Ливерпульским союзом хлопковых маклеров опубликованы приводимые ниже данные; такие точные данные тебе, вероятно, еще не попадались. Замечу сначала, что урожай хлопка за каждый год до 1 сентября следующего года целиком доставляется в гавани, так что хлопковым годом считается период с 1 сентября по 1 сентября. Поэтому понятно, что то, что здесь фигурирует, например, в качестве урожая 1851 г., составляет хлопок, выросший летом и собранный осенью 1850 г. и свезенный в гавани между сентябрем 1850 и 1851 года. Созревающий теперь урожай, который, впрочем, будет хуже вследствие засухи и ураганов и достигнет приблизительно 2 ¹/ ₂миллионов кип, будет, следовательно, фигурировать как урожай 1852 года.

Потреблено в самой / Урожай хлопка Америке

1846 / 2 110 537 кип / не приведено данных

1847 / 1 778 651» / 427 967 кип

1848 / 2 347 634» / 531 772»

1849 / 2 728 596» / 518 039»

1850 / 2 096 706» / 487 769»

1851 / 2 355 257» / 404 108»

Американцы, таким образом, сами потребили приблизительно около ¹/ ₅или ¹/ ₄всего своего урожая. Относительно экспорта и импорта других сортов хлопка, не из Соединенных Штатов, у меня нет данных. Экспорт Соединенных Штатов в Англию составлял приблизительно от 55 до 60 процентов урожая, во Францию — ¹/ ₈. Но обе страны опять-таки вывозят довольно много: Англия во Францию, Германию и Россию, Франция — в Швейцарию.

Русские теперь уже не получают из Англии почти ни одного фунта пряжи, они ввозят оттуда очень мало готовых хлопчатобумажных изделий и очень много хлопка-сырца: 2000–3000 кип в неделю. Несмотря на понижение пошлины на пряжу с 7 до 5 пенсов за фунт, ежедневно все еще возникают новые прядильни. Николай, очевидно, начинает бояться этой промышленности и хочет еще больше понизить пошлину. Но так как в этом деле заинтересованы все его богатое дворянство и вся буржуазия, то если он на этом будет настаивать, дело может принять серьезный оборот.

Твой Ф. Э.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx — Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

[Лондон], 23 сентября 1851 г. 28, Deanstreet, Soho

Дорогой Энгельс!

С парижским документом [325]вышло очень глупо. Немецкие газеты, кёльнская и аугсбургская ^{477} , как и следовало ожидать от этих лишенных всякого критического чутья собак, приписывают его нам. С другой стороны, жалкий Виллих и К° распускают слух, будто бы мы через посредство наших знакомых в Париже выдали полиции эту дрянь. Что ты на это скажешь?

К. Шрамм тоже арестован. Habeat sibi ^{478} . В следующий раз — по получении еще некоторых сведений — я напишу тебе опять о здешней дряни. Сегодня я угощу тебя следующим резюме пространного манифеста гражданина Техова, напечатанного в «New-Yorker Staatszeitung» и озаглавленного: «Контуры грядущей войны. Лондон, 7 августа» [326].(Плохо, доктринерски написано, всевозможные старые мотивы из нашего «Revue»; по форме как будто бы понятно, но плоско по содержанию; никакой живости в изложении, ничего меткого.) Считаю лишним излагать то, что Техов сначала напыщенно заявляет о революции 1849 года. Он делает из этого прежде всего следующие практические выводы:

1. Против насилия нет иного способа сопротивления, кроме насилия.

2. Революция может победить лишь тогда, когда она становится всеобщей, то есть когда она разгорается в больших центрах движения (баварский Пфальц, Баден), и когда, далее, она не является выражением одной какой-нибудь оппозиционной фракции.(Пример: июньское восстание 1848 года.)

3. Национальная борьба не может иметь решающего значения, так как она раздробляет.

4. Баррикадная борьба не имеет никакого иного значения, кроме того, что она сигнализирует о сопротивлении населения и подвергает испытанию силы правительств, то есть настроение войск по отношению к этому сопротивлению. Каковы бы ни были результаты этого испытания, первой и важнейшей мерой революции остаются всегда организация для войны и создание дисциплинированных войск. Ибо только благодаря этому возможно наступление, и только наступление дает победу.

5. Национальные учредительные собрания не в состоянии организовать дело войны. Они теряют все свое время на вопросы внутренней политики,для разрешениякоторых времянаступит лишь после победы.

6. Чтобы осуществить организацию для войны, революция должна выиграть пространство и время. Она должна поэтому политически нападать, то есть втягивать в сферу своего влияния возможно большие пространства земли, так как в военном отношении она вначале всегда вынуждена ограничиваться обороной.

7. Организация для войны как в республиканском, так и в роялистском лагере может основываться лишь на принуждении. При помощи политического воодушевления и с фантастически разукрашенными повстанческими отрядами еще никто никогда не выиграл ни одного открытого сражения в борьбе против дисциплинированных и хорошо руководимых солдат. Военное воодушевление появляется лишь после ряда успехов. — Для этих успехов нет вначале лучшей основы, чем железная строгость дисциплины. Еще в большей степени, чем во внутренней организации страны, демократические принципы могут быть применены в армиях лишь после победы революции.

8. Грядущая война, это по природе своей война на уничтожение — народов или государей. Отсюда вытекает признание политической и военной солидарности всех народов, то есть интервенции.

9. Территория грядущей революции совпадает пространственно с границами побежденной революции — Франция, Германия, Италия, Венгрия, Польша.

Из всего этого вытекает следующее: Вопрос о будущей революции равнозначен вопросу о грядущей европейской войне.

Основной вопрос войны: быть ли Европе казацкой или республиканской? Арена войны — старая: Верхняя Италия и Германия.

Затем г-н Техов подсчитывает: 1) боевые силы контрреволюции; 2) боевые силы революции.

I. Боевые силы контрреволюции

1. Россия.Допустим, что она могла бы довести свои вооруженные силы до 300000, это было бы очень много. Через сколько времени и с какими силами она сможет тогда появиться на Рейне или в Италии? В лучшем случае через два месяца. Не меньше трети она потеряет больными и при занятии военных дорог. Остаются 200000 человек, которые смогут появиться в решающих пунктах театра войны через два месяца после начала движения.

2. Австрия.Состав ее армии исчисляется в 600000 человек. В 1848 и 1849 гг. ей понадобились в Италии 150000 человек. Такого же количества Радецкий требует сейчас и для мирного времени. В Венгрии она теперь в мирное время нуждается в 90000 человек. В последней войне 200000 человек оказалось недостаточно. Треть этой армии состоит из венгров и итальянцев, которые перейдут на сторону противника, В лучшем случае, если восстание в Венгрии и в Италии вспыхнет не одновременно, Австрия сможет — задерживаемая различными баррикадным» боями — появиться на Рейне через 6 недель с армией в 50000 человек.

3. Пруссия.Насчитывает 500000 человек, включая резервные батальоны и ландвер первого призыва, не идущие на фронт. Для боевых операций — 300000 человек: половина линейных, половина ландвера. Продолжительность мобилизации: от двух до трех недель. Офицерский корпус в прусской армии аристократичен, унтер-офицеры бюрократичны, масса «насквозь демократична». Дальнейшие шансы революция приобретает с мобилизацией ландвера. Дезорганизация прусской армии благодаря революции, которую король сможет подавить лишь при помощи русской армии, для того чтобы вместе с русскими повести остатки своей армии против повстанцев. Рейнская провинция, Вестфалия, Саксония потеряны для него, то есть важнейшие линии крепостей и, по меньшей мере, треть его армии; треть понадобится ему против восстаний в Берлине, Бреславле ^{479} , Познанской провинции и Западной Пруссии. Остается, самое большее, 100000, которые смогут появиться на поле битвы не раньше самих русских.