Гранат у лиходеев по счастью не оказалось. Видимо, истратили всё взрывчатое на остановку колонны. А вот живой силы было в достатке. Потеряв с десяток мастеров русской словесности, банда предприняла попытку обойти неуступчивого оппонента с неприкрытого «Кордом» тесного правого фланга, но к их безмерному удивлению у нас-то гранаты были, и они как нельзя лучше сделали своё дело. Деморализующие крики и мольбы раненых ещё долго звучали над Карачун-тропой.

Наконец, спустя минут сорок словесно-огнестрельной пикировки, по ту сторону железного фронтира зазвучал зычный баритон, до того контрастирующий со всем ранее слышанным, что не оставалось сомнений — он мог принадлежать только главарю:

— Какого хуя вам надо?!

Вот это поворот. Быть может, пришло время выдвигать требования?

— Какого хуя нам надо?! — без спроса нарушил я субординацию, взяв слово, впрочем, Павлову всё равно несподручно было орать из кабины. — Это какого хуя вам надо?!

— Уёбывайте назад!

— Да прям! А поебаться тебе не завернуть?!

— Рано или поздно, мы вас выбьем! Ты сам знаешь!

— Неужели?! А силёнок хватит?! Сдаётся мне, твои орлы обосрались не на шутку! И это правильно! Сколько ты потерял?! Половину банды?! Больше?!

Ответом было скорбное молчание.

— Мы уйдём! — продолжил я, выдержав тревожную паузу. — Но только вперёд! И только на моих условиях!

— Каких ещё условиях?!

— А вот о них мы сейчас и потолкуем!

Переговоры без оружия — что музыка без инструментов. Стрельба и трупы — аперитив перед основным блюдом, только после них и стоит садиться за стол. В коммерции с той же целью используют финансовое давление, угрозы, захват заложников... Но у нас тут не базар, у нас большая политика, поэтому только стрельба, только трупы, всё по классике. А какая основная цель переговоров? Конечно же — наебать оппонента или принудить к принятию невыгодного для него решения. Если обе стороны остались довольны исходом переговоров, значит, кто-то из них — идиот. Ну а если оба — искушённые дипломаты, то, скорее всего, победителем выйдет тот, чья заинтересованность в самих переговорах ниже. Он попросту может позволить себе чаще говорить «нет», вынуждая противную сторону идти на уступки. Но мало знать хрестоматийные истины, нужен талант для умелого применения их на практике. И, говоря откровенно, таковым я похвастать никогда не мог. Дело тут не в ораторском искусстве или психологии, мне просто не хватало терпения. Первое время я честно пытался, торговался, выбивая себе выгодные условия, но по факту всегда получал меньше, чем хотел, либо и вовсе лишался потенциального работодателя по причине его безвременной кончины. Продавать смерть конечному покупателю — это совсем не то же самое, что продавать заказчику услуги её официального представителя. Поэтому в итоге я выработал простую и эффективную тактику — озвучиваешь цену, при первых попытках клиента торговаться разворачиваешься к нему спиной и двигаешь в сторону выходу. Один умный человек сказал: «Условия сделки редко ухудшаются, когда покидаешь стол переговоров», и он чертовски прав. Другое дело, что покинуть стол сейчас никак не выйдет.

— Переговоры буду вести я! — протиснулся лейтенант в щель между кабиной и соседним металлоломом, в который упёрлась приоткрытая дверца. — Кол, ты слышишь?

— Да пожалуйста, — изобразил я лёгкую обиду, хотя на самом деле выдохнул с облегчением. — На обе почки не соглашайся, оставь нам хотя бы по одной.

— Очень смешно, — кряхтя, вскарабкался он в кузов и заорал, сложив ладони рупором: — С вами говорит командир группы! Предлагаю встретиться на нашей территории и обсудить условия мира!

О, возможно, я был слишком строг, когда отказал себе в талантах переговорщика. После лейтенантской речи даже осторожный Ветерок прыснул со смеху.

— Какого хуя ты несёшь? — утёр я слюну с подбородка.

— Заткнись.

— Может, отправим ему бутылку вина и надушенное письмо с заверениями в нашей вечной дружбе?

— Я хочу договориться, а не увязнуть тут на сутки, а то и больше.

— У них нет суток. Следующий обоз они не сдюжат. А будешь так расшаркиваться — тебя на хую повертят.

— Я не расшаркивался.

— Почти отсосал, — любезно уточнил Станислав. — Для этих ребят вежливость равна слабости.

— Хочешь сам договариваться? — надул щёки лейтенант.

— Я мог бы.

— Тащи свою жопу сюда!!! — получил, наконец, Павлов, ответную дипломатическую ноту. — Вы не в том положении чтобы выёбываться!!!

— Вот видишь, — принял Стас сочувственно-укоряющее выражение лица. — Ну что, беру слово?

Павлов фыркнул и дал отмашку.

— Слушай меня очень внимательно, — приступил Станислав, — потому что скоро я устану орать и снова начну убивать вас!!! Мы проедем, так или иначе!!! Вопрос только в количестве трупов с вашей стороны!!! Можем добавить их, а можем остановиться на достигнутом!!! Но не даром!!! Ты слушаешь?!!

— Не борзей!!! У нас хватит сил вас выбить!!!

— И сколько людей ты готов на это положить?!! А времени?!! Подождём следующей колонны?!!

— Почему бы и нет?!!

— Мы оба знаем, что вас мало!!! Хочешь лишиться добычи?!! А орлы твои хотят?!! Может, мне поговорить с кем-то более вменяемым?!!

— Хорошо, мы обсудим условия!!! — проорал наш оппонент после некоторой паузы.

— Чудесно!!! Ждём!!!

— Нам нужен заложник!!!

— Коммерция, — усмехнулся я.

— Кто пойдёт? — спросил лейтенант, обведя всех взглядом, и остановил его на Ветерке.

— Меня не возьмут, — поморщился тот. — Кажется, я знаю, чья это банда, и они меня знают. Да и нога... Короче, заложник из меня херовый, таким медяк за пучок цена. Извините.

— Сам пойду, — отложил я ВСС и пистолет.

— Уверен? — заботливо поинтересовался Павлов.

— А есть варианты? Да не волнуйся, посидим с ребятами, перетрём за жизнь, пока старшие решают. Давай, Станислав, командуй обменом.

— Будет заложник!!! — проорал тот. — Выходи в зону прямой видимости, и мы его отправим!!!

— Лады!!!

По ту сторону фронтира робко показались несколько силуэтов, блеснула оптика.

— Не нравится мне это, — пристроился лейтенант у борта со своим карабином. — А что, если не того пошлют? Их больше, им можно в размен идти.

— Не паникуй, — присмотрелся я к своему будущему маршруту, отмечая возможные укрытия на случай дипломатических неурядиц. — И вообще поаккуратнее тут, а то спровоцируете новый виток эскалации.

— Чего? — спросил Ветерок, не отрываясь от прицела.

— Эскалации. Это когда ты с усёру стрельнул, а меня замочили. Понятно?

— Ага, я только в ответ если что.

— Вон он, — прищурился Павлов, — выходит. Кол, давай. И держи там себя в руках.

— Обижаешь, — перемахнул я через борт. — Буду паинькой. Вы только не забудьте про меня на радостях.

Путь был неблизкий — с полсотни метров — и пройти его предстояло не торопясь, легко да плавно, аки лебедь белая по глади озера, чтобы ни у кого по обе стороны ничего не дрогнуло. Мой визави это тоже понимал, и шагал прогулочной походкой, всё более замедляющейся по мере нашего сближения. Рослый крепкий мужик с бритой на лысо головой и запущенной бородищей, торчащей во все стороны, будто старая метла — он смотрел на меня не отрываясь и сильно нервничал, судя по часто вздымающейся груди.

— Как жизнь? — поравнялся я с ним, и получил в спину:

— х**ня.

Тезисы верные, баритон вроде тоже правильной тональности, надежда на продолжение двустороннего диалога имеется.

Позиции противоборствующей стороны медленно, но верно приближались. Среди дымящихся изорванных пулями железяк замельтешили фигуры.

— Руки! — донеслось откуда-то из-под колёс.

— Вот они, — продемонстрировал я свои неотягощённые лишним грузом конечности.

— Повернись!

— Нечё так, да? — эффектно крутанулся я на месте. — Любишь брутальных мужиков?