— И закрылась от меня, перестала доверять, но продолжила учиться?

— А что мне оставалось? Разве это не самый верный способ освободиться от нашей клятвы?

— Говорить, что мне жаль, бессмысленно?

— Я не знаю, — она вздохнула. — Наверное, я все же рада услышать, что вы умеете признавать свои ошибки.

— Прости меня. Я поступил глупо, жестоко и несправедливо. Надо было рассказать тебе о Лиде с самого начала. Но я испугался, что ты бросишься искать его, и погибнешь.

— Правильно испугались. Но кое-какие уроки я все же усвоила — и осталась жива. Хотя иногда, признаюсь, была близка к краху.

— Сколько раз ты ходила на мост?

— Много, сбилась со счета.

— Ты безумна, еще безумнее меня, знаешь об этом?

— Знаю, — на лице ее впервые за долгие месяцы появилась мягкая улыбка, та самая, от которой на душе правителя всегда становилось чуть теплее. — Вам надо было запереть меня где-то в подвале с самого начала.

— Порой мне кажется, что так было бы спокойнее, — согласился Хальвард. — Ульф навещал бы тебя раз в неделю, все было бы обычно и понятно. Ты мирно бы просидела в заточении, как положено ценным пленникам, а потом я бы отпустил тебя обратно, получив щедрый выкуп за твою голову. И перед нами не стоял выбор, как быть дальше.

— Но ведь мы не ищем легких путей, верно?

— Нет, — качнул головой правитель. — Слишком скучно и предсказуемо.

Темнота в комнате смягчила очертания и силуэты, скрыла все лишнее, отсекла то, что не имело значения. Вот только по-настоящему важное все равно замечаешь не глазами, а сердцем.

— Ты правда меня ненавидишь?

— Нет, — Йорунн прислушалась к ощущениям и сама удивилась тому, как спокойно было внутри. — Наверное, в глубине души я понимала, что вы правы, но хотела доказать обратное. И рвалась вперед, не слушая ни вас, ни голоса рассудка.

Хальвард с трудом отвел взгляд от ее фигуры, окутанной бледным лунным светом. Тонкая, хрупкая, и одновременно с тем — сильная и прекрасная. Он отвернулся, заставляя себя смотреть на что угодно — темный камин, разложенные по столу книги, забытый на кровати тяжелый бархатный плащ — только бы не на ее лицо.

— Я правильно понимаю, что ты не сдашься и продолжишь начатое?

— Вероятно, да. Иначе не было смысла начинать.

— Позволишь помочь? Что бы ты обо мне ни думала, но я тоже пытался отыскать твоего брата. Обошел десятки миров, разыскивал его след везде, где это было возможно. Несколько раз даже, казалось, был в шаге от удачи, но увы… Лид — не моя кровь. Я чувствую отголоски его Тьмы, но не более. Тебя я найду с закрытыми глазами, сам не знаю почему, в любое время дня и ночи, но он ускользает от меня.

— Мне нужна ваша помощь, — тихо ответила она. — И не только в этом. Если брата уже нет в живых, то мой долг становится еще тяжелее. Я обязана вернуться домой. Как бы меня не встретили там, какими бы словами не называли, но я должна.

— Это будет непростой путь. Уверена, что готова к нему?

— Да, — твёрдо ответила девушка, — насколько это возможно, да. Вы поможете мне?

— Помогу, как и обещал ранее.

В комнате повисла тишина, но на этот раз она не была тягостной. Просто каждый из собеседников думал о своем.

— Мне придётся покинуть Кинна-Тиате в конце весны или начале лета, — вздохнула Йорунн, и неизбежность расставания отозвалась в груди Хальварда острой тоской. — Думала ли я четыре года назад, что буду сожалеть об этом?

— В городе станет пусто без тебя. И моя жизнь уже не будет прежней.

— Я вернусь. Не знаю когда, не знаю как, но вернусь, — девушка смотрела на правителя, не опуская взгляд. — Мой путь окончится не в Витахольме.

— Откуда ты можешь знать об этом?

— У меня были хорошие учителя, — усмехнулась Йорунн. — Некоторые вещи я все-таки могу предвидеть.

Лонхат вернулся к себе в комнату в ужасном настроении. В груди тянуло и болело, каждый вдох давался с трудом. Неверными руками старик нащупал кубок с водой и сделал пару глотков, дыхание начало выравниваться. В комнату постучали негромко, но настойчиво.

— Входите, — позволил Лонхат.

Створка приоткрылась и через порог шагнул юноша. Черты его лица носили несомненное сходство с Лонхатом.

— А, это ты, Ликит. Отчего покинул празднование? Когда еще увидишь подобное…

— Вам плохо, дядя? Я видел, что вы спешно вышли из зала, и забеспокоился. Что-то случилось?

Лонхат ласково потрепал парнишку по плечу и покачал головой. Он очень надеялся, что двоюродный племянник не заметит чересчур много.

— Нет, по крайней мере ничего неожиданного.

— Вы выглядите расстроенным.

— Сердце шалит, — вздохнул старик. — Но все в порядке.

Парень помог Лонхату снять куртку. Затем расстелил кровать, подбросил дров в камин и ненавязчиво потянул старика за руку.

— Это был долгий день. Почитать вам? Или могу рассказать вам что-то интересное — я сегодня много историй услышал.

— Я тоже, и, пожалуй, на сегодня мне хватит.

— Как укажете, дядя. Отдыхайте. Что бы ни произошло сегодня, утром все может измениться.

— О чем ты, Ликит? — слегка удивился Лонхат.

— Ни о чем, дядя. Так люди говорят.

***

Утро выдалось холодным и солнечным. Йорунн спешно оделась, ругая себя за бессонную ночь. После вчерашних событий голова была пустой и звонкой, но от ночного разговора с Хальвардом на душе стало легче. Оказывается, необходимость скрывать свои чувства и лгать, глядя в глаза — это тяжелый груз. Сбросить его оказалось настолько приятно, что даже предстоящие сложности с возвращением в Великую Степь, пугали уже не так сильно.

Девушка накинула теплую куртку и поспешила на конюшни — сегодня утром ей хотелось вновь ощутить свежий ветер на разгоряченной коже, слиться с конем в неистовом беге, раствориться в мерном перестуке копыт, самой стать силой и скоростью, а не человеком.

Во дворе перед конюшней было много народу: сновали туда-сюда слуги, к выезду готовился небольшой отряд из городской стражи, у ворот мелькнул плащ гонца — значит куда-то отправляется срочный приказ. Такая привычная и понятная суета, которой неизбежно сопровождается жизнь любого большого города.

В углу двора Йорунн заметила двоих хольдингов из посольства. Они горячо что-то обсуждали, но прервались, заметив ее. Две пары глаз смотрели очень внимательно, пожалуй даже слишком. Впрочем, гости быстро вспомнили о правилах приличия и поклонились, приветствуя ее. Йорунн вспомнила одного из них — Амайяк из Гилона, вроде бы дальний родственник градоправителя. Вежливо ответила коротким кивком, но подходить и начинать разговор не стала.

Где-то раздался звон и шум падения, задорный смех, через двор промчалась ватага ребятишек, следом за которыми выбежала прачка. Невысокая чуть полноватая женщина с крепкими руками двигалась на удивление быстро и ловко, но догнать сорванцов не могла. Она громко ругалась и размахивала мокрым полотенцем, щедро раздавая тумаки тем, кто не успел увернуться. Детвора с визгом бросилась в рассыпную.

Девушка подавила на лице готовую расплыться улыбку и схватила одного из пробегающих хулиганов за край рукава. Мальчишка от неожиданности крутанулся на пятке и влетел головой в Йорунн. Подняв озорные глаза и узнав миледи, он сдавленно охнул и прекратил попытки вырваться.

— Ну и что вы натворили в этот раз? — нарочито строго спросила Йорунн, наблюдая, как его друзья остановились поодаль. Они не решились отправиться на выручку, но и бросать пойманного приятеля не стали.

— Миледи, — парень изобразил поклон, — простите. Мы играли, а там…

К ним подбежала запыхавшаяся и раскрасневшаяся прачка.

— Спасибо, что поймали этих демонят.

— Рада помочь. Так что вы сделали, что эта почтенная женщина гоняется за вами по всему двору? — повернулась Йорунн к мальчишке.

— Мы, мы, мы больше не будем! — парень мялся, предусмотрительно отовигаясь подальше от мокрого полотенца.

— Перепачкали мне чистое белье. Все утро стирала! — возмутилась прачка. — Играли они, опрокинули две корзины и все извозюкали.