Тонкие губы Шеффилда растянулись в холодной усмешке.

– Конечно, мистер Корд, но вы же не сомневаетесь, что наши корпорации выполнят свои обязательства по платежам?

Я старался быть предельно вежливым.

– Я ничего такого не думаю, мистер Шеффилд. Просто один человек, который гораздо опытней и старше меня, сказал, что наступили тревожные времена. По всей стране разоряются банки и лопаются биржи, трудно предположить, что может случиться. Поэтому я и хочу знать, как будут гарантированы выплаты, вот и все.

– Ваши деньги будут гарантированы доходами новой компании.

– То есть мне будут платить из доходов от использования проданной мною лицензии?

– Да, это так, – ответил Шеффилд.

Я вынул из кармана сигарету и закурил.

– И все-таки мне непонятно, почему нельзя заплатить сразу?

– Десять миллионов слишком крупная сумма даже для этих корпораций. У них сейчас много выплат, поэтому и создалась такая ситуация.

Я продолжал разыгрывать непонимание.

– А-а, вы имеете в виду аванс?

– Нет-нет, – быстро возразил Шеффилд. – Речь совсем не об этом. Мы просто гарантируем размещение ценных бумаг на сумму, обеспечивающую создание новой компании. Это составит несколько миллионов.

– Включая комиссионные за посредничество?

– Конечно, это обычная практика.

– Понятно.

Шеффилд проницательно посмотрел на меня.

– Вы возражаете против нашей позиции, мистер Корд?

– Вовсе нет, – пожал я плечами. – Да и почему я должен возражать? Это не мое дело советовать людям как им вести свои дела, у меня хватает забот с моими собственными.

– Но похоже, что у вас есть сомнения по поводу нашего предложения?

– Да, есть. Сначала я думал, что получу за лицензию десять миллионов, а теперь обнаруживается, что мне всего лишь гарантируют десять миллионов. А это не одно и то же. В одном случае я становлюсь обладателем денег, а в другом – лишь компаньоном вашей фирмы, который рискует так же, как и вы.

– Значит, вы против такой сделки?

– Вовсе нет, просто хочу уяснить свое положение.

– Следовательно, мы можем подписать бумаги, – улыбнулся Шеффилд.

– Погодите, – сказал я, и улыбка моментально исчезла с его лица. – Я согласен стать компаньоном, но коли уж я рискую, то пусть мне будут гарантированы пятнадцать миллионов, а не десять.

Несколько минут стояла гнетущая тишина, а потом все заговорили разом.

– Но ведь вы уже согласились на десять, – протестовал Шеффилд.

– Нет, я не соглашался, мы встречаемся в первый раз.

– Минутку, Джонас, – взорвался Макаллистер. – Ты не можешь отрицать, что слышал о предложении в десять миллионов.

– Да, слышал.

Я впервые видел, что он потерял свое адвокатское спокойствие.

– Я ведь действовал от твоего имени и не хочу участвовать в неподобающих играх. Если сделка не состоится, то я подаю в отставку.

– Как тебе будет угодно, – с безразличием сказал я.

– Ты слишком много на себя берешь, – Макаллистер был в ярости. – А ведь я помню тебя еще сосунком.

Теперь пришла моя очередь сердиться.

– Ты только адвокат, – сказал я ледяным тоном, – и имеешь дело с моей собственностью. А с моей собственностью я волен поступать как мне заблагорассудится: продать, выкинуть – все что угодно. Я ею владею, а ты просто работаешь на меня. Запомни это.

Макаллистер побледнел. Я понял, что он вспомнил о ста тысячах в год, которые я платил ему, о премиальных, о доме, в котором жил, о школе, в которой учились его дети, о положении в обществе. Интересно, не пожалел ли он в этот момент о тех шестидесяти тысячах, которые зарабатывал адвокатской практикой перед тем, как перейти ко мне.

Я не мог заставить себя пожалеть его. Он знал, на что шел. Контракт был составлен на его собственных условиях. Он хотел денег и получил их, теперь жаловаться было поздно.

Присутствующие молча наблюдали за нами, и я понял, что независимо от того, жаль мне Макаллистера или нет, я должен помочь ему выкарабкаться из этой ситуации.

– Давай перестанем, Мак, – мягко сказал я. – Мы слишком дружны с тобой, чтобы допускать такие вещи. Забудь обо всем. У нас будет много таких сделок. Сейчас главное, чтобы ты подписал новый контракт со мной, и тогда уж я буду уверен, что никто из этих пиратов не переманит тебя.

– Конечно, Джонас, – Макаллистер облегченно вздохнул, – наверное, мы оба слишком устали: я от этих переговоров, ты от рекордного перелета. Возможно, я просто неправильно понял тебя тогда.

Он повернулся к присутствующим.

– Извините, джентльмены, это моя вина. Я не хотел ввести вас в заблуждение, а просто неправильно понял мистера Корда. Прошу прощения.

В воздухе опять повисла тишина. Все молчали. Тогда я улыбнулся и подошел к писсуару.

– И это весь итог нашего совещания? – спросил я, пожимая плечами.

Первым нарушил молчание Шеффилд, я слышал, как он шептался с остальными.

– Остановимся посередине, – сказал он, – двенадцать с половиной.

Видно, им очень нужна была эта лицензия, если они согласились – так быстро. Я покачал головой, но вдруг мне на ум пришла шальная мысль.

– Я много слышал о вас от моего отца, – сказал я, обращаясь к Шеффилду. – Он говорил, что вы были настоящим спортсменом и любили рискнуть.

– Да, я частенько заключал пари, – улыбнулся он.

– Предлагаю пари на два с половиной миллиона. Я утверждаю, что со своего места вы не сможете отлить водички вон в тот писсуар, – сказал я, указывая на писсуар, расположенный примерно в полутора метрах от Шеффилда. – Если сможете, сделка будет стоить двенадцать с половиной миллионов, не сможете – я получу пятнадцать.

От удивления Шеффилд раскрыл рот и выпучил глаза.

– Мистер Корд! – возмущенно воскликнул он.

– Вы можете называть меня Джонас. Вспомните, ведь это два с половиной миллиона.

Он посмотрел на присутствующих – они на него, потом все вместе на меня. Наконец, представитель «Малон Кемикал» произнес:

– Это два с половиной миллиона, Мартин. За такие деньги я бы попытался.

Шеффилд все еще колебался. Он взглянул на Макаллистера, но тот отвел взгляд. Затем он повернулся к писсуару и расстегнул ширинку. Шеффилд взглянул на меня, и я кивнул. Но ничего не произошло, совсем ничего. Он так и стоял, но полоса краски поползла от воротничка к лицу. Прошла минута, другая, лицо его полностью налилось краской.

– Порядок, мистер Шеффилд, – сказал я серьезно, еле сдерживая улыбку. – Сдаюсь, вы выиграли. Сделка стоит двенадцать с половиной миллионов.

Шеффилд уставился на меня, стараясь прочитать мои мысли, но мое лицо ничего не выражало. Я протянул ему руку, он поколебался секунду и пожал ее.

– Могу я называть вас Мартин? – спросил я.

Он кивнул, и на его губах появилось слабое подобие улыбки.

– Пожалуйста, называйте.

Я пожал его руку.

– Мартин, – торжественно произнес я, – застегните ширинку!

Макаллистер прямо на месте внес в оба контракта необходимые изменения, и мы подписали их. Когда все вышли в вестибюль, было около половины пятого. Я направился к лифту, но Эймос Уинтроп задержал меня.

Мне совсем не хотелось разговаривать с ним.

– Может, отложим на утро, Эймос? – спросил я. – Мне надо поспать.

На его лице появилась понимающая улыбка, и он весело похлопал меня по плечу.

– Я знаю, как ты собираешься спать, мальчик, но это важный разговор.

– Сейчас не может быть ничего важного.

Двери лифта открылись и я вошел внутрь, но Эймос юркнул за мной. Лифтер начал закрывать двери.

– Минутку, – попросил я. – Двери снова открылись и я вышел из лифта. – Ну, хорошо, Эймос. В чем дело?

Мы уселись на диване в вестибюле.

– Мне надо еще десять тысяч, – сказал он.

Все было ясно, он опять был на мели. Уинтроп тратил деньги быстрее, чем их печатали.

– А где же деньги, которые вы получили за акции?

– Кончились, – смутился он. – Ты ведь знаешь, как много я задолжал.