А вот и первая хорошая новость. Кажется, мне без лишних усилий удалось найти тех, кто портил мне жизнь подосланными наёмниками.

– Так это ваших рук дело? – с затаённой злостью уточнила я.

– Кому ещё до тебя может быть дело? Отец очень уж хотел напомнить тебе, что хоть ты и стала вдовой Эверик, ты всё ещё зависишь от его милости. Так что собирайся, мы уезжаем. В своё захолустье вернёшься, когда твоя сила нам больше не понадобится. И только попробуй взбрыкнуть, пострадаешь не только ты, но и все твои бледные доходяги, что зовут тебя лордом.

Звук рвущейся нити терпения слышала только я. А вот последствия этого пришлось ощутить на себе именно Лавинии.

– Уми, – коротко позвала я, чтобы в следующий миг рядом со мной появился шарик из зелени, который тут же зашуршал и превратился в медвежонка в грибной шляпе. Правда, сейчас этот зелёный медведь, стоящий на задних лапах, ростом доходил уже до моего плеча. – Свяжи эту леди как можно бережнее.

Элементаль долго думать не стал и, не дав Лавинии опомниться достаточно, чтобы пискнуть, спеленал её в кокон из лоз. Шок в голубых глазах оказался просто бесценным. Он так согрел мою душу, что я почти передумала наказывать наглую сестрицу. Но только почти.

– Мой хороший, – обратилась я так ласково к своему милому созданию, что у сестры от такого тона ещё сильнее выпучились глаза, – будь так добр, и организуй моей гостье надёжную темницу на первое время. Раз она так по мне соскучилась, то придётся ей вкусить моего гостеприимства, прежде чем покинуть нас. И да, её сопровождение тоже не обдели вниманием.

Согласно рыкнув, мой верный охранник уволок кокон с трепыхающейся Лавинией, а затем из коридора послышались звуки короткой борьбы. Они стихли довольно быстро, и уже увеличившееся шуршание лоз удалилось в сторону кухни.

Как только всё стихло, в столовую заглянул Дастин. Скинув капюшон и открыв лицо, он бессовестно рассмеялся и произнес:

– Я думал, тебя на дольше хватит.

– Ничего не знаю, она меня спровоцировала, – фыркнула, гордо встряхивая головой.

Муж снова хохотнул, затем подошёл ко мне и, в успокаивающем жесте, погладив меня по щеке, спросил:

– Что дальше будешь с ней делать?

– Держать её запертой в каморке я не стану, – со вздохом призналась, сразу же чуть остывая, – если ты об этом. Какой бы Лавиния не была, она всё ещё остаётся моей сестрой. Потому позже я использую парочку полезных рун, привяжу её к поместью, и не выпущу отсюда, пока первые более совершенные стражи границ не будут готовы. Так что тебе придётся продолжить этот маскарад, – предупредила напоследок. Иначе, как только она побежит жаловаться отцу, всем станет известно о твоём полнейшем здравии.

Дастин спорить не стал и просто сказал:

– Как скажешь. – А затем задал новый резонный вопрос: – Что собираешься делать, когда ваш отец заинтересуется такой задержкой дочерей? Наверняка он ждёт вашего прибытия.

– Путь сюда не близкий, – начала рассуждать я вслух, – связь, как оказалось, не надёжная, потому пару недель в запасе у меня есть.

Кивнув на мои выводы, муж вдруг обнадёжил меня, сказав:

– Я постараюсь выиграть для тебя ещё столько же, так что не перенапрягайся.

Такой приступ заботы заставил меня стушеваться и неуклюже пошутить:

– Боишься, что у меня не останется сил на твою награду? Ты ведь победил, тут были только требования и угрозы, – сказала и тут же испугалась своих же слов.

Может, если бы промолчала, то удалось бы ещё какое-то время оставаться гордой и чуточку независимой. А тут, считай, сама себя предложила….

Моя реакция не осталась, не замечена. Муж увеличил расстояние между нами, посмотрел на меня так жадно, что колени задрожали даже у обеденного стола, а потом просто отвернулся.

– Расплатишься, когда будешь готова, – ровно произнёс Дастин, чтобы после… оставить меня наедине с такой щекотливой темой.

Как только дверь захлопнулась, я малодушно спрятала лицо в ладонях и застонала. Ужас, а не день. Слишком много событий и слишком много стресса. Накатившая волна разочарования тому веское доказательство.

***

Такое резкое, а главное отчего-то искренне неожиданное, превращение из гостьи в практически заложницу, Лавинии естественно не понравилось. Вот только на чужую беду мне дела не было до её возмущений. Тем более если учесть, что верные рыцари сестры действительно оказались заперты в одной из пустых кладовых, экстренно переоборудованной Эйсиссом в казематы, то она вместе со своей гувернанткой получила куда больше свободы.

Кстати, именно от воинов Дастину удалось получить вестника для связи с главой семьи Гроу. Благодаря чему срок безнаказанного для нас удерживания Лавинии действительно увеличился. Чему она, естественно, не обрадовалась, несмотря на поблажки.

Отметив как Лавинию, так и мистрисс Файен рунами ограничения, я позволила им передвигаться по всему дому. Однако сделав так, что ни одна из них не могла переступить порог и выйти хотя бы во двор. Так что временная темница сестры получилась достаточно просторной, чтобы не обращать внимания на её стенания. А их оказалось много.

– Я не буду это есть, – заявила Лавиния, стоило ей успокоиться после освобождения и увидеть поднос с едой принесённый Тамиллой. В этот момент я была рядом по той простой причине, что пришла убедиться: выделенные покои добили настроение сестры и теперь она походит на фурию. Порядком испуганную, но всё равно метающую молнии. Окружающая обстановка душевного равновесия Лавинии не добавляла.

Отданные сестре покои, правда, были самыми необжитыми: на деревянных панелях стен темнели пятна от недавно выведенной плесени, крохотный камин хоть и почистили, но его потемневший зев делал тот крайне неопрятным, а скудная мебель, состоящая всего из узкой кровати у единственного окна, сундука рядом и ещё пахнущего деревом простенького кресла, созданного на днях одним из столяров, вселяла тоску. Мягкая перина вместе с чистым постельным чуть улучшала картину, но для Лавинии такие мелочи слишком незначительны. Несмотря на шаткое до недавнего времени положение сестра привыкла получать лучшее, и потому капризы по поводу еды не были чем-то удивительным.

Тем не менее, посмотрев на разнообразие яств, которое экономка подготовила по моей просьбе (морить голодом здесь никого не будут) я с милой улыбкой ответила:

– Хорошо, сестрица, – повторила прозвучавшее несколько часов обращение ко мне, – можешь не есть. Пока. А когда голод станет нестерпим, сообщи об этом, и горничная принесёт тебе то же самое.

Моей доброты, конечно же, никто не оценил. Лавиния прожгла меня холодом своих голубых глаз и прошипела:

– Упиваешься? Наконец смогла хоть немного отомстить? – после чего сестра негодующе вскрикнула: – Но это ведь не я тебя запирала! Кормила лишь хлебом с водой тоже не я!

Лавиния была близка к правде, но не достаточно. Да, возможно, где-то в глубине той тьмы, что досталась мне от матери, я хотела видеть страдания тех, кто заставлял страдать меня. Как раз, поэтому я очень даже понимала желание Дастина спалить всё дотла. Однако уже та самая светлая часть меня, та часть, что зовётся душой и что была дарована мне Магией, не хочет продолжать этот круг из ненависти. Прислушавшись к себе, я уверено могу сказать: последнее, чего хочу – мучить своих обидчиков. А вот потешить свою гордыню очень даже желаю, тем более, когда передо мной тот, кто не стеснялся делать то же самое.

Пронзив сестру ответным взглядом, я протянула:

– А что делала ты, когда видела, как твоя мать вымещает на мне свою злость? Не помнишь? Тогда я освежу тебе память. Ты не делала ничего. Вообще. Просто смотрела издалека и даже не пыталась как-то помочь.

– Разве я могла что-то сделать? – возмутилась сестра, картинно заламывая руки. – Думаешь, в том доме у меня было так уж больше прав, чем у тебя? Если ты искренне в это веришь, то ты глупее, чем я думала.