— Я собирался говорить с тобой, — задумчиво вздохнул господин, — Но, как видно, ошибся. Кому ты принадлежишь?

Я? Принадлежу? Ттан-хе! Да что он себе позволяет?

— Мое сердце пока свободно, моя верность принадлежит моей Империи, моей волей в праве распоряжаться мой университет, — выпрямив спину тихо ответила я, судорожно вспоминая, что ещё можно вставить в ритуальную фразу. Про подчиненность жизни, кажется, говорят, лишь когда собираются мстить… или берут на себя смертельно опасное дело. Честь? Не, от неё, вроде отрекаются иногда, но я даже и случаев таких толком припомнить не могу. Ещё может кому-нибудь принадлежать свобода, но это у рабов и преступников, согласных со своей судьбой. Судьба, кстати тоже может принадлежать чему-нибудь. Например, предсказанию или проклятью. Кстати, не согласные со своей судьбой рабы говорят о принадлежности кому-либо тела….

— Я говорю о твоей плоти, женщина! — с тихим рыком, выдохнул он. Синие глаза наполнились злостью. Впрочем, мои, янтарные, подозреваю, тоже.

— Ещё никто не рискнул попытаться подчинить меня! — по телу пронеслись волны изменения, превращая кожу в чешую и обратно, — Хочешь рискнуть? — голос понижается до опасно-нежного.

Демон вновь смотрит на мои плечи, теперь уже недоуменно.

— Тогда почему ты показываешь всем свое тело? Оно достаточно красиво, что возможность увидеть его почитали наградой, — с сомнением спросил Альялье.

С трудом сдерживаю смех. Какие… необычные у них нравы. Вот бы о ком диссертацию подготовить!

— Так лучше? — следуя наитию, представляю плащ-накидку, алую при прямом взгляде и золотую на излом. Легкая шелковая ткань ложится на плечи. Все же, это грезы, а, значит, все зависти от моего желания.

Насмешливо гляжу в глаза демону и натягиваю капюшон.

Тонкая рука растерянно взлетает к ряду шипов на щеке. А в следующий миг по залу перекатывается смех, похожий на вой вьюги.

— Что ж, свободная, — со странной насмешкой выговаривает это слово, — Почему ты посмела претендовать на чужое? Моя дочь расстроится, когда узнает, что у неё захотели отнять любимую игрушку. Мне не малых трудов стоило уговорить её отпустить его в помощь нашим войскам.

Так, а это, похоже, о Асиле. Лэ! Надеюсь, он был искренен.

— Он не приносил вам клятв, — пожимаю плечами, — И он распорядился своей свободой, как пожелал.

По залу вновь разносится смех:

— Глупая! Он — вещь, он не вправе распоряжаться собой. Просто верни его и я даже соизволю простить тебе эту ошибку.

Ттан-хе! Вещь! Кажется, в Ассиде тоже было рабство, но не в такой же степени! А в Империи Небесных допустим только вассалитет, хотя мы и признаем за другими странами право на рабов, иногда даже из числа наших сородичей.

— Боюсь, мы слишком по разному видим мир. Мой народ иногда признает за кем либо право считать разумных существ своими вещами, но это другой случай. Впрочем, чтоб избежать конфликта, я готова представить Вам компенсацию по вашему выбору, разумеется, в пределах разумного, — чуть склоняю голову, подчиняясь необходимости.

Демон недовольно скрещивает на груди руки.

— Жаль, — тонко вздыхает, — Нам сложно добиться даже понимания. Едва ли мы сможем мирно договориться. Поверь, тебе лучше отказаться от своих прав на него.

— Нет. Я приняла его клятву, а, значит, согласилась защищать, как вассала, — произношу устало, но твердо.

— Боюсь, что тебе придется передумать, — раздается в ушах его голос, а пещера плавится, словно в вулкане. Алый огонь полыхает кругом. Но… разве может красный дракон бояться огня? Меняя тело, легко плыву в теплой лаве. Хуже, чем полет, но тоже неплохое развлечение.

Огонь сменяется тьмой, легкость — усталостью. Решил воздействовать прямо на меня, а не на окружающий мир? Глупый! Думаешь, я испугаюсь и начну бороться? Зачем? Если я устала, а вокруг темно — самое время поспать. А если вдруг возникнет опасность — успею проснуться. Интуиция у меня хороша-а-а-ая….

Впрочем, поспать мне не дали появившиеся непонятно откуда крылатые демоны. Хочешь устроить битву? А зачем мне драться, если я все равно быстрее летаю? Взмах крыльев и чернокожие твари не могут меня догнать.

Свободное черное небо, в котором мое сознание уже нарисовало звездочки, затягивается тучами. Внизу бьет волнами море…. Шторм.

Немного полетав меж молний и дождавшись, что они заполнили едва ли ни все пространство, поднимаюсь выше туч. Даже младенец знает, что грозу лучше перелетать сверху: они никогда не заходят слишком высоко.

Купаясь в сиянии звезд, любуюсь медленно поднимающимся солнцем. На «земле» рассветет ещё не скоро, но с такой высоты уже виден алый край. Лэ! Как же я соскучилась по полетам! Под лапами все ещё «кипит» хаос бури. Надеешься, что выдохнусь? Глупый! Разве ты можешь устать сидеть? Разве что, заскучать от ничего не делания, но мне и это не грозит. Легкое парение в рассветных лучах легко сменяется стремительными кувырками и — обратно. Как же я люблю парить в бескрайних, чистых небесах. Хотя, на горизонте иногда мелькали темные точки, но — несколько минут стремительного полета — и никто уже меня не тревожит.

Да, если закрепить сон знаниями о реальном мире — изменить его сложно. Тем более, что это — мой сон!

Вдруг, прямо передо мной вынырнул… грифон! Ну да, горние умеют строить порталы… вот только демону никогда помогать не будут!

Уворачиваясь от столкновения, зову мыслеречью:

— «Ты что здесь делаешь!»

— «Замолчи и умри!» — яростный клекот.

— «Почему это? Во-первых, это ты в мой сон влез — вот ты и умирай!..»

— «Сон? Уверена?» — насмешка пернатого, упорно не желающего отставать.

— «Знаешь, я могу представить, что какая-то немыслимая сила перенесла меня в нижний мир…. И даже, что это его исконное свойство, создавать вещи в ответ на одно лишь мысленное движение…. Но вот куда тогда делась та одежда, в которой я засыпала? И, во-вторых, почему ты помогаешь нижнему?»

Грифон растерянно взмахивает крыльями и чуть отстает:

— «При чем здесь нижний?» — мыслеречь пернатого переполнена удивления.

— «Так ведь это он крутит мой сон!»

— «Зачем?»

— «Так, мальчишку одного не поделили», — пожимаю плечами, тоже сбиваясь с ритма. Впрочем, агрессии в горним уже нет.

— «Можешь сделать что-нибудь, чтоб я поверил, что это сон?», — с сомнением спрашивает грифон.

— «Не-а, — равнодушно закладываю петлю вокруг крылатого. А красивый он: коричневые перья легко переливаются в лучах солнца до медового, мощный клюв блестит как золото…, - Тогда сон станет зыбким. А мне это не нужно. Пока я привязываю реальность сна к настоящему миру, демон очень ограничен в выборе оружия».

— «Ты — повелительница снов?» — уточняет, флегматично наблюдая за моими петляниями.

— «Не-а, так, знаю кое-какие основы, которые умудрилась не проспать на лекциях по видам магии. Ну да, как видишь, мне и этого хватает».

— «Знаешь, что мне не нравиться в твоем рассуждении? — задумчиво тянет грифон, — Что я не чувствую себя чьей-то фантазией!»

— «А ты и сам мог благополучно провалиться в мой сон. Во-первых, вы и так вечно играете с пространством-временем. Во-вторых, сон, в который уже проник кто-то посторонний, становится едва ли ни проходным двором, каждый желающий может на огонек заглянуть. И, в-третьих, это демон мог и тебя сюда затащить, внушив необходимость меня уничтожить».

Грифон продолжал задумчиво парить, а я нарезала вокруг него круги. Затем, что-то для себя решив, построил портал и крикнув:

— «Удачи, если смогу — попробую помочь из реального мира», — скрылся в серебристой воронке.

А в бескрайнем небе вдруг возник черный разрыв из которого выбралась крылатая девушка… Если конечно эти всполохи молний можно назвать крыльями. Впрочем, а Асилья тоже что-то подобное. Хм, сильф-полукровка? Не, кажется, крови полуночных в ней будет больше половины. Черные волосы развивались третьим крылом, в синих глазах горела ярость, она же уродовало довольно милое и вполне человеческое лицо.