Этот излом осени и зимы люди Хоулвилла запомнили как год, когда никто не умер от лихорадки. Меня вроде как очень благодарили за это, но на тот момент моё внимание уже было настолько рассеянным, что его не хватило, чтобы не предать этому большое знание. Я помогла и это самое важное. При том моя помощь явно сказалась не только на жителях Хоулвилла – Дастин не солгал, моё появление в его жизни так же пошло ему на пользу.

Пока я гоняла туда-сюда вирдиса, муж помимо помощи мне с управленческими делами, засел за переписки. По его словам, прежде чем рискнуть и довериться паре лордов, которых он знал чуть ли не с детства, как и того же предателя, Дастин приставил к ним наблюдателей. И лишь когда ему донесли, что оба бывших, как считал сам Дастин, друга разорвали все связи с предавшим его лордом Шерехом, он решил попросить тех о подстраховке.

Конечно, несмотря на явное “улучшение”, так просто муж не смог полностью довериться кому-то за пределами моих земель. Потому он отправил к своим возможным союзникам лорда Артуро. Именно он должен был передать тем весть от Дастина, только при условии, что те заключат с ним контракт о неразглашении. Заодно Артуро собирается поискать в столице тех, кто так же захочет вложиться в его, а так же наше дело, и остаться там до завершения недели Первоснежья. Так что если мы всё же решим отправиться в столицу, там будет хотя бы один человек, который пусть вынуждено, но поможет нам. А если повезёт, то союзников прибавится.

Так и пролетели дни вынужденного удержания Лавинии за моими бесконечным исцелением жителей Хоулвилла и разного рода размышлениями. Сестра, кстати, напоследок повела себя довольно странно.

Когда тянуть больше было нельзя, и я отпустила её вместе с сопровождением, Лавиния вдруг сказала:

– Я не стану строить козни против тебя.

С удивлением посмотрев тогда на сестру, решила полюбопытствовать:

– И почему же?

– Считай, я пожелала таким образом извиниться, – поразила сестра ещё больше не только меня, но и всех невольных слушателей. После чего, не скрывая своего истинного лица, ядовито бросила из глубин повозки: – Не обольщайся, мне плевать на твоё прощение. Просто хочу хоть немного очистить совесть перед сезоном в следующем году. Там предвидится целая бойня – наши края вроде как собирается посетить принц с островов, и по слухам он не только бессовестно богат, но и безумно красив.

После таких слов если и были у меня крупицы обиды, то они растворились в веселье, когда я со смешком говорила:

– А как же та троица кандидатов в женихи?

– Ещё рано покупать подвенечный наряд, – с лукавством ответила Лавиния. – Вдруг мода изменится, и новое платье окажется мне больше к лицу.

Именно с такими словами сестра покинула мой дом в день, когда не появилось ни одного заболевшего. А я укрепилась в мысли, что утратила последний шанс найти с ней общий язык.

Теперь Лавиния пойдёт своей дорогой, начнёт меняться, так же как и я, и совсем скоро у нас с ней не окажется ничего общего, кроме одной крови. Мы станем чужими. И странно, но от этой мысли мне стало немного грустно.

***

Дастин

Запутавшись в неожиданных сетях дарованных отношений, и давно перестав считать дни своего пребывания на чужой земле, герцог Эверик со всем любопытством наблюдал за тем, как его жена вместе с экономкой ходит между рядами магических теплиц. Грядки под мягким касанием Эвелин тут же расцветали свежими травами для лекарств, озеленяя собой задний двор поместья. Да, это место уже без содрогания все называли поместьем – настолько оно преобразилось всего за пару-тройку месяцев.

Когда Дастин только оказался в Гиблых землях, они сразу же показали насколько негостеприимны могут быть. Промозглая сырость, постоянный сумрак и нашептывающие об опасности молнии над головой, которые большую часть времени не сопровождались громом, даже у закаленных воинов оставляли неизгладимые впечатления. Теперь же, это место хотелось называть только Хоулвиллем и никак иначе.

Лёгкая рука Эвелин, наполненная силой самой жизни, превратила Богами забытые земли в нечто волшебное. В воздухе витал нежный запах цветов, трав и нагретой солнцем земли. Дастин многое знал о магии, но так как его дар относился хоть и к светлой школе, он был предназначен лишь для разрушения, герцог Эверик до сих пор не понимал, как его жене удаётся добиваться этого ощущения тепла. Оно настолько умиротворяло, так ненавязчиво перетекало из тела в саму душу растерзанных бесконечными испытаниями людей, что преображался не только пейзаж.

Волшебные растения становились всё выше, их лозы всё гуще оплетали мерцающими колокольчиками растительные столпы, но им не удавалось затмить разгорающийся свет в самой глубине обитателей Хоулвилла. Тяготы отступали, меняя людские сердца.

Никто здесь больше не знал голода. Первое, что сделала Эвелин – снабдила каждое поселение доступными продуктами, безжалостно расходуя свой не такой уж богатый бюджет, а кое-где уже успела разбить магические грядки, в которых жители повсеместно выращивали первостепенные овощи. При том, беря пример со своей хозяйки, если тем удавалось вырастить скоропортящейся еды с излишком, они безвозмездно делились продуктами с ближайшими поселениями.

Все постепенно впитывали свет и тепло, что дарили им магические фонари, после чего стремились делиться им друг с другом.

А какие искусники крылись в лачугах на этих землях, Дастин только диву давался. Когда новые ремесленники поняли, что их лорд всеми силами готов поддерживать их стремление к прекрасному, из-под всё более умелых рук стали появляться вещицы невиданной красоты. Не только функциональные, но и поражающие своей красотой свечи уже просто сметались купцами. Именно на мягком парафине, новом слове в производстве свечей, будущие резчики по дереву тренировались свои навыки, отчего у тех с завидной регулярностью выходили произведения искусств.

Герцог Эверик до сих пор не мог поверить, что какой-то призрак, пусть и принадлежащий магу жизни древности, так просто решил поделиться пошаговым “рецептом” изготовления сырья для свечей, создающегося из торфа и смолистого сланца. Людям, правда, пришлось постараться, чтобы добиться нужного результата. Однако имея под рукой чёткие инструкции, написанные Эвелин, добиться прогресса оказалось куда проще. Потому уже сейчас новый вид свечей, благоухающий добавленными в него травами и маслами, поставленными в качестве подарка от сестры лорда Валнара, захватывал рынок.

С учётом остальных дел Эвелин – это лишь вопрос времени, когда в Хоулвилл хлынет поток из золота. По мнению герцога Эверика, которое он пока держал при себе, уже лет через пять эти земли не будут уступать соседним в богатствах. Помимо товаров и быстро развивающегося ремесла, у Хоулвилла был главный источник дохода. Сила самой Эвелин. Не за горами тот день, когда к ней полетят письма, с просьбами исцелить, очистить или просто укрепить чужое здоровье. И она имеет полное право брать плату равноценную положению просителя, а то и завышать цену за свой дар, чтобы отвадить ипохондриков. О чудо-растениях так же не стоит забывать – наверняка их уже мечтают заполучить все за пределами больше не таких уж мрачных земель.

С учётом всего перечисленного, будь Дастин чуть менее уверен в себе, то глядя на успехи жены, почувствовал бы себя… никчёмным. Или скорее не особо нужным – Эвелин оказалось под силу буквально возродить баронство, от которого давно махнули рукой. Вот только вместо того, чтобы искать причины для ущемлённой гордости герцог Эверик прекрасно осознавал, что без его поддержки процесс восстановления Хоулвилла затянулся бы в несколько раз. Только благодаря ему жена могла спокойно укреплять защиту, а не отбиваться от подосланных, как оказалось, отцом наёмников. Наверняка Эвелин и с этим могла бы справиться сама, но тогда ей пришлось колдовать в ущерб развитию Хоулвилла. Но опять же, этот факт скорее заставлял Дастина гордиться женой, нежели злиться на то, что она способная справиться со всем сама. Скорее для герцога Эверика это был своего рода вызов – раз ему досталась настолько самодостаточная женщина, тогда ему придётся постараться и доказать: он достоин быть рядом с ней.