Вампир нервно срывает с пояса флягу и делает несколько глубоких глотков.

— Нэрит? — растерянно окликаю.

— Прости, Ян, — отвечает, не поднимая на меня глаз, — Твоя сила…. Пожалуй этот день я буду вспоминать в кошмарах. Мне нужно отдохнуть.

Спешно отворачивается и уходит к северному корпусу. Растерянно смотрю вслед. Что… что он хотел сказать? Или это просто страх? Страх младшего, увидевшего силу правящего рода драконов…. Тэ! Я ведь давно умею отделять силу, когда ярость слишком велика…. Так почему же… почему сейчас не справилась? Направлять удар в стену, чтоб никто не пострадал, когда такое было? Ну уж после пятидесяти точно ни разу. Так почему теперь? Что со мной твориться? Почему? Из-за войны? Из-за того, что научилась… убивать? Или просто не готова была встретить ненависть и страх?

Поворачиваю голову к стене. Аккуратная полукруглая выемка, в локоть глубиной, хранит следы магии смерти прекратившей разрушения и…. Едва сдерживаю вздох облегчения: Рух. Здесь ярилась не исконная драконья магия, а человеческое её отражение. Вот его-то отделять меня никто не учил. Ну да и не страшно: такие мелкие потоки ничего глобально не разрушат. Но чего тогда испугался Нэрит? Пожалуй, на стенах Сайтерна я и пострашнее силы использовала. По спине пробежал резкий холод: вспомнились уколы его когтей…. Неужели он готов был…. «Не следовало бы рождаться» Могу ли я надеяться, что это лишь мимолетный страх? Или нет?

Из раздумий меня выдернуло мягкое прикосновение к волосам:

— Он просто испугался, девочка, — прозвучал чуть хрипловатый женский голос, — Дай ему время подумать.

Устало киваю и оборачиваюсь к собеседнице: добрые, чуть грустные серые глаза невольно заставляют улыбнуться.

— Спасибо, — виновато киваю, и на глаза падает выбившаяся рыжая прядь, — Мне наверное лучше тоже побыть одной: как бы ещё чего не сломала.

— Не сердись на Раиля, — тихо просит она, — Он в один день с имперским гонцом донес весть о… восстании. С севера, по реке.

Чуть вздрагиваю, представляя, что довелось пережить этому зеленоглазому мальчишке. Сожженные деревни, порабощенные и убитые родственники. Как он выжил?

— Бедное дитя. Он имеет право на свою ненависть, — едва слышно шепчу.

— Но не к той, что уберегла от его судьбы целый город, — громко и резко возражает сержант.

— Вы… — подает голос зеленоглазый, тихо и недоверчиво.

— Я просто маг, Раиль. И одно это не делает меня ни злой, ни доброй. Как и всех остальных магов. Есть те, кто устроил это безумное восстание, есть те, кто сражался, защищая империю. И среди тех, и среди других есть маги… и не только они. Впрочем, бунтовщиков скоро почти не останется: их уничтожит собственная армия. И едва ли тебе доведется мстить тем, кто виноват в твоих бедах, — говорю тихо, монотонно глядя куда-то вдаль. Может быть, мальчик поймет меня, может нет…. Нет сил думать. Да и желания, — Альгельн, Вы говорили здесь есть сад? Не проводите меня?

Опускаю глаза и спокойно следую вперед, не глядя по сторонам.

Вампир полупрозрачной тенью скользнул в темноту башни, не замечая стен и полов. Резкие, рваные движения выдавали взволнованность Эр-таан. Но ещё больше её подчеркнула внезапная неподвижность, охватившая его, едва достиг давно заброшенной полупустой комнаты, с припорошенной пылью кучей старого хлама в дальнем углу. Здесь пахло смертью, много веков не заглядывало сюда солнце, да и живые довольно давно не появлялись. Едва ли в Вирне было более уютное место для вампира. Но даже здесь спокойствие не желало возвращаться: слишком близко он подошел сегодня к той черте, о которой человек сказал бы: «Нет возврата». Но Эр-таан не живые, а, потому и бессмертны. Вот только шансы возродиться из праха малы: слишком сложны и кровавы ритуалы. И уж, тем более, тот, кто решится их провести, не позволит ему обрести свободу.

«Вот она — сила легендарных», — попытался насмешливо подумать он, но в мысленном голосе звучал страх. Страх перед бескрайней силой, опалившей его, — «Я ведь уже видел её…. Даже большую, чем сейчас. Много большую. Но страшиться солнца начинаешь, лишь ощутив тень безумия, что несут его лучи».

Эр-таан резко сжал руки в кулаки. Не в угрозу, просто пытаясь избавиться от боли… если можно это так назвать. Да, вампирам чужды чувства, есть лишь отдаленные их подобия, в магическом восприятии.

«Сколько мигов ещё я смог бы удерживать её ярость, прежде чем обратился бы пеплом?» — растерянно скользнуло в голове. Да, тогда, почувствовав её вспышку, он без раздумий метнулся остановить. И, едва он успел осознать, каким силам пытается противостоять, все уже кончилось. Или — не все? Слишком сильно вспыхнуло в нем желание… нет, даже не отомстить. Просто уничтожить угрозу. По праву лоур-дэ вынести приговор и исполнить его…. И первое он даже успел сделать. А второе? Что остановило его? Ну не страх же перед полуночным! Да и ни о долге перед ней, ни о пользе, которую она может принести, он тоже не успел подумать. Вообще ни о чем не думал. Просто заглянул в её глаза, покрасневшие от слез, увидел тающую тень страха. Страха не суметь остановиться. В сверкающие, словно свежая кровь глаза легендарной. Все равно, что казнить стихию. Стихию в теле юной наивной девчонки.

Стихию? Скорее, воплотившийся Источник. Богиню.

Да, именно это остановило его. Приговор был вынесен смертной девушке. Но кто он такой, чтоб судить богов? Пусть и чужих. Пусть и смертных.

— Лоур-дэ, — тихий шепот колыхнул легкую пыль. Сквозь стену, темной тенью, скользнул ещё одни Эр-таан и преклонил колено перед старейшим, урожденным.

Нэритэр застыл подобно статуе, ни словом, ни жестом не отвечая на приветствие.

— Я принес бумаги, лоур-дэ. Охранник на западных воротах без промедления выпустит Вас этой ночью, — гость поднялся и протянул свиток.

— Хорошо, Тиинэр. Можешь идти, — едва заметно кивнул Нэритэр. Но гость медлил.

— Может быть, — тихо произнес он, — Может быть, я мог бы служить Вам.

— Ты сослужил мне достойную службу, Тиинэр, — безразлично произнес лорд, хотя в углах карих до черноты глаз мелькнули алые искры недовольства, но гость этого не заметил.

— Я способен на большей, о лоур-дэ, — воодушевленно начал он… и глухо захрипел. Рука лорда сжалась на горле гостя, а грубый толчок заставил упереться спиной в вдруг ставшие непроницаемыми стены. Нэритэр, чуть ослабив хватку на шее, легко вздернул его, так чтоб их глаза оказались на одном уровне: темно-карие и небесно-синие.

— Служить? Мне? — несмешливо прошипел Эр, — Не слишком ли ты многого желаешь, обращенный? Право же, мне хватает и своих птенцов, отцеубийца. Неужели ты всерьез думаешь, что несколько жалких человечьих бумажек довольно, чтоб стать приближенным лоур-дэ, особенно тому, кто не имеет права и появиться на плато Смерти?

Из горла обращенного раздался тихий хрип, в котором невозможно было разобрать слов, но лорд легко догадался и ответил:

— Она спасла меня, — и разжал ладонь. Уже глядя на осыпающееся пеплом тело, тихо добавил, — Как бы только теперь не пожелала это исправить.

Присыпанная песком дорожка сменилась блеклым ковром травы. Вялые, бледно-зеленые листочки свивались в колечки и упруго пружинили под ногами. Лишь отойдя на добрую сотню шагов от края сада, поднимаю голову. Хрупкие светло-серые ветки покрыты мелкими яркими ягодами и узкими сизыми листочками. Растерянно поднимаю руку и срываю одну. Шарик размером с ноготь мизинца блестит на потемневшей коже оранжево-алым. Почти как кровь.

— Не волнуйтесь, они съедобные, — чуть насмешливо произносит Альгельн. Послушно закидываю ягоду в рот. Резкий свеже-кислый вкус выбивает муть из головы. С трудом подавляю желание выплюнуть коварную ягоду. А, впрочем, ничего: тихо хрустнувшая косточка вдруг наполняет рот неожиданной сладостью. Забавное сочетание.

— Сушная лонка, — комментирует сержант, — Отвар листьев часто ополченцам перед боем дают, чтоб в ступор не впали. А ягоды все больше ребятня обрывает: они лекарям ни к чему.