Макс уставился в темноту. Единственное, что имело смысл в словах Ривза, так это два года, которые так не хотелось терять. Ведь через два года ему будет двадцать один.

– Вот это действительно еда, – восторженно сказал Майк. Он сидел рядом с Максом, держа в руках полную тарелку с требухой, зеленью и картофелем.

Машинально пережевывая пищу, Макс устало взглянул на него. Конечно, эта еда была лучше тюремной. В тюрьме они за неделю не съедали столько мяса, сколько сейчас было в их тарелках. Но Макс не был голоден. Он очень устал, так как все эти дни, не разгибаясь, работал на рисовом поле. Ему казалось, что он уже никогда не выпрямится.

По другую сторону от него сидел Ривз и еще один заключенный. Пережевывая жирный кусок мяса, Ривз обратился к Максу:

– Ты уже подобрал себе девчонку?

Макс покачал головой. Все они были хороши. Индейские девушки – молодые и сильные, в коротких юбочках, с крепкими бедрами и ногами. Многие из них работали на полях рядом с мужчинами. Их волосы развевались на ветру, их зубы блестели, их запах дурманил. Они не смущались того, что мужчины – заключенные, главное, что это были мужчины.

– Я слишком устал, – сказал Макс, растирая лодыжку. Она ныла от кандалов и длительного стояния в воде.

– А я нет, – сказал заключенный, сидевший рядом с Ривзом. – Я ждал этой недели целый год и не собираюсь упустить своего.

– Вот это правильно, – сказал Ривз, обращаясь к Максу. – В мире нет ничего лучше индейских девушек.

– Верно, парень, – поддержал его заключенный.

– А ты подобрал? – спросил Ривз у Майка.

Майк молча продолжал есть. Лицо Ривза потемнело.

– На поле-то тебя не видно. Расхаживаешь с ружьем да показываешь девчонкам, что у тебя в штанах. – Майк снова промолчал, тщательно вытирая тарелку куском хлеба. – Только какая-нибудь полоумная может хотеть такого негра, у которого конец больше, чем моя рука. Думаю, что тебе никогда не удастся трахнуть белую девушку, а ведь вы, негры, только об этом и мечтаете.

Майк сунул в рот последний кусок хлеба, прожевал его и с сожалением посмотрел на пустую тарелку.

– Да, хорошо, да мало.

– Я с тобой разговариваю, черномазый, – сказал Ривз.

Впервые за все время Майк посмотрел на него. Он перегнулся через колени Макса и схватил Ривза за горло. Голова Ривза повисла на уровне его лица.

– Ты разговариваешь со мной, уголовник? – Из горла Ривза вырвался хрип. Майк осторожно потряс Ривза. – Запомни одну вещь, уголовник. Я надзиратель, а ты заключенный. Если хочешь сохранить здоровье, заткни свою пасть.

Руки Ривза беспомощно мелькали в воздухе, лицо побагровело. Майк еще немного потряс его и отбросил к бараку. Ривз ударился спиной об стену и сполз на землю. Губы его шевелились, но он не мог произнести ни звука.

– Ты все понял, уголовник? Все понял? – Майк улыбнулся и поднял пустую тарелку. – И нет ничего страшного в том, что мне захотелось еще. Клянусь, что ничего не ел вкуснее.

Когда надзиратель удалился, Ривз вскочил.

– Я убью его! – заорал он. – Клянусь богом, перед тем, как я удеру отсюда, я убью его.

Вечером в бараке царила атмосфера ожидания. Растянувшись на нарах, Макс чувствовал, что усталость прошла, спать не хотелось.

Вошел надзиратель и проверил, пристегнуты ли кандалы к ножкам нар. Подойдя к двери, он остановился, рассмеялся и вышел.

В тот же момент Макс услышал звук зажигаемой спички и увидел пламя. У кого-то из заключенных была свеча, которая горела недалеко от Макса.

Раздался потаенный смешок, и Макс услышал:

– Ну, сегодня-то мы увидим, как они выглядят.

– Мне все равно, как они выглядят, – раздалось в ответ. – Главное, что у них большие сиськи.

– Твоему концу здесь делать нечего, – прохрипел кто-то. – Он у тебя больше привык к руке.

Раздался сдавленный смех. Около получаса Макс лежал и слушал, как заключенные ворочаются на нарах.

– А может, они сегодня не придут? – спросил кто-то с тревогой в голосе.

– Да, придут, – успокоили его. – Они тоже долго ждали этого момента.

– Боже мой, – раздалось из дальнего конца барака. – Нет мочи ждать, я весь день думал об этих женщинах, о сегодняшней ночи.

Весь барак шумно заворочался. Макс почувствовал, как на лбу выступил пот, сердце заколотилось. Он перевернулся на живот и вытер пот. Внезапно Макса охватило страстное желание, и, чтобы отвлечься, он снова повернулся на спину и стал сворачивать сигарету. Пальцы его дрожали, табак просыпался, но он наконец справился с волнением, прикурил и глубоко затянулся.

– Нет, не придут они, – снова раздался жалобный голос.

– Ну и черт с ними – с этими... – раздался в ответ сердитый голос.

Макс лежал тихо, наблюдая за догорающей свечой. Наконец она погасла, и барак погрузился в темноту. С соседних нар послышался ласковый голос Майка:

– Как ты себя чувствуешь, малыш?

– Все в порядке.

– Дай я докурю.

Макс протянул окурок. Лицо Майка осветилось, когда он затянулся:

– Не беспокойся, малыш, – в голосе его чувствовалась уверенность. – Теперь, когда свеча погасла, они придут. Этот дурень не понимает, что женщина показывает себя настолько, насколько ей хочется этого.

Через минуту дверь открылась и в барак стали заходить женщины. Они входили молча, их присутствие выдавал только шорох босых ног. Макс повернулся, чтобы разглядеть, кто подойдет к нему, но видны были только тени, растворяющиеся в темноте. Вдруг на лицо ему опустилась рука.

– Ты молодой или старый, – раздался шепот.

– Молодой, – шепнул он в ответ.

Она нашла его руки и прижала к своим щекам. Макс стал нежно гладить ее по лицу. Кожа у нее была мягкая и теплая, он почувствовал, как от его прикосновения задрожали ее губы.

– Хочешь, я останусь с тобой? – прошептала она.

– Да.

Она легла на нары и прижала его голову к своей груди. Макс почувствовал, как тепло разливается по всему телу.

Где-то в конце барака послышался нежный, плачущий мужской голос:

– Дорогая, моя дорогая жена, как я скучал без тебя. Макс поцеловал женщину в губы и ощутил соленоватый привкус слез. Он понял, что она тоже услышала эти слова. Он закрыл глаза. Как объяснить ей то, что он чувствовал? Как объяснить, что она принесла в этот барак доброту и любовь?

– Спасибо, – с благодарностью прошептал Макс. – Спасибо, спасибо, спасибо.

На четвертый день их работы на поле к нему подошел Ривз.

– Мне надо с тобой поговорить, – быстро сказал он. – Никак не мог выбрать момент, этот черномазый все время крутится рядом. У меня есть лодка.

– Что?

– Тише, – сердито оборвал его Ривз. – Все готово. Через день после того, как мы вернемся в тюрьму, она будет стоять под кипарисами с южной стороны.

– Как тебе это удалось?

– Я договорился со своей девчонкой.

– Думаешь, не обманет?

– Уверен, что нет. Всем этим девкам надо только одно. Я пообещал, что возьму ее с собой в Новый Орлеан, если она поможет мне бежать. Так что лодка будет на месте. Мы спрячемся, пока они не перестанут искать нас, – сказал Ривз и отошел.

Вечером за ужином к нему подсел Майк.

– Теперь, когда у Ривза есть лодка, ты уйдешь с ним? – спросил вдруг Майк.

– Ты уже и об этом знаешь?

– В таком месте не бывает секретов, – усмехнулся Майк.

– Я еще не решил, – ответил Макс.

– Поверь мне, малыш, – искренне начал Майк – Тридцать дней в клетке – это гораздо дольше, чем полтора года, которые тебе осталось отсидеть.

– Но возможно, нам это удастся.

– Не удастся, – печально возразил Майк. – Начальник тюрьмы первым делом направит собак по вашему следу. Но если вы спасетесь от них, то не спасетесь от болота.

– А как они узнают, что мы пойдем через болота? Ты им скажешь?

Взгляд Майка был полон сочувствия.

– Знаешь, я надзиратель, а не фискал. Начальник тюрьмы сам догадается. Если убегает один, то он бежит через деревню, а если двое – то через болота. Так всегда бывает.