Императрица, стараясь ступать по ковру совершенно неслышно, тихонько направилась к двери. Однако вдруг остановилась и бросила быстрый взгляд на рабочий стол супруга, заваленный бумагами. Минуту поколебавшись, она сделала шаг в сторону. И замерла.

Столько лет при дворе — и ни разу она не испытывала желания принять участие в политических играх империи. Более того — всеми силами старалась держаться от них подальше. Первое время после коронации встречи с ней искали многие знатные господа. Формально это были визиты вежливости, а по сути эти люди желали заполучить высочайшее покровительство. Однако Арселия твердо отказала всем, давая понять, что ее роль совершенно в ином.

Она помнила, как однажды дала самой себе слово быть до конца честной во всем, что касалось их с мужем отношений. Не потому, что рассчитывала на его любовь, а потому, что знала — это единственный способ выжить рядом с ним. Несмотря на свой сложный характер, приступы гнева и полное пренебрежение к людям, Сабир был неглуп, отлично чувствовал ложь, знал обо всех подводных течениях Золотого двора и видел насквозь если не всех своих приближенных, то очень многих.

Да, сам он с легкостью предавал, обманывал и манипулировал окружающими, дергая их за ниточки алчности, тщеславия и жажды власти. И мог отнять чужую жизнь без колебания, если того требовали его интересы. Однако было то, что он по-настоящему ценил в людях: честность. Не верность и преданность трону, а силу характера, нужную для того, чтобы решиться сказать правду, глядя в глаза смерти.

За все годы, проведенные рядом с мужем, Арселия не солгала ему ни разу. Именно это вызвало у сиятельного глубокое уважение. Бедная девочка Нура смогла дать властителю огромной империи то, что было не купить ни за деньги, ни за титулы: чувство абсолютного доверия. Возможно, только это и удерживало истерзанный разум Сабира от окончательного падения в бездну.

И вот теперь Арселия остановилась в нескольких шагах от того, чтобы разрушить их хрупкое убежище, возводимое годами. Она знала, что Сабир не одобрит ее вмешательство в их с Мейрам отношения. Но также хорошо понимала чувства Мейрам, страстно мечтающей отыскать сына.

Тревога за свое будущее снедала Арселию. С сиятельным что-то происходило, что-то пожирало его изнутри, разрушало с каждым днем все сильнее. Помешать этому она не могла. Падение Сабира приведет к краху всего императорского дома. Вряд ли ей и Адилю удастся уцелеть — они были слишком видными фигурами в этой игре, и, если Сабир потерпит поражение, шанса выжить им уже не даст ни одна из противоборствующих сторон. Волей или неволей, но они разделят судьбу императора.

Но о Сааде знали немногие. Его магия не несла на себе отпечаток принадлежности к правящему дому, как и магия Мейрам. Они могли бы попробовать убежать, спрятаться, затеряться среди сотен других людей и прожить самую обычную жизнь.

Арселия застыла в нерешительности, закусив губы и тревожно переводя взгляд со спящего императора на бумаги и обратно.

И все-таки решилась. Сделала несколько шагов, подошла к столу, вынула шкатулку, в которой император хранил самые ценные послания, склонилась над ней, бегло перебирая письма и выискивая нужное. Зацепилась взглядом за знакомые имена, аккуратно достала заветный листок и внимательно прочла его, запоминая слово в слово, затем положила обратно и тихо покинула комнату.

Арселия вошла в комнату Мейрам без предупреждения. Час был поздний, но сестра сиятельного еще не спала, она вообще привыкла ложиться ближе к полуночи. Вместе с ней бодрствовали и две приставленные Сифом Йонной служанки. Мейрам оторвалась от чтения, тут же поднялась на ноги, с удивлением рассматривая свою ночную гостью.

— Выйдите отсюда, — коротко приказала Арселия служанкам.

Резкость ее тона оказалась неожиданностью для всех троих. Вот только если служанки растерялись и смутились, не зная, можно ли им ослушаться приказа сиятельной госпожи, то Мейрам с удовлетворением отметила, что молодая императрица, наконец, начинает проявлять характер.

— Вы не расслышали? — Арселия приподняла изящную темную бровь и слегка прищелкнула пальцами. — Оставьте нас немедленно. Леди Мейрам должна ответить мне на некоторые вопросы, но не при посторонних: состояние здоровья императора касается только сиятельного семейства, а вы к нему не относитесь. Вон.

Девушки переглянулись и сочли за лучшее покинуть комнату. Арселия, дождавшись, когда за ними закроется дверь, скользнула к створкам, на минуту замерла, прислушиваясь, и, лишь убедившись, что чужие шаги затихли вдалеке, повернулась к Мейрам.

— У нас есть лишь несколько минут, прежде чем эти милые пташки расчирикают по всему дворцу о моем вызывающем поведении. Прости, что позволила себе такой тон, но пусть лучше думают, что между нами вышла ссора: женщины вообще склонны к разногласиям, когда речь заходит о мужчине. Однако есть вещи, которые слишком важны, чтобы обсуждать их при свидетелях. Слушай внимательно.

Арселия подошла почти вплотную и тихо и торопливо зашептала что-то Мейрам на ухо. Та внезапно вздрогнула и побледнела, закусив от волнения губы. Императрица отстранилась, вынула из складок своей одежды дар, оставленный Мушараффом.

— А это передал тебе мой бывший хозяин. Он не мог говорить открыто, но я от души надеюсь, что значение столь необычного послания будет тебе понятно.

Мейрам приняла ленту и развернула ее. Вышитые серебром звезды вспыхнули искорками, отражая пламя свечей. Недоумение золотоволосой красавицы было так сильно, что на мгновение Арселия засомневалась, правильно ли истолковала намеки работорговца.

— Не понимаю… А сказал ли господин бер Рушди хоть что-то?

— Упомянул символ окончания пути и еще отметил, что такой цвет больше к лицу урожденным жительницам севера, чем нам, южанам. И еще, что дар передан его другом, вернувшимся из далекого путешествия.

Мейрам почувствовала, что руки ее задрожали, а глаза предательски защипало. Она порывисто бросилась к Арселии и крепко обняла ее, повторяя сквозь слезы: “Он жив, я знала, он жив и помнит обо мне!”. Сестра сиятельного была в таком волнении, что едва стояла на ногах. Однако императрица понимала, что время у них на исходе. Служанки уже наверняка успели добраться до Сифа Йонны или кого-то из его подручных, а значит еще немного — и их уединение будет прервано под каким-либо благовидным предлогом.

Арселия торопливо отобрала у Мейрам ленту, свернула ее и спрятала в ящике стола среди десятков подобных украшений.

— Не знаю, как благодарить тебя, — тихо промолвила Мейрам. — Могу лишь пообещать тебе свою верность и преданность до самого конца, чтобы ни случилось. Однако есть кое-что, о чем я вынуждена тебя попросить. Умоляю, передай господину бен Рушди и его другу сведения о том, где сейчас находится Саад.

— Зачем им знать об этом? — теперь пришел черед Арселии удивиться.

— Человек, который прислал этот подарок — отец Саада. Я хочу, чтобы он забрал сына и увез отсюда очень далеко. Ни мой брат, ни глава тайной службы не должны добраться до них.

— Не лучше ли тогда тебе самой сказать ему об этом? — спросила Арселия. — Беги отсюда. Я помогу, найду способ. Забирай сына и уходите вместе.

Взгляд Мейрам как-то враз потяжелел, она отвернулась, непроизвольно сжимая подвеску с золотистым камнем, которую носила постоянно, и промолвила бесстрастно:

— Не могу. Не спрашивай почему, но… я вынуждена оставаться тут, так безопаснее для всех нас.

Арселия ласково обняла подругу, слегка сжала ее плечи:

— Я передам все, что нужно. Можешь быть спокойна.

В коридоре послышались торопливые шаги. Мейрам виновато вздохнула, отступила на шаг, не зная, что делать дальше. Императрица оглянулась и произнесла излишне громко, добавив в голос нотки гнева:

— Я настаиваю, чтобы более от меня не скрывали ничего, что касается самочувствия императора, — в двери аккуратно постучали, Арселия сделала вид, что не услышала. — Хочу завтра же переговорить с лекарем Шейба бен Хайри, мне нужно знать обо всем, что касается здоровья моего супруга, — и прикрикнула нарочито раздраженно: — Войдите!