Послали ли вестфальцы рукописи Д[аниель]су [61]? — Слышал ли ты какие-нибудь подробности о кёльнском проекте, о котором, как ты помнишь, писал Гесс [62]?
Особенно великолепна болтовня Люнинга. Так и видишь перед собой этого добропорядочного простака, который готов наделать в штаны. Если мы критикуем все их подлости, то сей благородный муж заявляет, что это «самокритика» [63]. Но с этими господами скоро будет так, как написано:
А Вестфалия, по-видимому, постепенно начинает замечать, что у нее нет задницы или, говоря языком Мозеса {68} , «материальной базы» для своего коммунизма.
Пютман по отношению ко мневовсе не был так уж неправ, говоря, что брюссельцы сотрудничали в «Prometheus». Послушай только, как тонко этот негодяй повел дело. Так как я также нуждаюсь в деньгах, то я написал ему, чтобы он, наконец, прислал мне давно полагающийся гонорар. Этот субъект отвечает, что гонорар за одну статью, которую он напечатал в «Burgerbuch» {69} , по его поручению должен был уплатить мне Леске (конечно, еще не получено). Что же касается второй статьи, напечатанной во втором выпуске «Rheinische Jahrbucher» {70} , то он-де, правда, уже получил гонорар от издателя, но так как немецкие так называемые коммунисты самым постыдным образом подвели его, великого П., вместе с его другим великим П. — «Prometheus», — то он, П. № 1, вынужден был употребить все гонорары (в том числе и гонорар Э[вербе]ка и др.) для печатания П. № 2, и потому гонорар сможет быть уплачен нам только через хнедель!! Ловкие молодцы; если им не даешь рукописи, они накладывают руку на деньги. Таким образом становишься сотрудником и акционером «Prometheus».
Лондонское обращение [64]я вчера вечером прочитал здесь у рабочих уже в напечатанном виде. Ерунда. Обращаются к «народу», то есть к предполагаемым пролетариям в Шлезвиг-Гольштейне, где не увидишь кругом никого, кроме нижнегерманского мужичья и проникнутых цеховым духом штраубингеров. Этот вздор, это полное игнорирование действительно существующих условий, неумение понять историческое развитие, — всему этому они научились у англичан. Вместо прямого ответа на вопрос о Шлезвиг-Гольштейне, они добиваются, чтобы совершенно не существующий там в их смысле «народ» игнорировал этот вопрос, держался мирно и пассивно; они не думают о том, что буржуа все же делают, что хотят. Если не считать излишней и совершенно не связанной с их выводами ругани по адресу буржуа (которая прекрасно может быть заменена фразами о свободе торговли), то эта вещь свободно могла бы быть опубликована лондонской фритредерской прессой, не желающей участия Шлезвиг-Гольштейна в Таможенном союзе.
В немецких газетах уже были намеки на то, что Юлиус состоит на прусской службе и пишет для Ротера. Вот будет радость для Буржуа {71} , который, как рассказывает Д'Э[стер], был в таком восторге от его благородных произведений!
A propos {72} Шлезвиг-Гольштейна. Кучер {73} написал третьего дня три строчки Э[вербе]ку, что теперь надо быть очень осторожным с письмами, так как датчане вскрывают всю переписку. Он думает, что дело может кончиться войной. Сомневаюсь, но хорошо, что старик-датчанин так грубо нажимает на шлезвиг-гольштейнцев [65]. Читал ты, между прочим, в «Rheinischer Beobachter» знаменитое стихотворение «Омываемый морями Шлезвиг-Гольштейн»? Оно производит примерно следующее впечатление (слов я никак не мог запомнить):
Шлезвиг-Гольштейн соплеменный, за отчизну крепко стой! — так заканчивается эта дрянь. Это отвратительная песня, которую подобает пропеть дитмаршенцам, которые в свою очередь заслужили быть воспетыми Пютманом.
Кёльнские буржуа начинают шевелиться; они выпустили протест против господ министров, который является пределом возможного для немецких бюргеров. Бедный берлинский проповедник {74} ! Со всеми муниципалитетами своего государства он в ссоре; сперва берлинский теологический диспут, затем то же самое в Бреславле {75} , теперь кёльнская история. Этот болван, впрочем, как две капли воды похож на Якова I английского, которого он действительно, по-видимому, взял себе за образец. Вскоре он, вероятно, так же как и тот, будет сжигать на кострах ведьм.
По отношению к Прудону я в деловом письме {76} был вопиюще несправедлив. Так как там нет места для приписок, то я должен исправить это здесь. Видишь ли, я полагал, что Прудон допустил небольшую нелепость, нелепость в пределах здравого смысла. Вчера этот вопрос снова подробно обсуждался, и мне стало ясно, что эта новая нелепость является на деле совершенно беспредельной нелепостью.Представь себе: пролетарии должны копитьмелкие акции. На эти средства (для начала требуется, конечно, не меньше 10000—20000 рабочих) открываются сначала одна или несколько мастерских в одной или нескольких отраслях ремесла, и часть акционеров начинает там работать. Продукты 1) продаются акционерам по цене сырого материала плюс цена труда (акционеры, таким образом, не должны оплачивать прибыль), а 2) возможный излишек продуктов продается на мировом рынке по рыночной цене. По мере того как капитал общества будет увеличиваться за счет привлечения новых акционеров или новых сбережений старых акционеров, на этот капитал будут создаваться новые мастерские и фабрики и т. д. и т. д., до тех пор, пока — всепролетарии не получат работу, всеимеющиеся в стране производительные силы не будут скуплены, и благодаря этому капиталы, находящиеся в руках буржуа, потеряют свою власть над трудом и не смогут приносить прибыль! Таким образом, капитал будет упразднен потому, что «найдена инстанция, где капитал, то есть источник процента» (понимаемый как старое droit d'aubaine [66], получившее несколько более четкие очертания и грюнизированное) «как бы исчезает». Ты видишь, как в этих, бесчисленное множество раз повторяемых папашей Эйзерманом словах, которые, очевидно, вдолбил ему Грюн, еще ясно проглядывают старые прудоновские бессодержательные фразы. Эти господа собираются, ни много, ни мало, для начала скупить всю Францию,а потом, пожалуй, и весь остальной мир, скупить на пролетарские сбережения, путем отказа пролетариев от прибыли и процентов на их капитал. Был ли когда-либо придуман такой великолепный план, и раз уж собираются проделать подобный фокус, то не проще ли сразу начеканить пятифранковых монет из серебра лунного света? А здешние глупцы среди рабочих, я говорю о немцах, верятподобной ерунде — люди, у которых не бывает в кармане и шести су, чтобы вечерком после своих собраний посидеть в кабачке, хотят на свои сбережения скупить всю прекрасную Францию. Ротшильд и компания — просто крохоборы по сравнению с этими колоссальными спекулянтами. Есть от чего прийти в ярость. Грюн до такой степени сбил с толку этих людей, что самая бессмысленная фраза кажется им более убедительной, чем самый простой факт, который приводится в качестве экономического аргумента. Просто позор, что приходится всерьез воевать против подобного несусветного вздора. Но надо иметь терпение, и я не оставлю эту публику в покое, пока не разобью Грюна наголову, пока не прочищу их засоренные мозги.
