— Это мне тоже известно. Так говорил единственный выживший.

— Сама его допрашивала?

— Его никто не допрашивал. Святые рассказывают, он и так болтал без умолку. Только вот его болтовня картину не проясняет. А что с грузом?

— Каким грузом? — приложил я всё своё актёрское мастерство, чтобы показаться удивлённым.

— Что перевозила та колонна?

— Почему ты считаешь, будто она вообще что-то перевозила? Легион стягивает все силы в Муром, теперь там их главный плацдарм.

— Не вижу смысла в таком нападении, если нечего взять.

— Ты чего-то недоговариваешь.

— А мне думается — не договариваешь ты.

— По пути сюда мы наткнулись на пикап святых, подорванный, — немного поразмыслив, выложил я козырь старшинством пониже. — Водитель и пассажир мертвы, полкабины расхерачено, а на земле следы, похожие на те, что мотоцикл оставляет.

— Интересно. И вы не пошли по следу?

— Дождь начался. Да и куда нам на ЗиЛе за мотоциклом? Конечно, то, что между ног — не машина, но угнаться трудновато. Кстати, а ты ведь совсем без колёс?

— У меня лошадь.

— Продай её. Ага, продай и присоединяйся ко мне.

— Смеёшься? — улыбнулась Ольга. — Предлагаешь кинуть святых?

— Вовсе нет. Будем каждый делать своё дело, но только вместе. Я — для Легиона, ты — для святых. Ведь цель у нас одна — найти чёртовых взрывников. Поправь, если ошибаюсь.

— Хм, вроде того.

— Тогда за чем дело стало?

— Думается мне, — прищурились бездонные голубые глаза, — твой чувствительный друг будет не в восторге.

— Не беспокойся за это, я с ним поговорю.

— Его теперь ещё поискать предстоит.

— О, на счёт его местонахождения у меня нет ни малейших сомнений.

Интуиция меня не подвела, Станислав сидел в кабаке этажом ниже и, не щадя себя, ужирался самогоном в бесплодной попытке забыть о кошмаре, перевернувшем всю его жизнь.

— Блядь... Иди нах**, Кол. Я не хочу с тобой говорить. И знать тебя не же-ла-ю, — опрокинул он рюмку и снова наполнил.

— Когда ты налакаешься до беспамятства, тебя вышвырнут, чтоб не наблевал, а там оберут как липку, с утречка босиком придётся топать.

— Ты меня не расслышал? — прорычал Станислав недружелюбно.

— Хочешь, расскажу тебе про Лёху Москву, или про Ткача, как звали его прежде?

— Я знаю достаточно, — припечатал он пустую рюмку.

— Правда? А почему же про меня ты от него не слыхал? Ведь мы с ним не один год были знакомы. Думаешь, с кем он в Москву ходил?

Мутные зенки Станислава вдруг разом сфокусировались, а рука замерла на полпути к бутылке.

— Да, дружище, — продолжил я, — это не байки, он был в Москве, со мной и ещё с пятью своими корешами, двоих из которых самолично замочил там же, чтобы не делиться. Замочил бы и меня с Сиплым, будь пофартовее.

— Сиплый? Медик?

— Вы знакомы?

— Да, виделись в Арзамасе.

— Мир тесен. Хотя тогда мне так не казалось. После Москвы я гнался за Ткачём до самого Урала. Но там судьба снова свела нас вместе. Правда, перед этим Алексей успел перестрелять семью одной девятилетней девчушки по имени Оля. А потом, когда мы работали с ним в паре, кинул меня и снова попытался убить. Вероломно, так, что даже я охуел. И если ты думаешь, будто Алексей — Москва — Ткачёв — добрый дядечка, пострадавший не за что, у меня для тебя плохие новости. Ткач был отъявленной мразью, а уж я-то в сортах мрази разбираюсь.

— Дьявол, — поднял непослушные брови Станислав. — Это сколько ж лет прошло с тех пор до той ночи.

— Время не всё списывает со счетов.

— Да, наверное... И что теперь?

— Ольга в деле.

— С какого?!

— Не переживай, речь не о деньгах. Она вообще не знает о грузе. Ей заказали разыскать возмутителей спокойствия, так пусть ищет, мы ведь заняты тем же самым. А она будет полезна.

— Ты с ней как вообще? Ну, в этом плане...

— Между нами сугубо платоническая любовь.

— Только не пизди, будто она тебе как дочь.

— Нет, скорее, как олицетворение всего прекрасного, что меня когда-либо окружало на этой пропащей земле. Не держи на неё зла, это никому ещё не принесло пользы. Вот, — передал я Станиславу ключ с номерком, — снял комнату, иди отоспись, а я сменю Павлова. Бедолага, небось, уже просит штаб забрать его домой.

Весь следующий день наша дружная компания провела, вылавливая жемчужины народного фольклора из моря бессмысленного трёпа, пьяного пиздежа и наркотических фантазий местной фауны. Собрав воедино и систематизировав наши изустные трофеи, мы пришли к выводу, что подавляющее большинство рассказчиков приписывает вину за взрывы Детям Пороха. Эта бригада никогда не славилась умением играть в команде, союзы с ней были шаткими, а контакты сложными. ДеПо, как называли бригаду на пустошах, вела замкнутый образ жизни, но всё же считалась «своей», в отличие от наглухо отбитых Рваных Ран, соваться к которым боялся даже Навмаш. Тем не менее, репутация слегонца припизднутых прочно закрепилась за ДеПо, а их маниакальная увлечённость химией и инженерией вполне чётко сводила все нити рассуждений в одну точку — «ДеПо в конец охуело». И мы, как единственные блюстители порядка в царстве террора, обязаны были проверить эту порождённую коллективным сознанием гипотезу.

Полностью разделяя мнение навашинских относительно припизднутости ДеПо, наша группа единомышленников постановила, что вести со взрывоопасными автомобилистами цивилизованный диалог — дело глупое, бесперспективное и неоправданно затратное по времени. В качестве альтернативы мною было выдвинуто предложение проникнуть на территорию, подконтрольную ДеПо, изловить пару-тройку этих опасных чудаков и нечеловечески пытать их, пока они не дадут нам нужных сведений, или пока мне это не надоест. Принято единогласно. Демократия — отличная штука, когда мнение бестолкового большинства не противоречит моему, единственно верному. Ловить я решил на живца.

— Почему именно мне торчать у машины? — вызывающе поинтересовался Станислав, стоя на продуваемой всеми ветрами пустоши, и хорошо видимый за многие сотни метров вокруг.

— Потому что я так сказал, — не смогли мои зубы скрыть скрежета.

— Херовый аргумент.

— Не беси. Это мой план, и мы будем реализовывать его так, как я задумал.

— Да они меня пристрелят нах**, как только разглядят.

— Не пристрелят, побоятся машину испортить, — вмешалась Ольга. — К тому же, на рубеже от тебя будет мало проку.

— Это ещё почему?

— Моя винтовка эффективна на километре, его — кивнула Оля в сторону Павлова, — метрах на трёхстах, ВСС Кола — двести пятьдесят. А из твоего калаша да с этой оптикой разве что на соточку толком пострелять удастся. Ты ведь не хочешь подпускать их адские драндулеты с крупным калибром и ракетами на сто метров?

Станислав обречённо вздохнул, поднял ворот и приступил к имитации ремонтных работ, склонившись над двигателем. Мы же разошлись по заранее оговорённым позициям и стали ждать.

Со своей точки я видел, как Ольга, аккуратно уложив брезентовую подстилку, расчехляет и приводит в боевое положение ОСВ-96. Огромная железяка, как раз в рост хозяйки, выглядела настоящим чудовищем рядом с ней. Жаркая любовь между Олей и тринадцатикилограммовой переносной пушкой вспыхнула года четыре тому назад, когда нежная щека робко коснулась шершавого приклада. Первый поцелуй ОСВ-96 оставил жуткий синяк на девичьем плече и обезглавленный труп в полукилометре от дульного среза, проигнорировав кевларовый шлем и стену в три кирпича толщиной. С той поры, слыша о горюющих телохранителях, чей босс вдруг взял да и разлетелся кровавыми брызгами, я знаю — моя девочка и её любовь калибра «12,7×108» где-то неподалёку.

Лежать на холодной земле под пронизывающим ветром — то ещё удовольствие, и оно явно затянулось. Несмотря на самоотверженные копошения Станислава вокруг неподвижного ЗиЛа, обещающего стать лёгкой добычей, дети на приманку не велись. Не было ни то, что поклёвки, но даже кругов на воде. Жутковатую пустоту желтовато-бурого пейзажа вокруг нарушали лишь редкие птицы, слетающиеся на падаль и гоняемые наземными пожирателями трупов. За четыре с лишним часа своих орнитологических наблюдений, не смотря на бушлат и шерстяные панталоны, я замёрз, как собака, хотя такое сравнение, пожалуй, не передаёт всей полноты ощущений, и уже начал подумывать о сворачивании этого сомнительного мероприятия, как вдруг ветер принёс знакомые рокочущие звуки. С юго-востока в нашу сторону шли две машины — обычный деповской патруль, прочёсывающий местность на предмет незваных гостей. Они вряд ли успели разглядеть наш грузовик, иначе перестроились бы, беря его в клещи. Но вот курсы слётанной пары разошлись — наживка заглочена, теперь дело за подсечкой, а там и выуживанием можно будет заняться.