Темные ленты и полотнища, чуть прохладные и шершавые на ощупь, ластились к ее рукам, коленям, обнимали за плечи, уговаривая остаться. Шептали, соблазняли забыть обо всем за пределами этого места, сулили вечность и покой.

Йорунн мысленно обещала вернуться, если судьба будет к ней благосклонна. И Тьма, будто уловив, с каким трудом девушке даются слова прощания, отступила, уменьшилась, сжалась в небольшой плотный кокон и обняла человеческую фигурку со всех сторон.

— Я буду ждать тебя, — говорила она неслышным шепотом. — Я всегда буду ждать твоего возвращения. Я приду по первому твоему зову.

— Я вернусь, — тихо пообещала Йорунн. — Я не забуду, не позволю себе потерять то, что ты подарила мне. Жди. Верь. Я вернусь.

Магия услышала, приняла обещание и отступила, впиталась в чёрный камень, растаяла, как весенний снег под солнцем. И только тогда в мир вернулись звуки, запахи, цвета. Где-то вдалеке вскрикнула птица, из ущелья донесся гомон реки, стесненной обрывистыми скалами. Настала пора двигаться дальше.

Йорунн куталась в плотный темно-синий плащ, стараясь защититься от промозглого сырого ветра. В день отъезда погода резко испортилась, ласковое весеннее тепло сменилось дождями и холодом. В горах этому не следовало удивляться, а в долине, защищенной от пронизывающего дыхания севера, весна всегда была мягче.

Серый дождик постукивал по слегка выпуклым спинам камней внутренний двора. В стыках между ними темнели тонкие ниточки стекающей воды. Кони переступали копытами и недовольно фыркали — им тоже надоели холода и сырость.

Как много событий произошло тут, под этим серым небом, в стенах старинной крепости и в древнем городе? Сердце Йорунн сжалось от грусти. Она помнила, как увидела эти башни впервые, как страхи смешались с удивлением, породив надежду. Кинна-Тиате был ее тюрьмой, но стал ее вторым домом.

Девушка откинула капюшон и подставила лицо под падающие с неба холодные капли. Облака — рваные, вечно спешащие — летели над шпилями замка, закрывая горные вершины. Ветер игрался полотнищами знамен, где-то звякнуло оружие, чьи-то шаги простучали по брусчатке и затихли. Все было готово к отправлению, ждали только Хальварда.

К Йорунн подошел Ульф Ньорд, крепко обнял и прижал к своей груди.

— Мне будет одиноко, — грустно улыбнулся он, размыкая объятия. — Без тебя этот замок опустеет.

— Я тоже буду скучать, Черный Волк.

— Уверена, что не хочешь, чтобы хотя бы я помог тебе в этом путешествии?

Девушка отрицательно покачала головой.

— А ты хотел бы вернуться на острова во главе имперских отрядов? Войти в родной город зная, что в глазах его жителей твои друзья и соратники — жестокие враги и убийцы? Не важно, сколько правды будет в этих домыслах и насколько горячо ты будешь отстаивать свою невиновность — для них ты останешься таким же неприятелем, как и прочие.

— Это не совсем так.

— Но доля истины в моих словах есть. Со своими противниками мы справимся сами. Хольдинги — крепкое племя, надо лишь вспомнить об этом и найти силы подняться с колен. Иначе в победе не будет ни чести, ни урока для грядущих поколений. Но я не отказываюсь от помощи — империя слишком сильна для нас, сдерживать ее придется тебе и правителю.

Ульф кивнул.

— И все же, мне жаль отпускать тебя, леди Йорунн, бывшая наивная девочка, ныне — маг и воин. Ты изменилась и больше не нуждаешься ни в чьем руководстве.

— Но никогда не откажусь от искренней дружбы, доброго совета и напутствия.

— Я не знаю, что сказать, — Ульф даже не пытался скрыть свою печаль. — Но хочу, чтобы ты выжила. Тогда однажды мы встретимся и посмеемся над страхами сегодняшнего дня.

Йорунн поймала правую руку Черного Волка, крепко сжала широкую жесткую ладонь и, глядя в темно-зеленые глаза, пообещала:

— Я выживу и вернусь, Ульф Ньорд, обещаю тебе. Ты веришь мне?

— Я верю в тебя, своевольная степнячка, — он вновь крепко обнял ее и поцеловал в лоб, словно младшую сестру. Затем отступил на шаг. — Достаточно разговоров, вам пора выезжать. И о чем только Хальвард думает? Утро уже заканчивается, чего тянуть…

Будто в ответ на его слова, во двор спустился правитель. Одет он был по-походному.

— Я проведу вас до начала долины, — пояснил он и подал знак, чтобы привели коня.

Отряд неспешной рысью направился вниз. Когда выехали из замка, Йорунн надвинула капюшон пониже. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее лицо. Серый, затянутый пеленой дождя Кинна-Тиате остался за спиной. В окнах домов теплились огоньки, ветви деревьев радовали молодой листвой и яркими цветами, совсем как в первый ее приезд сюда. Мокрые улицы были пустынны.

За воротами города Йорунн все-таки оглянулась. Протяжно и пронзительно разнесся в сыром воздухе одинокий звук походного рога, воины на стене и у ворот разом вскинули мечи к небу. Девушка приложила руку к груди и низко поклонилась, отдавая дань уважения тем, с кем делила жизнь на протяжении четырех лет. А затем отвернулась и, более не останавливаясь, устремилась по дороге вниз, прочь из столицы, навстречу своей судьбе.

Хальвард нагнал Йорунн, и они поскакали во главе небольшого отряда вместе. Оба молчали, но обоим было легче оттого, что этот путь не пришлось начинать в одиночестве. Когда добрались до просторной площадки, где дорога принималась петлять на спуске с холмов, правитель дал отряду знак остановиться.

Хальвард спешился и подал руку девушке. Вместе они замерли над обрывом, рассматривая открывшийся вид. Ветер разорвал плотный серый полог, и теперь солнечный свет раскрасил яркими пятнами широкие поля, озерную гладь, речушки и деревни, разбросанные по долине внизу. В прорехах туч стали появляться лоскутки чистого голубого неба. В нос ударили запахи сырой земли, прелой листвы, трав и дождя. Йорунн прикрыла глаза и с наслаждением вдохнула.

— У меня есть подарок для тебя, — тихо сказал правитель. — Я должен был сделать его раньше, но не был готов.

Хальвард стянул перчатки и, распустив завязки на рукаве, обнажил левое запястье. Легкое движение, что-то щелкнуло, и черно-золотой витой обруч соскользнул с руки мага.

— Отныне это принадлежит тебе, — он протянул Йорунн драгоценный ободок.

Теплое сияние, пульсирующее в такт биению сердца, прокатилось вдоль золотых нитей в последний раз, а затем стало тускнеть и вскоре погасло.

— Все долги отданы. Ты закончила то, что обещала. Будь иначе, никакая сила не смогла бы разомкнуть этот браслет. Когда придет время, ты используешь его, чтобы выбрать себе ученика. И еще: я освобождаю тебя от любых клятв и договоров.

— Спасибо, — Йорунн приняла дар, минуту подержала браслет на ладони, а потом защелкнула на запястье рядом со своим. — Знайте, что не смотря ни на что, я благодарна вам. Вы научили меня жить, не взирая на трудности. Я никогда не забуду этого.

Резкий ветер растрепал волосы девушки, и правитель аккуратно поправил светлые пряди. Затем легко прикоснулся к нежной коже ее щек, скользнули пальцами по подбородку, опустился к тонкой шее, плечам.

— Однажды Ульф заставил меня поклясться, что я не стану скрывать от тебя ничего. Совсем ничего. Я знаю, что ты должна уйти. И знаю, что ты, возможно, не захочешь вернуться. Но для меня это не имеет значения — я буду ждать до последнего вздоха, последнего удара сердца. Где бы ты ни была, помни, что мыслями я всегда рядом. Если тебе понадобится помощь, я узнаю об этом и приду, даже если мне нужно будет обойти полмира.

Хальвард отступил на шаг назад.

— Да будет твой путь легким. Пусть Тьма укроет его, пусть Огонь осветит его. Прощай, леди Йорунн из дома Хольда.

Отряд исчез за поворотом, а одинокая фигура в темном плаще еще долго стояла на склоне холма.

Госпожа Биргитт сегодня с утра была не в духе. Уже неделю ее невыносимо раздражала погода. Внизу, в долине, вовсю бушевала весна, а вот горный приют утопал в густых туманах и промозглом дожде. И хотя в предгорье было не намного солнечнее, но Биргитт казалось, что бесконечные серые дни слились в один сплошной туман, в котором одно утро вообще не отличалось от другого.