На всадников обрушился настоящий ливень стрел. Йорунн на полном ходу влетела в человеческую стену, круша стройные ряды имперцев. Мелькнули чьи-то испуганные глаза и перекошенные ужасом лица, в нос ударил резкий запах опасности, страха, крови. Но рассматривать или запоминать кого-то не было времени, хватило бы сил на то, чтобы не пропустить удар самой и удержать лошадь от падения в месиве тел, изломаных копий, оброненных щитов.

А потом сцепились намертво — противники рвались вперед до исступленного безумия, до зубовного скрежета, не позволяя себе ни одного шага назад или в сторону. Алый туман ярости, пыл схватки вытеснил из разума все: сражайся или погибнешь. Кровь прилила к вискам, стало жарко, отчаянно недоставало хотя бы легкого свежего ветерка, а мир превратился в мешанину из блеска мечей, лязга металла, ударов, криков и стонов.

Через несколько минут боя — пять или десять раз по пять? — краем сознания Йорунн поняла, что их атака все-таки достигла цели — в рядах имперцев нарастали смятение и хаос, люди рассыпались в стороны и сломали линию, сбиваясь в небольшие группы. За их спинами мелькнули лучники, Йорунн крикнула, срывая голос:

— Поднять щиты!

Слитный залп проредил ряды ее соратников, но пощадил ее саму. А потом справа раздалось многоголосое пение рожков, показавшееся всадникам лучшей в мире музыкой — основные силы Недоре, наконец, выступили им навстречу.

***

Для Хальварда это ожидание стало самой сложной частью боя. Он точно почувствовал время начала атаки и, сцепив зубы, не проронил ни звука, наблюдая за тем, как всадники, вынырнувшие из утренних теней, с разбега ударили в незащищенный правый фланг войска императора. Правитель непроизвольно сжал браслет на запястье, ощущая, как пульсирует в нем горячая, обжигающе живая магия.

Минуты текли невыносимо медленно, но вот позади раздался условный сигнал. Быстрый взгляд за спину — арьергард показался в начале спуска. Значит, наступила пора покинуть свой наблюдательный пункт.

Герцог Недоре тронул повод коня и устремился вниз, к замершим на поле отрядам. За его спиной в воздухе взвились знамена — правитель выступал открыто, давая понять всем и каждому, что его место на поле боя, а не среди тех, кто прячется от схватки за чужими спинами. Где-то справа на стягах мелькнула оскаленная волчья морда — Ульф Ньерд тоже занял отведенное ему место.

Правитель выехал на пустое пространство впереди основных колонн, поднял руку, требуя тишины и внимания, а затем резко опустил, указывая вперед. Над войсками прокатился звонкий сигнал начала атаки. Армия Недоре шла в бой.

***

На холмах за развернувшейся схваткой наблюдали с возрастающим ужасом. Никто не думал, что северяне будут биться с таким исступленным упорством. Никто не ожидал, что всего одна удачная атака из засады полностью сомнет и опрокинет весь правый фланг, почти третью часть войска. И уж тем более никто не мог предположить, что ужас от этого разгрома совершенно лишит воинов императора воли к победе.

Бадр Зойра сделал все, что было в его силах: успел отвести назад рассеянные ударом конницы отряды, сдержал бешеную атаку Ульфа Ньерда, грозящую опрокинуть левый фланг имперцев, блокировал обходной маневр Черного Волка, вынуждая его растянуть линию стычки более чем на полтора гона. Когда стало ясно, что схватка в центре вот-вот обернется абсолютным крахом, хранитель юго-восточной границы велел подать ему коня.

— Готовьтесь принять раненых, — голос его был сух и бесцветен. — Все, кто выйдет из боя, должны немедленно отправиться по дороге к Дармсуду. Их задача теперь — стать защитой городу настолько, насколько это получится.

— Зачем лезть в драку самому? — удивился один кто-то из стоявших без дела жрецов. — Ход сражения можно переломить и так, если вы только позволите нам атаковать. Несколько удачных плетений Огня и Воздуха сомнут вражеский строй или даже уничтожат его полностью.

— Спасибо, что напомнили, — Бадр Зойра повернулся к страже и указал на троих стихийников. — Этих взять под арест и связать, чтобы не наделали еще большей беды.

— Но господин! — изумлению жреца не было предела. — У нас есть приказ императора и верховного жреца Илияса!

— Императора — возможно, но Илияс отозвал свое разрешение на использование магии в бою еще два дня назад, — Бадр Зойра окатил всех присутствующих ледяным взглядом. — Я лично писал ему о результатах прошлого боя, количестве погибших, в том числе от Стихий, оставшихся без контроля. Верховный жрец поддержал мое прошение, его письменный ответ уже отправлен в малый совет империи. А для тех, кто еще сомневается, могу пояснить без прикрас: герцог Хальвард не позволил себе задействовать Тьму сейчас, даже не смотря на то, что мы нарушили договор первыми. Выпустим Стихии — отсюда живым не уйдет уже никто. Хотите сражаться — берите мечи в руки и следуйте за мной.

Схватка кипела с переменным успехом до самого вечера. Хальвард медленно, шаг за шагом теснил имперских воинов назад к холмам и дороге. В какой-то миг он уловил рядом знакомое присутствие — и вздохнул облегченно: Йорунн с соратниками пробилась таки к центру. Видеть ее, перемазаную чужой кровью, грязью и пылью битвы было страшно до дрожи. Но счастья оттого, что она осталась живой и невредимой, почти окрыляло. Да и судя по ее глазам, ей тоже пришлось поволноваться.

— Я же обещала не рисковать понапрасну, — улыбнулась она, стирая с лица слезы облегчения, пот и грязь.

— И еще обещала никогда не оставлять меня, — он сжал ее в объятьях, в который раз удивляясь, сколько же упорства скрыто в ней. — Правда, я надеялся, что речь пойдет не о сражениях.

— Что поделать, если вся наша жизнь — это постоянная битва? Но лучше мы будем прикрывать спину друг другу, чем мучаться в ожидании вестей.

Об этом бое не сложили ни славных песен, ни баллад. В нем не было места ни героическим деяниям, ни подвигам. Лишь изматывающее, упорное противостояние, боль, смерть. Обе стороны вцепились друг в друга, силясь вырвать у противника больший кусок, вгрызаясь в истоптанную землю мечами, копьями, когтями, зубами. Трава под ногами окрасилась в красный и стала скользкой, нельзя было и шагу ступить, чтобы не наткнуться на оброненный меч, сломанную стрелу, сбитый щит или чье-то бездыханное тело.

К закату стало ясно, что войскам Бадра Зойры придется отступать, чтобы избежать полного разгрома. Люди были утомлены и пали духом, а воины под синими стягами с упорством безумцев пробирались вперед. Хранитель юго-восточной границы с горечью понимал, что потерпел сокрушительное поражение, открыв тем самым правителю сумеречных земель дорогу к столице.

Бадр находился с арьергардом, прикрывая отход тех, кто был еще в силах покинуть поле брани на своих ногах. Он остался цел и даже почти невредим, не считать же серьезными ранами царапину на предплечье и рассеченный висок?

Их не преследовали. Войска Недоре штурмом взяли холмы над дорогой, заперев в горах несколько сотен имперских солдат — теперь те оказались зажаты между Хёртен и долиной. Но люди были измотаны. Даже Хальвард и Йорунн едва стояли на ногах, что уж говорить о тех, кто не имел подпитки от своей магии? Вряд ли после дня жесточайшего боя люди смогли бы совершить дальнейший бросок. А меж тем следовало еще очистить поле, позаботиться о раненых, предать павших земле.

Закатное солнце вызолотило склоны гор, разлилось живым огнем над местом жесточайшей схватки, алым окрасило небо и людей под ним. И нестерпимо ярко полыхнули в его лучах вышитые серебром синие стяги. Хальвард Эйлерт Эйнар одержал победу в битве, что позже назвали Битвой у трех дорог.

Дармсуд узнал о разгроме на следующее утро. В городе началась паника. До этого момента ни представители знати, ни торговцы, ни даже простой люд не воспринимали угрозу с севера всерьез. Сражения, гибель и разрушения были где-то там, далеко, за горами. Их словно бы и не существовало. Делами войны занимался сиятельный император, а солдаты и армии были не более чем цветными фигурками на настольных картах, а то и вовсе сплетнями и небылицами.