– Я пригоню машину, сэр, – и отправился на стоянку.

В это время перед ними остановился роскошный лимузин. Дэвид достал из кармана пачку сигарет и предложил Розе. Роза взяла сигарету, и в этот момент хлопнула дверца лимузина и раздался голос:

– Ты хотел видеть меня, Дэвид?

Дэвид резко обернулся, чуть не выронив зажигалку. В темноте он сначала различил белое пятно рубашки, а потом и голову человека, вылезавшего из лимузина. Это был Джонас Корд. Дэвид невольно взглянул на Розу и удивился странному выражению ее глаз. Он подумал, что это испуг, и взял ее за руку.

– Все в порядке, Дэвид, можешь взять Розу с собой, – сказал спокойно Джонас.

Роза откинулась на сиденье в углу лимузина. Она посмотрела на Дэвида, сидящего рядом, потом на Джонаса. В матине было темно, но в этот момент свет от уличного фонаря упал как раз на его лицо.

– Как отец, Роза?

– Все в порядке, мистер Корд, он часто вспоминает о вас.

– Передай ему мои наилучшие пожелания, когда увидишь, – улыбнулся Джонас.

– Обязательно, мистер Корд.

Автомобиль выехал на шоссе и набрал скорость. Роза бросила взгляд в окно. Они удалялись от Лос-Анджелеса в сторону Санта-Барбары.

– Макаллистер сказал, что ты хотел меня видеть, Дэвид.

Роза почувствовала, как Дэвид заерзал на сидении, потом наклонился вперед.

– Мы действуем только в рамках своей компетенции, Джонас, если вопрос выходит за эти рамки, то требуется ваше одобрение.

– Выходит за рамки? – голос Джонаса звучал равнодушно. – Я доволен положением дел. Вы значительно снизили производственные издержки, и теперь можно ожидать прибыль.

– Но профсоюзы требуют повышения заработной платы, иначе грозят забастовкой. Это повышение съест всю прибыль.

– Повысьте заработную плату, – безразличным тоном бросил Джонас, – они не должны бастовать.

– Я уже так и сделал, – ответил Дэвид.

Наступила тишина. Хотя Роза и не видела лиц Дэвида и Джонаса, она переводила взгляд с одного на другого.

– Уже сделал? – тихо спросил Джонас, и в его голосе появились ледяные нотки. – Я думал, что переговоры с профсоюзами входят в компетенцию Дэна.

– Так и было до сегодняшнего вечера, – сказал Дэвид, и хотя его голос звучал не совсем уверенно, это было не от страха, а от неловкости ситуации. – Однако теперь вопрос грозит затронуть благополучие компании. А это уже мое дело.

– Но почему Дэн сам не уладил его?

– Потому что вы ни разу не ответили на его послания. Он считал, что не может заключить соглашение без вашего одобрения.

– А ты посчитал иначе?

– Да.

– Почему же ты думаешь, что твои решения не нуждаются в моем одобрении? – Лед в голосе Джонаса стал еще более ощутимым.

Роза услышала щелчок зажигалки, и пламя, на секунду осветив лицо Дэвида, погасло. В темноте мерцал только огонек его сигареты.

– Если бы вы захотели, чтобы компания обанкротилась, то сказали бы мне об этом два года назад, – сказал он.

Джонас никак не отреагировал на такой ответ и спросил:

– Зачем ты еще хотел меня видеть?

– Правительство снова взялось за антитрестовскую кампанию. Они хотят, чтобы кинотеатры были отделены от студий. Некоторое время назад я отсылал вам данные по этому вопросу, теперь надо принять решение.

– Я уже дал в связи с этим распоряжения Макаллистеру. – В голосе Джонаса по-прежнему не было никакой заинтересованности. – Мы можем дождаться окончания войны, а потом получить хорошую цену за кинотеатры. После войн обычно возрастают цены на недвижимое имущество.

– А что если не будет войны?

– Будет, – уверенно произнес Джонас, – она начнется в ближайшие годы. У Гитлера нет выхода, ему надо воевать, иначе рухнет то мнимое благополучие, которое он принес Германии.

Роза почувствовала, как к горлу подступил комок. Она знала, что это неизбежно, но где-то в глубине души надеялась, что ошибается. А вот Джонасу все было ясно. Никаких эмоций, один плюс один равняется два. Война. И тогда на земле не останется места, где можно будет скрыться. Германия будет править всем миром. Даже отец говорит, что Германия опередила весь мир и понадобится столетие, чтобы догнать ее.

Она посмотрела на Дэвида. Как наивны американцы. Неужели они действительно верят, что война их не коснется? Как он может сидеть здесь и рассуждать о делах с таким видом, как будто в мире ничего не происходит? Ведь он еврей. Неужели он не чувствует, что тень Гитлера нависла уже и над ним?

– Пока мы держались только за счет сокращения собственных расходов, – снова раздался голос Дэвида, – и не создали никакого нового источника реальных доходов.

– Поэтому ты и встречался с Боннером?

Впервые за время разговора в голосе Дэвида прозвучало удивление.

– Да. Поэтому.

– Ты думаешь, что вправе вести подобные переговоры без предварительной консультации со мной? – тихо спросил Джонас.

– Примерно год назад я посылал вам записку с просьбой разрешить переговорить с Зануком. Но ответа так и не дождался, а Занук подписал контракт с «Фокс».

– Если бы я хотел этих переговоров, то дал бы тебе знать, – резко сказал Джонас. – С чего ты взял, что Дэн справится хуже Боннера?

Некоторое время Дэвид колебался, потом погасил сигарету и сказал:

– Я ничего не имею против Дэна, он доказал, что является отличным администратором и руководителем студии. Он разработал программу, позволяющую студии работать с максимальной эффективностью, но ему не достает творческой жилки, которая есть у Боннера или Занука. Ему не хватает способности родить идею и лично воплотить ее в грандиозный фильм. – Он посмотрел на Джонаса. В этот момент они проезжали мимо уличного фонаря, и его свет на мгновение осветил лицо Джонаса. Глаза его были закрыты, лицо ничего не выражало. – Наличие творческой жилки как раз и отличает настоящего режиссера от руководителя студии, которым и является Дэн. Эта жилка заставляет его верить, что он может создавать картины лучше других, и дает ему возможность доказать это людям. Мне кажется, что в тех двух фильмах, которые вы сделали, гораздо больше творчества, чем в пятидесяти картинах Дэна, которые он сделал за два года.

– Что дальше? – спросил Джонас, игнорируя лесть, прозвучавшую в словах Дэвида.

– Второй вопрос касается денег. Для создания хороших фильмов Дэну нужны деньги, для того чтобы сделать два или три больших фильма, требуется пять миллионов. Вы денег давать не хотите, а Боннер сам финансирует фильмы. Он будет делать четыре фильма в год, и наши инвестиции будут минимальными, только перерасход. Что бы ни случилось, мы вряд ли проиграем. А его контроль за другими фильмами только поможет нам.

– А ты не подумал о том, что будет с Дэном? – спросил Джонас.

– Дэн это ваша забота, а не моя, – вздохнул Дэвид. – Я отвечаю за компанию, – он помялся. – Для Дэна найдутся другие дела.

– Понятно, два начальника в одном деле не нужны.

Дэвид промолчал.

– Хорошо, договаривайтесь с Боннером, но с Дэном улаживать дела будете сами. – Слова Джонаса резко, словно нож, прорезали темноту. Он повернулся к шоферу. – Отвези нас назад, к машине мистера Вулфа, Робер.

– Хорошо, мистер Корд.

– Я виделся с Невадой. – Джонас снова повернулся к своим спутникам. – Он будет делать для нас сериал.

– Отлично, мы сейчас же займемся отбором сценариев.

– Не надо, мы уже это решили. Я предложил ему в качестве главного героя использовать Макса Сэнда из «Предателя».

– Но ведь в конце «Предателя» герой скачет в горы умирать.

Джонас улыбнулся.

– Мы решили, что он не умрет, а останется в живых, изменит имя и уверует в Бога. Остаток своей жизни он использует для помощи людям, применяя револьвер только в качестве последнего довода. Неваде это понравилось.

Конечно, Неваде должен был понравиться такой сюжет, подумал Дэвид. Любой актер, играющий в вестернах, не упустил бы шанс построить на этом сериал. Именно это он и имел в виду, когда говорил о творческой жилке. У Джонаса она действительно была.