Пользуясь поднятым им шумом об освобождении рабов, г-н Гейнцен создал в Нью-Йорке новое акционерное общество и продолжает издание своей газеты под несколько измененным названием.

Штехан — не доверяй ни одному штраубингеру! — уже в продолжение нескольких недель находится здесь в свите Виллиха — Шаппера. Когда обнаружился факт, что его письма к таракану Дицу попали в руки ганноверской полиции, Ш[техан] написал корреспонденцию в «Norddeutsche Zeitung», в которой сообщает, будто у Дица был взломан письменный стол (какая ерунда!) и похищены письма. Шпионом-де оказался, как теперь установлено, находящийся давно на службе у полиции Хаупт из Гамбурга. Какое счастье, что я не допустил несколько недель тому назад никакого публичного вмешательства в дело Дица — Штехана. Что касается Хаупта, то я о нем больше ничего не слыхал и напрасно ломаю себе голову над тем, как передать ему письмо, так как он должен объясниться. Через Веерта я уже раз сделал такую попытку, но домашние Х[аупта] отказались принять Веерта под предлогом, что того нет дома, Что ты думаешь о Хаупте? Я убежден, что он не шпион и никогда шпионом не был.

Эдгар Бауэр будто бы тоже здесь. Я еще его не видел. Неделю тому назад сюда приезжал Блинд с супругой (мадам Коген) для посещения выставки; в воскресенье он снова уехал. С прошлого понедельника я его больше не видал, и именно из-за следующего нелепого случая, который покажет тебе, до какой степени этот несчастный находится под башмаком своей жены. Сегодня я получил местное письмо, в котором он извещает меня о своем отъезде. Итак, в прошлый понедельник он был у меня с женой. Кроме них были Фрейлиграт, Красный Вольф ^{487} (который, к слову сказать, без всякого шума опять появился у нас и к тому же недавно женилсяна англичанке; она — синий чулок), Либкнехт и несчастный Пипер. Жена Блинда — живая еврейка, и мы очень весело смеялись и болтали, пока «всякой лжи отец» ^{488} не перевел разговор на вопросы религии. Она хвастала атеизмом, Фейербахом и т. д. Тогда я стал нападать на Ф[ейербаха], но, конечно, весьма учтиво и дружески. Вначале мне казалось, что еврейке дискуссия доставляет удовольствие, и это, конечно, было единственным основанием, почему я пустился в рассуждения на эту скучную для меня тему. А в это время мое нескромное доктринерствующее эхо, г-н Пипер, вмешался в разговор, прорицая, как оракул, и, признаться, не весьма тактично. Вдруг я вижу, что наша дама утопает в слезах. Блинд меланхолически бросает на меня взгляды, полные укоризны, она откланивается — «и след навек пропал» ^{489} , и Блинд тоже исчез. Такого приключения у меня еще никогда не было за всю мою долгую практику.

Пипер отбыл вместе с Ротшильдами во Франкфурт-на-Майне. Он усвоил себе очень неприятную манеру: когда я с кем-нибудь дискутирую, он вмешивается в разговор с весьма глупым пpeвосходством ментора.

Почтеннейший Гёрингер прислал мне вызов в суд на 22-ое сего месяца по поводу старого долга. Одновременно этот великий человек выехал в Саутгемптон, чтоб принять Кошута. Очевидно, это я должен оплатить расходы по торжественному приему.

Я получил из Парижа два письма: одно от Эвербека, а другое от Сазонова. Г-н Эвербек издает бессмертное произведение: «Германия и немцы». Охватывает период от Арминия-херуска (так он мне пишет буквально) до 1850 г. от рождества Христова. Он просит у меня биографических литературно-исторических заметок о трех мужах: Фридрихе Энгельсе, Карле Марксе и Бруно Бауэре. Эта дрянь уже начала печататься. Что делать? Я боюсь, что если этому молодцу совсем не ответить, то он пустит о нас в свет величайшую бессмыслицу. Напиши мне, что ты об этом думаешь.

В письме Сазонова во всяком случае самым интересным является пометка: «Париж». Каким образом С[азонов] в этот трудный момент попал в Париж? Я попрошу у него объяснений по поводу этой тайны. Он, со своей стороны, весьма жалуется на Дронке, который будто бы бездельничает и позволяет себя околпачивать некоторым буржуа. Сазонов перевел одну половину «Манифеста» ^{491} , а Д[ронке] обязался перевести вторую. Из-за обычной небрежности и лени последнего из всего этого ничего не вышло. Это, признаться, весьма похоже на нашего Д[ронке].

После того как г-н Кампе отверг мое предложение о брошюре против Прудона, а г-н Котта, и позднее Лёвенталь (через посредство Эбнера во Франкфурте) — мое предложение об издании политической экономии, для последней, кажется, наконец, открываются некоторые виды. Через неделю я узнаю, реализуются ли они. Дело идет об издателе в Дессау, переговоры с которым ведутся тоже через Эбнера. Эбнер — друг Фрейлиграта.

От «Tribune» я еще не получил ни одного письма и не видал ее ни разу, но не сомневаюсь, что дело подвигается вперед [332]. Во всяком случае, это должно выясниться через несколько дней.

Ты должен мне сообщить, наконец, твое мнение о Прудоне ^{492} , хотя бы вкратце. Это меня тем более интересует, что я теперь занят разработкой политической экономии. Впрочем, в последнее время, работая в библиотеке, которую я продолжаю посещать, я усиленно изучал главным образом технологию, ее историю, а также агрономию, чтобы получить хоть некоторое представление об этой пакости.

Что слышно о торговом кризисе? В «Economist» печатаются утешения, торжественные заверения и обращения, которые, как правило, предшествуют кризисам. Журнал не может скрыть своего собственного страха перед кризисом, несмотря на то, что он старается у других этот страх рассеять болтовней. Если тебе попадется в руки книга Джонстона «Заметки о Северной Америке», 2 тома, 1851 г., то ты найдешь там всевозможные интересные заметки. Ведь Д[жонстон] — это английский Либих. Атлас физической географии «Джонстона» — не смешивать с вышеупомянутым, — быть может, можно получить в одной из манчестерских библиотек. В нем собраны все новейшие и более ранние изыскания в этой области. Стоит 10 гиней, то есть не рассчитан на частных лиц. О дорогом Гарни ничего не слышно. По-видимому, он все еще пребывает в Шотландии.

Англичане признают, что американцы получили первый приз на промышленной выставке и победили их во всем. 1. Гуттаперча. Новое сырье и новые виды производства. 2. Оружие. Револьверы. 3. Машины. Косилки, сеялки и швейные машины. 4. Дагерротипия применена впервые в большом масштабе. 5. Судоходство, яхты. Наконец, чтобы показать, что они умеют поставлять и предметы роскоши, они выставили колоссальную глыбу калифорнийской золотой руды и рядом сервиз, сделанный из чистого золота. Привет!

Твой К.Маркс

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und К. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается no рукописи

Перевод с немецкого

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ [333]

В ЛОНДОН

[Манчестер], среда, 15 октября 1851 г.

Дорогой Маркс!

При сем почтовый перевод на 2 фунта. Формальности прежние. История с Гёрингером весьма печальна, тебе придется платить. У джентльменов из суда графства короткая расправа, а расписка у них имеется. Я, на твоем месте, возможно скорее раздобыл бы деньги для уплаты долга, а также для издержек в связи с вызовом в суд и отослал бы этому субъекту; тут уж ничего не поделаешь, а пойти в суд и дать себя осудить — это приведет к еще большим расходам и не очень приятно. О какой сумме идет речь и сколько ты можешь раздобыть? Напиши мне об этом возможно точнее, я, разумеется, сделаю все от меня зависящее, — как я ни стеснен теперь сам, — лишь бы дело не дошло до описи твоего имущества.