Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

[Манчестер], 11 апреля 1851 г.

Дорогой Маркс!

Я полагал, что сегодня покончу, наконец, с моим грандиозным стратегическим трактатом ^{328} . Но отчасти вследствие задержек, отчасти вследствие необходимости порыться в книгах относительно деталей, отчасти потому, что работа эта получается более обширной, чем я предполагал, — вряд ли я закончу ее сегодня поздно вечером. Впрочем, она совершенно не подходит для печати: она годится только для частной информации, а для меня является некоторого рода упражнением.

Я начинаю также постепенно уяснять себе личность Веллингтона. Упорный, настойчивый, упрямый англичанин, полный здравого смысла и обладающий в высшей мере свойственным его нации талантом использования ресурсов; медлительный в принятии решений, осторожный, никогда не рассчитывающий на счастливую случайность, несмотря на огромное везение; он был бы гением, если бы «здравый смысл» был способен возвыситься до уровня гениальности. Все его дела Образцовы, но ни одно не является мастерским ^{329} . Такой генерал, как он, как бы создан для английской армии, где каждый солдат, каждый младший лейтенант является маленьким Веллингтоном в своей собственной сфере. К тому же он знает свою армию, ее упорную выдержку в обороне, которую каждый англичанин приносит с собой с боксерского ринга и которая делает ее способной после восьмичасовой напряженной обороны, сломившей бы всякую другую армию, производить еще внушительные атаки, в которых недостаток живости возмещается согласованностью действий и устойчивостью. Обороны при Ватерлоо до того момента, пока не подошли пруссаки, не выдержала бы ни одна армия, не имея у себя ядра в 35000 англичан.

Впрочем, во время Испанской войны Веллингтон лучше уразумел сущность наполеоновского военного искусства, чем те нации, которым Наполеон на спине прописал превосходство этого военного искусства. В то время как австрийцы совершенно растерялись, а пруссаки настолько опешили, что объявили тождественными тупоумие и гениальность, Веллингтон вел себя очень ловко и сумел уберечься от ошибок, которые совершали австрийцы и пруссаки. Он не подражал наполеоновским приемам, но чрезвычайно затруднял французам возможность применять к нему свои приемы. Он не совершал ни одной ошибки, если его не вынуждали к этому политические соображения; зато я не обнаружил пока абсолютно ничего, в чем он проявил бы хоть искру гениальности. Сам Нейпир ^{330} отмечает такие случаи, когда он мог нанести гениальные удары решающего значения и не подумал об этом. Поскольку я мог в этом убедиться, он ни разу не сумел использовать таких обстоятельств. Он велик в своем роде, а именно настолько велик, насколько можно быть великим, не переставая быть посредственностью. Он обладает всеми качествами солдата; они все соразмерно и замечательно гармонически развиты; но именно эта-то гармония и мешает каждому отдельному из этих качеств достигнуть истинно гениального развития. Каков солдат, таков и политик. Его закадычный друг на поприще политики Пиль является в некотором роде его копией. Оба они представляют торизм, у которого достаточно здравого смысла, чтобы, сохраняя приличие, сдавать одну позицию за другой и растворяться в буржуазии. Это отступление к Торрес-Ведрас [244]. Таков Веллингтон.

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ [245]

В МАНЧЕСТЕР

[Лондон], 15 апреля 1851 г.

Дорогой Энгельс!

Ты не получил от меня ни одного письма, да и теперь получишь только эти несколько строк, так как я со дня на день ожидаю твоего обещанного письма. Прилагаю письмо Лупуса ^{331} . Я написал ему еще четыре дня тому назад, но не ответил на вопросы, поставленные им перед тобой.

Посылаю письмо от неизвестного мне Фишера из Америки. Пока что я поручил Либкнехту написать ему.

Письмо Ротаккера я пошлю тебе в следующий раз. И этот осел является редактором в Америке. Из его письма ясно одно, что от самого крайнего Дальнего Запада до Востока повсюду о нас вопят, нас ругают, против нас публикуют статьи. Вейтлинг поместил в своем листке ^{332} статью из Парижа (говорят, что на самом деле ее автор Виллих) против меня и тебя [246]. С другой стороны, Шнауффер напал на великого Виллиха.

Гарантировав заем в 10 миллионов, Струве,для того чтобы выклянчить деньги на переселение в Америку с Амалией ^{333} , тотчас же выпустил подписной лист, который циркулирует в Сити. Это ему удалось. В прошлую пятницу он укатил, — по-прежнему вместе с Амалией.

Виллих занялся всякими плутнями при содействии Гёрингера. Впрочем, у него две недели была желчная лихорадка после получения последнего ответа от псевдо-Беккера и приложенного к нему тоста. Две недели он не выходил из часовни, то есть из казармы, и при своем возвращении на Уиндмилл-стрит он поставил на обсуждение тост и предисловие к нему ^{334} , вероятно, чтобы выдать себе testimonium paupertatis ^{335} .

Шаппер выработал конституцию для Англии, так как на той же Уйндмилл-стрит после зрелого размышления и пространного обсуждения было решено, что у Англии нет писаной конституции и что она должна ее получить. А дадут ей эту конституцию Шаппер — Геберт. Она уже и написана.

Шиммельпфенниг объездил всю Германию и повсюду очень сильно интриговал против нас в общих интересах Виллиха — Шаппера, Руге — Кинкеля, Беккера ^{336} — Зигеля. Бесконечные сплетни — главным образом в местах, где относятся восторженно к Кинкелю, и особенно в Вестфалии, Оснабрюке, Билефельде и т. д., — там нас никогда не жаловали.

Твой К. М.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx — Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

Манчестер, вторник, 15 апреля [1851 г.]

Дорогой Маркс!

Прилагаю почтовый перевод на 5 фунтов.

Если состояние здоровья твоей жены и прочие обстоятельства позволяют, то приезжай в Манчестер [247]послезавтра, в четверг. У тебя на выбор три поезда: 1) в половине седьмого утра; прибывает сюда в 2 часа (имеется второй класс). 2) Парламентский поезд [248]в 7 часов утра (второй и третий класс), приходит в половине седьмого вечера. 3) В 12 часов дня; прибывает в 9 вечера (второй класс). Мы сумеем тогда от пятницы до понедельника немного поездить по окрестностям.