Йорунн вынула из ножен небольшой кинжал. Холодное лезвие коснулось кожи сперва на ладони Хальварда, потом на ее руке. Ульф завороженно наблюдал, как светящаяся огнем кровь смешалась с тонкими дымчатыми струйками, переплелась, сложилась в сложном узоре, напоминающем виноградные лозы или ветви плюща. Тьма и Огонь обернули их запястья, на мгновения сковывая двоих людей нерушимыми узами, а затем разделились на два отдельных ободка. Не прошло и минуты, как на их руках остались два тонких браслета. Нити Тьмы обернулись черным серебром, а Огонь — золотом, по которому вспышками пробегал свет, вторя биению их сердец.

— Думаю, что это лучшее, что мы можем преподнести друг другу, — промолвила Йорунн. — Мы связаны отныне сильнее, чем кто либо в этом мире: делим на двоих жизнь, магию и даже кровь.

Хальвард рассмеялся и обнял ее:

— Ты все так же неосторожна, не хватило тебе одного дара, найденного в древнем источнике?

— Зато этого хватит наверняка и другого я не пожелаю.

Впрочем, на этом краткая передышка для всех закончилась — вернулись люди, посланные вчера вечером на разведку, а вместе с ними прибыл и неожиданный гость. Крепкого седовласого мужчину с ярко-синими глазами встретили на дороге неподалеку от лагеря и сразу же задержали. Впрочем, он вел себя крайне учтиво, выразил свою полную покорность воле стражей, лишь вежливо просил передать лорду Хальварду просьбу о встрече.

— Мое имя вряд ли скажет герцогу Недоре хоть что-то, хотя Мушараффа бен Рушди хорошо знают в Дармсуде и Золотых Землях, но, быть может, ваш правитель согласится выслушать того, кто называет своим другом Малкона, одного из воинов его личной гвардии.

Мушарафф бен Рушди не ожидал гостей так поздно. Время визита да и личность пришедшего погрузили старого работорговца в печальные размышления.

В глубине души старик понимал, что ступив один раз на скользкую дорогу, уже не сойдет с нее, но от всего сердца надеялся, что встречи, подобные этой, будут как можно более редкими, а, если семикрылый пустынный ветер смилостивится, то и вовсе не повторятся. Но… перед этим человеком он был в достаточно большом долгу.

С момента их знакомства минуло уже более года. И если бы не досадная оплошность, горький просчет, преступная небрежность, допущенная Мушараффом, их дороги бы никогда не пересеклись. Все началось вполне обыденно: с заключения обычной торговой сделки с одним из преуспевающих купцов Дармсуда. Этот мужчина, как и многие до него, явился с просьбой подобрать подходящую рабыню. Школа Мушараффа славилась по всем Золотым Землям, а заполучить в свой дом одну из его воспитанниц считалось огромной удачей. Девушки, подготовкой которых занимались лучшие учителя, представляли из себя живое произведение искусства: умны, образованы, прекрасны, покорны.

Старый работорговец высоко ценил успехи воспитанников, намереваясь обеспечить их судьбу наилучшим образом. Благодаря своей безупречной репутации он мог позволить себе выбирать покупателей живого товара так же тщательно, как иные знатные отцы подбирают будущих супругов подрастающим детям. Сам Мушарафф в этом видел определенную иронию, ведь многие из его клиентов так и оставались в полной уверенности, что решения принимают они и только они.

Честно сказать, за долгие годы, проведенные в обществе тех, кто готов покупать и продавать, Мушарафф понял лишь одно: почти каждый житель Золотых Земель занимался работорговлей. Отцы продавали дочерей ради выгодного брака и богатого свадебного выкупа. Семьи расплачивались жизнями юношей, отданных на военную службу, чтобы добиться протекции или высокого статуса в обществе. Жены порой были готовы отдать себя тому, кто казался им более могущественным, а мужья закрывали на это глаза, рассчитывая получить кроху своей выгоды. Иногда и сами мужчины были рады предложить если не тело, то слово или меч тому, кто заплатит больше.

Разница между всеми этими людьми и Мушараффом была лишь в том, что он не пытался маскировать свое весьма прибыльное дело благородными словами. Он был работорговцем, а значит — продавал и покупал чужие жизни открыто, зарабатывая на этом немалые деньги.

Другое дело, что в своих учениках он всегда видел нечто большее, чем возможность обогатиться. Каждый из них был его гордостью и отрадой, каждый оставался личностью, а не безмолвным телом, выставленным на торжище. И потому, подбирая покупателя, Мушарафф тщательно проверял все о его вкусах, привычках, наклонностях. Торговцу нравилось навещать своих бывших воспитанников и наблюдать, как меняются их судьбы, как некоторые из них находят свое место в жизни, а иные — простое человеческое счастье.

Но в тот раз что-то пошло не так. То ли информаторы Мушараффа сплоховали, то ли покупатель оказался изворотливее остальных, но выгодная на первый взгляд сделка обернулась катастрофой. Девушка, проданная в новую семью в качестве наложницы старшего сына купца, была публично избита плетьми за ничтожную провинность. Мушарафф был взбешен. Да что там — он был в ярости. Тем же вечером явился в дом покупателя и потребовал расторжения сделки, бросил к ногам бывшего клиента всю выплаченную в золоте сумму, требуя вернуть ему товар. Разумеется, ценность несчастной рабыни после такого была невелика, однако позволить кому-либо и дальше издеваться над одним из его творений Мушарафф не мог.

Купец рассмеялся ему в лицо:

— Сделанного не воротишь. Мерзавка совсем не так покорна, как ты обещал. Решила, что будет принадлежать только моему сыну, тогда как последнее слово в этом доме — всегда за мной. Она получила лишь то, что заслуживает. Когда ее раны затянутся, я повторю ей свое предложение. И верну ее тебе не раньше, чем добьюсь ее послушания.

К огромному разочарованию работорговца, закон оказался на стороне покупателя. Не помогли ни связи, ни просьбы, ни мольбы. И тогда Мушарафф обратился к последнему средству — к городскими отбросами, черни, готовой за деньги выполнить любой заказ.

Тут требовалась очень аккуратная и тонкая работа. Имя Мушараффа должно было остаться идеально чистым, ни единого подозрения не могло пасть ни на него самого, ни на его школу. Исполнителя заказа пришлось искать достаточно долго, и в конце концов судьба свела работорговца с Малконом. О нем на городском дне ходили настоящие легенды, хотя мало кто мог указать дорогу к нему или даже назвать его подлинное имя. А уж то, кем он являлся на самом деле, оставалось тайной за семью печатями.

Впрочем, выслушав все условия заказа, неразговорчивый чужак согласился, даже не спрашивая об оплате. И действительно, выполнил все идеально: в одну из ночей в доме купца случился страшный пожар. Он охватил часть здания, отданную под комнаты слуг и рабов: видимо, кто-то по небрежности опрокинул свечу. В поднявшейся суматохе мало что можно было разобрать, но спасли тогда почти всех, кроме одной несчастной, избитой рабыни. Ее, все еще слабую, едва оправившуюся от затяжной горячки, просто бросили в комнате.

Пожар удалось потушить. Поутру, когда дым и чад рассеялся, стали разбирать завалы и нашли обгоревшее тело несчастной. Господин лишь рукой махнул — кому нужна какая-то безродная девка, если сгорела едва ли не половина хозяйства? Тело похоронили, а о минувших событиях забыли очень быстро.

Впрочем, в дом Мушараффа той же ночью тайно привезли похищенную девушку. Она была очень слаба, едва приходила в сознание, и работорговец забеспокоился:

— Я не могу вывезти ее из города сейчас — она не вынесет пути. Но если ко мне придут и обнаружат ее, моей репутации конец.

— Не придут. С чего бы? — криво улыбнулся Малкон. — Никто не станет искать ее.

— Как это? — нахмурился Мушарафф.

— Мы оставили в ее комнате тело другой несчастной, погибшей лишь день назад. А огонь сделает свое жестокое дело, стерев все отличия.

Торговца передернуло.

— Кем она была? Та девушка…

— Одной из тех, кто сдался напору бедности и болезней. Увы, подобных ей немало в темных уголках славной столицы.