Колено, на которое он приземлился, когда поток воздуха иссяк, разорвалось фонтаном боли, а из уст Хана полился водопад ругательств. Машинально вернул оружие на положенное ему место. Прихрамывая на поврежденную ногу, он добрался до края «ямы», подпрыгнул на здоровой нижней конечности, ухватился пальцами…
Мышцы снова заныли, но времени на сантименты и жалобы самому себе на самого же себя катастрофически не хватало. Еще со времен Академии Хан помнил, что на TIE-перехватчики можно установить пусковые установки ракет и очень хотел оказаться прав в том, что этот маньяк не обзавелся подобными игрушками.
Захромав в сторону створок турболифта, Хан постарался не смотреть на изувеченный отсек, в котором еще не так давно было людно от присутствия вахтенных. А сейчас единственный живой здесь — это он. И компанию ему составляет труп молодого родианца, запутавшегося в стразовочных ремнях своего кресла. Судя по тому, что отсутствовал на месте компьютерный терминал на другом конце рабочего места родианца — именно он и тал причиной пропажи половины черепа незадачливого младшего офицера.
Хан с надеждой обратился к панели управления турболифта. Несмотря на то, что имперец и здесь как следует поработал, пусть и дырявая после обстрела кабина, но все же захлопнула свои створки.
Шипя от боли и представления незавидной судьбы тех, кому не повезло оказаться за пределами корабля, он опустился до необходимого уровня, всего лишь пару раз переживая о том, что кабина турболифта сорвется в отвесное падение. Механизм репульсора явно барахлили — уж Хан мог это понять по одному лишь звуку предсмертного завывания.
Выбравшись на палубу, он отмахнулся от подбежавших к нему медиков.
— Задраить уровень мостика! — приказал он, подволакивая поврежденную ногу и морщась от каждого нового взрыва боли и оказываясь за дверьми, ведущими в запасной командный пункт. — Кто из старших офицеров остался в живых?
— Младший вахтенный начальник Пе… — подбежал к нему дрожащий как лист на ветру розовощекий юнец. Ему сколько? Пятнадцать? Двадцать? Ах, двадцать два…
— Уводи нас отсюда, младший вахтенный начальник, — прохрипел Соло, рухнув в ближайшее увиденное им кресло. — Идем на соединение с поврежденными авианосцами. Сообщите на Корусант о произошедшем. Здесь должны быть рядом корабли. Мы задержим их настолько, насколько сможем. Будем надеяться, что повредим в достаточной степени, чтобы те, кто придут после нас, намылили им шею как следует.
— После нас? — захлопал своими глазами последний оставшийся в рубке офицер с большими глазами напуганной банты.
— Да, — Хан с наслаждением взял из рук медика обезболивающее и всадил себе в ногу пневмошприц. По телу заструилась приятная прохлада. — Я не знаю кто такой этот Траун, но разделал он нас знатно. Не сомневаюсь, что у ребят Пейджа на поверхности планеты такие же проблемы. Сами мы можем максимум навредить ему как следует, чтобы он задержался тут на подольше, пока не прибудут наши дополнительные силы. О, хатт, как же он ловко все обставил! Уничтожил все корветы, которые могли ему помешать задавить наших летунов массой. Ох, Фей’лиа, если выберусь, я тебе весь хвост выщипаю за твои приказы использовать «крестокрылы» в качестве палубных истребителей. Так что, сообщите всем кораблям, что мы отходим к авианосцам. Попробуем
— Сэр, — обратился к Хану немолодой сержант-связист. — Мы пробуем выйти на дальнюю связь, но никак не можем. Нас глушат…
— А при этом внутри системы связь работает? — опешил Хан.
— Так точно, сэр!
— Что за… — свел брови вместе бывший контрабандист. — Хм… Встречался я пару раз с подобным способом глушения. Думаю, можно все же прорваться сквозь их помехи… Было у меня пара фокусов на примете… Эй, а это еще что такое?
Он указал на сильно помятый корпус имперского диверсионно-разведывательного дроида «Гадюка», без признаков «жизни» лежащего в углу запасного командного мостика. Судя по ряду разворошенных пластин корпуса, его явно насильно вскрыли и пытались покопаться в его внутренностях — вон кабель связи торчит…
— Один из наших истребителей доставил при ротации — случайно его протаранил, — пояснил сержант-связист. — Экипажи корветов сообщали о том, что в зоне их уничтожения действовали два типа разведывательных дроидов. Одни перемещались по полю боя и собирали информацию, а вторые — висели рядом со спутником планеты неподвижно. Вот этот, — он указал на металлолом имперского производства, — из последних. Мы принесли его сюда, чтобы поработать с его банком данных на более мощных компьютерах. Меня очень смущает тот факт, что к нему имперцы подключили кабель передачи данных. Такие обычно ставят для минимальной потери скорости передачи информации…
— Так-так-так, — замахал руками Хан. — Первое — выбрось этот металлолом с моего мостика к хатту. От этих штук добра никогда не бывает. Второе. Получается, звездный разрушитель пересылал информацию о передвижении наших корветов «подвижным» дроидам, а те — «неподвижным» и от последних информация куда-то уходила по кабелям передачи информации. Причем импы явно боялись хоть на секунду опоздать с передачей данных… Что, логично, если ты наводишь торпеды на маневренного противника и не желаешь, чтобы кто-то тебя увидел… — Хан почесал затылок. — Ерунда какая-то получается. Установили к чему был подключен этот «неподвижный» дроид?
— Судя по тому, как из него «выкачивали» информацию — явно какой-то корабль с мощным бортовым компьютером, — предположил связист. — Возможно-корабль-разведчик…
— Тогда это многое объясняет, — шумно выдохнул Хан. — У импов на орбите спутника висели суда с минимальной отсветкой на сканерах. Они не включали активные сканеры для наведения на цель пусковых установок, чтобы наши корветы их не обнаружили и не уничтожили. Разведчики обычно слабо вооружены…
— Вот только пилот утверждает, что рядом с дроидом вообще не было никакого корабля, — заявил связист. — Просто чернота космоса…
— Наверняка они просто торчали подальше, а кабель, которым этот парень, — он легонько пнул дроида носком сапог, — находился на очень длинном поводке из кабеля передачи данных. Так или иначе, но теперь мы знаем о их хитрости.
— А может это был корабль-невидимка? — поинтересовался младший вахтенный начальник. — Я слышал, что в Войну Клонов были такие, летали под невидимыми полями и расстреливали корабли протонными торпедами…
— Дорогой мой друг, — хлопнул Хан подчиненного по плечу. — Если б у Империи были такие корабли, поверь, Альянс Повстанцев не прожил бы и нескольких месяцев. Они триллионы вбухали в строительство «Звезды Смерти» и что-то ни первой, ни второй не добавили маскирующего экрана, с помощью которых боевые станции были бы неуязвимы. Нет, маскирующие поля — это сказки, которые имперские провокаторы распространяли, чтобы держать население в страхе ожидания невидимого и нерегистрируемого возмездия за непослушание. А сейчас, если ты отвлекся от уроков истории, давай все же развернем наше покалеченное корыто и попробуем как отправить весточку на Корусант или ближайшую базу. Сдается мне, нужно передать сообщение, состоящее всего из пары слов, и тогда алгоритм постановки помех не сработает…
Лицо гранд-адмирала Трауна не выражало ровным счетом ничего, подобно маске актеров из древних спектаклей.
Спокойное, бесстрастное, с горящими дьявольским огнем глазами.
Он спокойно восседал в кресле, наблюдая за тем, как канониры «Химеры» методично разносят один из маршевых двигателей флагмана флота противника.
«Красная перчатка», захлебываясь неустойчивым сиянием в трех громадных чашах дюз «Разрушителя-I», все еще пыталась удрать. Но «Химера», а так же держащиеся слева от нее «Мертвая голова», и справа — «Вершитель», двигались вперед и нагоняли противника. Пришлось принять последний в основное построение из-за того, что его левый борт был изукрашен противником, а артиллерия сильно подвыбита. С левого фланга выступать в качестве «загонщика» он уже не мог — это бессмысленно, когда на борту у него действует от силы треть артиллерии. На правый, где сейчас двигалась «победа» — слишком долго. Поэтому Траун просто распорядился поменять их местами с «Немезидой». Так, когда импровизированная «чаша» охватит флот противника звездные разрушители смогут использовать на своем направлении максимум из имеющейся у них артиллерии.
