил техник. Он сидел рядом со старшим подрывником, который сидел напротив небольшого пульта, к которому были подведены кабели управления детонаторами, разнесенными по всем палубам тяжелого крейсера.

— Откликнулись, — усмехнулся командир корабля, посмотрев на панель. — О, сэр, это головидео!

— Похоже имперскому офицеру приспичило покрасоваться и поиздеваться, — поморщился бывший кореллианский сенатор. — Хорошо, переводи его на голографический проектор. Попробую заговорить ему зубы. Дистанция?

— Шестьдесят единиц.

— Нам нужно еще хотя бы тридцать, — тяжело вздохнул командор. — Это будут мои первые переговоры с имперцами, когда я молюсь, чтобы они не кончались как можно дольше.

— Уверен, сперва он минут десять будет расспрашивать вас о том, точно ли вы тот, за кого себя выдаете, — усмехнулся командир корабля.

Гарм Бел Иблис улыбнулся в ответ.

Краем глаза он отметил, что над голографической панелью слева от него появилась фигура из бело-голубого света. Повернувшись к ней лицом, он почувствовал, как с его губ сползает улыбка.

— Приветствую вас, сенатор Бел Иблис, — произнес, обращаясь к нему инородец с синей кожей, горящими красными глазами и темно-синими, практически черными волосами. И при этом — одетый в белоснежный гранд-адмиральский китель, украшенный эполетами.

— И вам не хворать, — кашлянул в кулак кореллианец. — Простите, сэр, но кто вы?

— Верховный главнокомандующий Вооруженными силами Галактической Империи, гранд-адмирал Траун, — с легким, практически неразличимым чужеродным акцентом произнес инородец. — Я здесь для того, чтобы взять вас в плен и судить за преступления против народа и военнослужащих Империи.

«Ну, тут ты немного ошибаешься», — мысленно улыбнулся Бел Иблис. — «Сперва я минут десять буду компостировать тебе мозг относительно твоей природы и полномочий. Ох, кто ж знал, что однажды годы опыта произнесения речей в Республиканском и Имперском Сенатах пригодятся в самом конце пути».

С характерным металлическим лязгом, гулом прокатившемся по внутренним помещениям «Опустошителя», штурмовики втянули внутрь бомбардировщика многотонную округлую плиту, едва прошедшую по диаметру в аварийный люк. Уложив удерживаемую с помощью магнитных захватов раскаленную по полам окружность, некогда бывшую внешними дверьми аварийного шлюза, штурмовики по одному бойцу принялись перебираться сквозь рукотворную пробоину на борт тяжелого крейсера.

Тиа лишь поглядывала через плечо на них, время от времени качая головой.

В полнейшей тишине, без малейших замечаний, все восемь бойцов скрылись внутри корабля.

— Через тридцать секунд задраивай люк и отстыковывайся, — приказал ей командир Четвертого отряда — сержант ТНХ-0297.

— А вас не выдует в космос при декомпрессии? — с сомнением в голосе поинтересовалась она.

— К этому моменту мы уже преодолеем внутренние двери шлюза, — огорошил ее ответом штурмовик, подходя к рукотворному пролому.

«А из этих ребят вышли бы отменные пираты-абордажники», — подумалось Тии.

Она посмотрела сквозь фонарь кабины «Опустошителя» на темно-серый левый борт тяжелого крейсера. Он был выбран тви’лечкой по той причине, что не был заметен ни «крестокрылам», держащимся вокруг второго «дредноута», ни уж тем более через иллюминаторы любого из двух кораблей имперских врагов. Когда-то Ним атаковал подобный корабль. И тоже выбрал целью аварийный шлюз вблизи рубки.

Правда в тот раз абордажники умылись кровью — оказалось, что это совсем не имперской модификации тяжелый крейсер. И на нем реально шестнадцать тысяч человек экипажа, полсотни которых находились сразу на мостике, а еще две сотни — в ближайших от шлюза тридцати метрах. Тогда она едва успела унести ноги, а вот пиратов перебили всех.

— Мы вошли, — раздался голос сержанта. Тиа не успела ничего ответить, а ТНХ-0297 уже оказался внутри шлюза.

Все, что ей оставалось, так это задраить люк, отметив, что в шлюзовой камере уже нет ни одного бойца Империи — за ними как раз закрывались уже внутренние двери шлюза.

Еще раз подивившись проворности имперских штурмовиков, девушка вернулась в кресло пилота. Простой переключатель прекратил подачу энергии на магнитный стыковочный рукав, а порция газа и маневровых двигателей отнесла корабль подальше от обшивки тяжелого крейсера.