– Спорим на десять долларов, что я собью фуражку с генерала с первого захода?

После некоторого замешательства он улыбнулся.

– Спорим.

Самолет набрал высоту и спикировал на аэродром, пролетев всего в нескольких метрах над взлётной полосой. Я успел заметить изумленные лица наблюдавших за нами военных, когда машина, пролетев над их головами, свечой взмыла ввысь. Оглянувшись, я увидел, как капитан побежал за фуражкой генерала, которую сорвало у него с головы воздушным потоком. Я снова тронул Форрестера за плечо. Он смеялся так, что выступили слезы.

Самолет приземлился очень мягко, как голубь на голубятню. Я отодвинул колпак, и мы выбрались наружу. Я взглянул на Форрестера. На лице его опять появилась бесстрастная маска.

Генерал был уже в фуражке.

– Ну, Форрестер, – строго спросил он, – что скажете?

– Без сомнения, сэр, это лучший истребитель на сегодняшний день, – сказал подполковник ровным спокойным голосом, глядя в глаза своему начальнику. – Думаю, сэр, что надо немедленно приступить к испытаниям, чтобы подтвердить мою точку зрения.

– Думаете? – холодно спросил генерал.

– Уверен, сэр, – без нажима ответил Форрестер.

– Но надо учитывать все факторы, Форрестер. Вы имеете представление, сколько может стоить этот самолет?

– Нет, сэр. В мои обязанности входит только оценка его летно-технических характеристик.

– А мои обязанности гораздо шире, – сказал генерал. – Вы должны помнить, что мы действуем в рамках строгого бюджета.

– Да, сэр.

– Не забывайте об этом. Если я буду потакать лишь желаниям летчиков, то денег едва хватит, чтобы содержать армию в течение месяца.

– Да, сэр, – Форрестер побледнел.

Я взглянул на бравого летчика и задумался, почему он стоят навытяжку перед этим олухом и выслушивает его. В этом не было никакого смысла. Ведь с его именем и заслугами он мог уйти из армии и зарабатывать в двадцать раз больше, работая в какой-нибудь гражданской авиакомпании.

Генерал повернулся к Моррису.

– Ну, мистер Моррис, – его голос звучал почти весело, – с кем мы можем поговорить о цене этого самолета?

– С мистером Кордом, сэр.

– Отлично! – рявкнул генерал. – Пойдемте в офис и позвоним ему.

– В этом нет необходимости, генерал, – быстро сказал я. – Мы можем поговорить прямо здесь.

Генерал уставился на меня, затем его губы растянулись в подобие широкой улыбки.

– Не обижайся, сынок. У меня плохая память на имена.

– Все в порядке, генерал.

– Мы с твоим отцом старые друзья, – сказал он. – Еще с прошлой войны. Я много закупил у него для армии, и если ты не возражаешь, то мне хотелось бы обсудить этот вопрос с ним. Во имя нашей старой дружбы. Не говоря уже о том, что нынешняя сделка может оказаться грандиозной и твой отец предпочтет сам заняться ею.

Я чувствовал, что бледнею, но заставил себя сдержаться. Как долго еще будет надо мной витать тень отца? Мой голос показался мне неестественно спокойным.

– Я тоже так думаю, генерал, но боюсь, что вам все же придется иметь дело со мной. С отцом вы поговорить не сможете.

– Почему? – в голосе генерала появился холодок.

– Мой отец уже десять лет как в могиле, – ответил я и направился к ангару.

Я вошел в небольшую комнату в задней части ангара, которая служила Моррису кабинетом, закрыл дверь и достал из стола бутылку виски, которая всегда хранилась там для меня. Плеснул виски в бумажный стаканчик и залпом выпил. Горло обожгло. Я посмотрел на свои руки – они дрожали.

Некоторые люди не умирают, даже если ты похоронил их или кремировал. Память о них всегда мешает вам, как будто они по-прежнему живы.

Я вспомнил слова отца, которые он сказал мне однажды утром в загоне позади дома некоторое время спустя после его женитьбы на Рине. Я пришел в загон посмотреть, как Невада будет объезжать нового жеребца. Было около пяти, и солнце только что встало над пустыней.

Этот черный, норовистый, крепкий и злой жеребец все время сбрасывал Неваду, пытаясь укусить его или стукнуть копытом. В последний раз он чуть не растоптал его. Неваде удалось спастись, перепрыгнув через загородку.

Невада стоял, прислонившись к изгороди, и тяжело дышал, наблюдая за тем, как мексиканцы отлавливали жеребца. Они громко кричали и ругались.

– Он сумасшедший, – сказал Невада.

– И что же ты теперь будешь делать с ним? – спросил я. Нечасто мне приходилось видеть, чтобы Невада упал с лошади три раза подряд.

Мексиканцы наконец поймали жеребца, и теперь вели его обратно.

– Попробую еще раз, – ответил Невада задумчиво. – Если ничего не получится, оставлю его в покое.

Позади нас раздался голос отца:

– Именно этого он и хочет. – Мы обернулись. Отец был одет так, как будто собирался ехать на фабрику. На нем был черный костюм и галстук, узел которого расположен был точно по центру воротничка его белой рубашки. – Почему ты не наденешь ему намордник, чтобы он не укусил тебя?

Невада посмотрел на отца.

– К нему не подойдешь, можно остаться без руки.

– Чепуха, – уверенно сказал отец. Он снял с крючка на загородке аркан и, нагнувшись, пролез между жердями в загон. Я увидел, как он сделал из аркана небольшой недоуздок и направился к жеребцу.

Жеребец рыл копытом землю, его злые глаза наблюдали за отцом. Мексиканцы натянули веревки, накинутые на его шею. Когда отец набросил петлю ему на морду, он отпрыгнул назад и лягнул передними ногами, но отец вовремя отскочил. Некоторое время он стоял неподвижно, смотря в глаза животному, потом подошел ближе. Жеребец бешено затряс головой и попытался укусить отца за руку, но промахнулся. Он бушевал так, будто на нем был наездник. Мексиканцы сильнее натянули веревки, пытаясь удержать его. Через некоторое время он успокоился, и отец снова подошел к нему.

– Ты просто бешеный, сукин сын, – тихо сказал отец. Жеребец обнажил зубы и снова попытался укусить отца, но отец отдернул руку, и голова животного скользнула по руке. – Отпустите его, – крикнул отец мексиканцам. Оба парня переглянулись и, пожав плечами, отпустили веревки.

Почувствовав свободу, жеребец некоторое время стоял неподвижно, глядя на отца, высокого и сильного, в мерном костюме. Их глаза находились на одном уровне. Отец начал медленно поднимать руку, и жеребец взорвался. Я увидел, как сжатые кулаки отца взметнулись вверх и, словно молот, опустились между глаз животного. Жеребец замер на мгновение, и вдруг его передние ноги подогнулись, словно резиновые. Отец быстро подскочил к нему сбоку и хлопнул ладонями по шее. Жеребец повалился на бок и лежал так, подняв голову и глядя на отца. Два мексиканца, Невада и я молча наблюдали за происходящим.

Некоторое время отец и жеребец смотрели друг другу в глаза, затем животное глубоко вздохнуло и опустило голову на землю. Отец подошел к жеребцу вплотную, продернул повод между зубов и рывком заставил его подняться. Ноги жеребца дрожали, голова была покорно опущена. Он даже не повел головой, когда отец прошел перед ним, направляясь в нашу сторону.

– Теперь с ним все будет в порядке, – сказал отец, вешая на крючок аркан. – Пошли завтракать, Джонас, – крикнул он и зашагал к дому.

– Да, сэр, – крикнул я ему вслед.

Когда я догнал его у крыльца, мы обернулись. Невада уже седлал жеребца, который, хоть и взбрыкивал, но явно был напуган.

– Некоторые лошади похожи на людей, – сказал отец, глядя на меня. На его лице не было и тени улыбки. – Единственный язык, который они понимают – это хороший удар по голове.

– Никогда не думал, что тебя интересуют лошади, – ответил я. – Ты никогда не приходил в загон.

– Они и вправду меня не интересуют, – быстро ответил он. – Меня интересуешь ты. И ты только что получил наглядный урок.

Я рассмеялся.

– Урок того, как надо бить жеребцов по голове?

– Нет, ты видел, что Невада не мог справиться с ним без меня.

– Ну и что?

Мы стояли друг против друга. Отец был высоким мужчиной, во я был выше.