Нападать тварь не спешила. Сыта была? А надолго ли этой сытости хватит? И если вдруг решится напасть, то… то меч против дракона – это даже не смешно.

– А ты‑то откудова знаешь?

– Жизнь, – ответил Антонио и клинки убрал. А потом вовсе руки поднял. – Я с миром…

– Ишь… бедный, – вздохнул брат Янош.

– Он с животными ладит, – дэр Гроббе смотрел на драконицу. Вот она голову наклонила, и в желтых выпуклых глазах отразился Антонио. Вот приоткрылась пасть, а вокруг головы растопырился щит из костяных шипов. Драконица тряхнула головой и потянулась…

– Сожрет, – с каким‑то азартом постановил Брав.

– Подавится…

– Тише вы, – шикнул дэр Гроббе, пытаясь понять, что же делать, если Антонио все же сожрут.

Тот приближался медленно, бочком. И меч убрал.

Может, и вправду по голове чем приложило‑то? Хотя… он и раньше никогда не понимал, что там в этой голове твориться. А теперь, выходит, и вовсе.

Драконья морда коснулась человеческой руки. Осторожно так, словно зверюга эта осознавала, сколь огромная она и как мал человек.

– Красавица… – сказал Антонио, вроде и тихо, но услышали.

Брат Янош покачал головой препечально:

– Вот что жизнь с человеком‑то делает…

– Выходите. Она не тронет. Её послали нам помочь…

Вот честное слово, дэр Гроббе и без такой помощи как‑нибудь да управился бы. Своими скромными силами.

–. И надо бы… – продолжил Антонио, но договорить не получилось. Откуда‑то с той стороны донесся грохот, и драконица повернулась, и люди…

– Эх, чтоб вас всех… может, жениться все же надо было бы? – брат Янош решительно шагнул к дракону. – Оно‑то, может, и не красавица, но… сидел бы сейчас дома, перед камином, в теплом креслице…

Он даже зажмурился, представляя этот самый камин.

И дэру Гроббе подумалось, что он и сам не отказался бы ни от камина, ни от креслица, ни даже – видать и вправду постарел – от жены.

Мягкой.

И доброй.

Такой, которая поднесет кружку горячего эля и, присевши рядом, будет слушать его байки.

Он мотнул головой, отгоняя видение.

– Идем, – сказал он и себе, и дракону, и прочим. – Пока они там все не развалили… и ведь приличные с виду принцессы… тысячи лет здание стояло себе. Так нет же ж… надо было… прийти, разнести… этак и мародерствовать негде будет.

Вироссцы и вправду почти дошли кружным путем, а степняки и вовсе на дорогу выбрались. Да и остальные, верно, поняли, куда идти надобно.

Ко дворцу.

К остаткам.

А дракону никто не удивился почему‑то. Хотя… чего уж тут. Какое место, такое и зверье.

Командор снял‑таки шлем и с наслаждением вдохнул раскаленный сухой воздух. Надо же… он и забыл, каково это – дышать.

И…

Лучи солнца лизнули кожу. И захотелось снова спрятаться. А ведь за столько‑то лет… надо бы шлем надеть. Но он стоит.

Дышит вот.

Привыкает.

– Вы это специально, – сказала Теттенике, оказавшись рядом. И глядела с укоризной. – Вы знали, что… что только пары. И все будут связаны.

– Докажи, – лениво произнес командор.

Он закрыл глаза и открывать не собирался.

Теттенике вздохнула. Кому? И… зачем? Ведь хорошо же получилось. Правда, теперь не совсем понятно, что будет дальше, и это неприятно, да… может, её дочь, если у нее будет дочь, сумеет возродить дар.

А может, и не сумеет.

Какая разница?

– И… и что теперь?

– А то ты не видела? – он таки прикрыл ладонью лысину. – Вернемся. Отправим вас домой… или не отправим. Будете жить долго и счастливо.

– И умрем в один день.

– Неа… это только те ненормальные, – Командор соизволил взглянуть на Теттенике. А она поежилась. Жутковатый он. И главное, не понять, когда жутчее, раньше, когда лицо его было затянуто тьмой, или вот сейчас? Нет, вот Азым из рода Чангай, тоже шрамами покрыт, но это как‑то…

Не так смотрится.

Или это потому что Командор лысый? Совершенно. И кожа на голове с одной стороны будто ободрана, а потом наспех пришита, отчего и на ней, и на черепе вмятины будто. Нос плоский, вдавленный и явно ломан был. Левая глазница сшита, а правый глаз светлый, белый почти.

Губы перекошены.

– Сейчас постою и одену, – сказал Командор и стало очень совестно. Потому что…

– Это вас…

– Демон. Давно уже. Еще при Империи… едва оклемался.

Он вздохнул.

– Я тогда тоже все в шлеме… а то люди пугались.

И замолчал.

Теттенике тоже молчала, глядя на город, который остался и… и словно бы не изменился. Или все‑таки изменился? Не понять. Главное, что демоны ушли и теперь… теперь безопасно?

Почти безопасно?

– А все‑таки непривычно вот так… опять живым. Как думаешь, надолго хватит?

– Это лучше у Ариции спросить.

– Я‑то спрошу, но и ты, девочка, ты ведь видела…

А единственный глаз слегка заплыл.

– Видела, – не стала отрицать Теттенике. – Только я и раньше много чего видела. Это, оказывается, просто путь. Один из многих и не всегда правильный. Или, если подумать, то правильных нет. Разные есть. И любой куда‑то ведет…

– Ну и куда приведет?

– Вас?

– Это вот все, – он обвел мертвый город. – Демона нет. Нежить осталась. Но с нею справятся. Выбьют. Вытеснят в горы. А потом? Потянутся всякие… любители пограбить.

– Вы им не позволите, – решительно сказала Теттенике. – Я видела. Вы соберете Легионеров… они там где‑то… и не все такие, как вы… вас просто задело. И еще нескольких. Почему? Понятия не имею. Может, стояли ближе, может, у Ари к вам симпатия. Или не у нее… но остальные там. Вы удержите город. Сохраните до возвращения Императора.

– А он вернется?

– Конечно. Надо же кому‑то здесь порядок наводить. И в городе много опасного. Книг. Артефактов. Знаний, – взгляд затуманился, но теперь Теттенике не то, чтобы видела, скорее чувствовала, что все правильно.

И будет именно так.

– Людям не нужно вспоминать, как вызывать демонов. А сам город оживет. Сюда придут другие… те, кому больше некуда.

– Всякая шваль.

– Император с вашей помощью справится. Да и… Виросса не оставит родственника. Не только она. Это место… оно будет для всех. Пусть не великая Империя, но просто город на берегу. Торговля. Мастера… когда‑нибудь он вернет часть былого величия.

Теттенике выдохнула.

Тяжело, оказывается, придумывать будущее. Но он так хотел верить.

– Умная девочка, – усмехнулся Лассар. – Осталось самая малость…

– Какая?

– Выбраться. И уговорить Императора.

Что сказать… то есть, я вернулась.

Мы вернулись.

Не знаю, где мы вообще были, но главное, что вернулись и… и я вдруг испугалась. Запоздало. Самое оно в женском характере – бояться, когда смысла в страхе уже нет.

И расплакалась.

И… плакала, уткнувшись в плечо Ричарда, пусть даже плакать в доспех неудобно, но я никак не могла остановиться.

– …и я готов повергнуть дракона…

– Не трожь дракона! Иначе я сама тебя повергну!

– Слава, он не всерьез…

– …ради прекрасных глаз я очень даже серьезен, но свадьба… я не достоин.

– Удостоим… что? Брось, Брун, приданого мы тебе соберем. Яр?!

– Чего? Соберем. Кому? А… не важно, кому скажешь, тому и соберем… послушай, а ты можешь как‑нибудь так… Думу впечатлить? А то они вой подымут… и вот лучше бы поскорее обвенчаться…

– Зачем поскорее?

Странные эти обрывки разговоров. И именно они уняли слезы.

– Ты что‑нибудь понимаешь? – спросила я у Ричарда, осмелившись посмотреть на… на человека, с которым теперь я связана.

Ничего‑то в этом нет хорошего.

До самой смерти и та в один день. А у меня, наверное, нос распух и глаза красные. Какое уж тут счастье с красными глазами.

– Ничего.

– А чего тут понимать, – Ариция протянула грязную тряпку. – Высморкайся… нас эта мелкая степная пакость поженила!

– Еще нет, – уточнила Летиция, подав руку. И я поднялась. – Но там с обрядом что‑то не так пошло, и оказалось, что в лучах должны стать пары. И пришлось вот…